Часть 14 из 56 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Смотрите новости, я все расскажу. У меня же нет секретов от народа! — Хмуренко подмигнул позеленевшему вмиг Петру Витальевичу. — Я пошел гримироваться.
Турецкий. 7 апреля. 20.50
— Как служба? — иронически поинтересовалась Ирина Генриховна, едва Турецкий шагнул через порог.
— Костя, что ли, звонил? — заволновался он. — Когда? И почему домой, у меня же телефон в машине.
— Спроси лучше, сколько раз!
— Ну и сколько?
— А ты как думаешь?
— Не томи, говори давай! — разозлился Турецкий. — Я же не в бирюльки на работе играю! Раз Меркулов телефон обрывает, — значит, что-то важное.
— Начиная с четырех часов каждые пятнадцать минут. Ты делом Замятина занимаешься?
Турецкий на секунду опешил:
— С чего ты взяла?
— Дедукция. Ты с Грязновым в муровских подвалах коньяк употреблял, или поддерживал ведомственную традицию: весь вечер был игрушкой темных сил? — Ирина Генриховна принюхалась. — Понятно. Коньяком не пахнет.
— Что тебе понятно?! — Турецкий разозлился в этот раз не на шутку. — Говори сейчас же, чего Меркулов хотел! Замятин… Дедукция у нее!
— Меркулов хотел, чтобы ты ознакомился с последними событиями, например телевизор посмотрел и сразу ему перезвонил.
— Погоди, Ир, объясни, пожалуйста, что стряслось? — попросил он примирительным тоном. — Война с Австралией?
— И ты еще говоришь, что на работе не в бирюльки играешь! — Ирина Генриховна всплеснула руками. — А после работы?! Точнее — вместо! Иди включай телевизор, новости начинаются. — Она ушла на кухню, хлопнув за собой дверью.
Новости вел Хмуренко. Лоб у него был заклеен пластырем. Горит на работе, усмехнулся про себя Турецкий. Хмуренко потрогал пластырь и стал зачитывать краткую сводку событий дня.
«…Генеральный прокурор Замятин, временно отстраненный от своих обязанностей два дня назад, подает в отставку.
Президент отставку принимает. Теперь, согласно Конституции, ее должен утвердить Совет Федерации.
Совет Федерации создает комиссию для расследования обстоятельств дела Замятина и договаривается о взаимодействии с созданной вчера аналогичной комиссией при Президенте России.
Государственная дума тоже создает комиссию по Замятину и объявляет о недоверии президентской комиссии.
Информационные агентства со ссылкой на источники в МВД сообщают, что охранное агентство „Вулкан“ занималось тотальной слежкой за генпрокурором Замятиным по заказу Сосновского. Сосновский опровергает эти заявления.
Коммунистические молодчики в центре Москвы совершают нападение на тележурналиста. Тележурналист не боится угроз коммунистических молодчиков и заявляет об этом в эфире…»
Турецкий схватил телефон и набрал Меркулова.
— Я говорил с Ильиным и Позняком, — сказал Меркулов, пока Турецкий формулировал первую фразу. — Если тебе известно еще что-то, немедленно приезжай.
— Ничего мне пока неизвестно. Я их видел последний раз около часа дня.
— Я понял, что ты им не вполне доверяешь, раз отправился сам в неизвестном направлении. Это из-за твоей дурацкой ссоры с Грязновым?
— Да все нормально! У меня к ним нет никаких претензий. Пока по крайней мере.
— Прости, конечно, за мелочную опеку, ты можешь в таком случае объяснить, где был вечером?
— Нет. Нужно провести трафталогическую экспертизу.
— А-а-а, Ирина Генриховна рядом! — понимающе сказал Меркулов, услышав эту абракадабру.
— Да, — вдохновенно соврал Турецкий.
— Поэтому не можешь объяснить, где был?
— Да.
— Новости смотришь?
— Да.
— Зайдешь ко мне завтра прямо с утра.
