— А о подоплеке вы не догадываетесь? Вы же говорили с районным следователем. — У районного следователя мания преследования. У них там два тяжких преступления в год, наверное, на весь район. Убийство, тем более не бытовуха, — явление редкое. Он в это дело зубами вцепился. Вот вам и подоплека. — Не понял! — удивился Турецкий. — Не вижу связи. — Что тут непонятного, Александр Борисович?! — Соколов посмотрел на него с недоуменным выражением. — Следователь хочет сесть в кресло районного прокурора, ему нужно отличиться. А прокурору нужно не позволить следователю отличиться. Все ясно, как дважды два. Кроме одного: какое отношение имеет к этому Генеральная прокуратура? — Теперь самое прямое. С постановлением заместителя генерального прокурора я вас ознакомлю, — сказал Турецкий, изображая напряженную работу мысли. — А сейчас — спасибо за помощь. Из машины Турецкий позвонил Лидочке: — Встречаемся через двадцать минут в сквере напротив бронетанковой академии. — Что-то случилось? — заволновалась Лидочка. — Нет, не случилось, — поспешил он ее успокоить. — Тогда почему такая срочность? — Через двадцать минут, — Турецкий не стал вдаваться в подробности, — жду. Срочности особой как бы и не было, но по телефону он разговаривать не хотел — Лидочку могли прослушивать, хотя и это сомнительно. Она опоздала на десять минут. Села на другом краю лавочки, потом подвинулась и попросила огоньку. — Конспирация? — поинтересовался Турецкий, доставая зажигалку. Она кивнула. — Вообще-то я не курю. Специально купила. — Она повертела в руках пачку «Парламента». — Тогда угости. — Турецкий затянулся. — Не надо вертеться. Если за нами кто-то наблюдает, ты все равно его не заметишь. Лучше делай вид, что просто села покурить. — За мной следят? — ужаснулась она. — Не знаю, — признался Турецкий, — это не так важно. Что они могут увидеть? Меня? Я и так уже засветился по полной программе, когда взялся раскапывать обстоятельства смерти Шестова. Считай, что я их провоцирую. — Кого «их»? — Пока точно не знаю. — Не тяните, пожалуйста, Александр Борисович! — Лидочка заметно нервничала. — Зачем вы меня вызвали? Вам хоть что-нибудь удалось разузнать? — Извини. Твои «темные личности» приезжали к Шестову на следующий день после пожара. Очевидно, за документами. Из чего я делаю вывод, что к его гибели они непосредственного отношения не имеют. В Веледникове тебя видела одна старушка, когда ты уезжала. Лидочка молча закрыла лицо