— Зайду. Кстати, Костя, выплыли новые факты по Минтопэнерго. Нужно кое-что перепроверить.
— Лично?
— Там слишком много всего увязано. Дольше объяснять, чем сделать самому. И потом, Замятин на меня давил в связи с этим делом. Возможно, это как-то связано с нашей видеозаписью. Мне понадобится твое официальное указание.
— По-моему, ты стремишься обнаружить влияние лунного света на плотность рельсов. Ладно, зайди с утра. И приготовь свою бумагу, я подпишу.
Турецкий. 8 апреля. 8.00
С утра Меркулова на месте не оказалось, он был на совещании у нового и. о. генерального. Секретарша сказала Турецкому, что Константин Дмитриевич желал ему дальнейших успехов и просил никуда не уходить, не дождавшись его звонка.
Турецкий оказался в дурацком положении: раз Меркулов просил, значит, придется сидеть сложа руки, ждать его звонка, вместо того чтобы встретиться со следователем Соколовым из городской прокуратуры. А потом среди дня можно и не вырваться.
У Замятина всегда все не слава богу и не вовремя, сколько его знаю, с раздражением подумал Турецкий. Нашел момент в отставку подавать! Костя просидит на совещании до белых мух, это как пить дать, с учетом двух вчерашних парламентских комиссий.
Зазвонил телефон. Турецкий снял трубку.
— Меркулов. Специально сбежал на две минуты, чтобы тебе позвонить. Найди, пожалуйста, время и составь до конца дня план следственно-розыскных мероприятий по делу. Чем масштабнее, тем лучше. Абсолютная реалистичность от тебя не требуется. И выполнять его тебя никто не заставит, но бумага наверняка понадобится.
— А-а, Константин Дмитриевич! — произнес Турецкий с издевкой. — В Кремль поедешь с моей бумагой! Будешь руководству страны очки втирать. Кстати, мой документ у тебя на столе.
— Не паясничай. И потом, если руководство страны дает указание втереть себе очки, я обязан его выполнить. А по… Шестову, да? Я подписываю. Правда, не знаю зачем.
Соколов Турецкому не понравился с первого взгляда. Хотя явных поводов для этого он не дал, наоборот — демонстрировал максимальную готовность к сотрудничеству. Может, именно поэтому не понравился: слишком суетился.
— Дело решено было передать для расследования мне. Нужно было проверить, имел ли место умышленный поджог… Я подчеркиваю: все это подлежало проверке. Так вот, если он имел место, то совершил его человек, знавший Шестова. Вы согласны с этим, Александр Борисович?
— С чем согласен? — уточнил Турецкий. — С тем, что веледниковские жители не совершали поджога, или с тем, что это может служить основанием для передачи дела?
— А в Веледникове Шестов никого не знал, кроме соседей, возможно, но никого из них в тот день на даче не было, — продолжил Соколов, пропустив слова Турецкого мимо ушей. — Значит, корни преступления, еще раз подчеркиваю, если это было преступление, уходят в Москву.
— Логично, — кивнул Турецкий, — но мы прекрасно знаем, как работает наша система. Она не руководствуется логическими доводами и соображениями целесообразности. Следствие ведет тот орган, на территории которого совершено преступление. Дело передается другому органу, если есть основания для объединения его с другим делом.
Соколов пожал плечами:
— Вы мне лекцию хотите прочесть?
— Нет. Я хочу, чтобы вы мне помогли разобраться, почему дело Шестова, вопреки существующим нормам, решено было передать в Прокуратуру Москвы. Само собой, такое решение состояться не могло, несмотря на его осмысленность с практической точки зрения, в чем вы меня только что пытались убедить.
Соколов еще раз пожал плечами:
— Решение о передаче дела принимал не я, как вы понимаете. Меня вызвал начальник следственного управления Мосгорпрокуратуры и сказал: «Примешь дело по факту гибели гражданина Шестова». Я, конечно, поинтересовался, почему оно передано нам.
— И он сказал вам примерно то же, что вы мне только что изложили?
— Да.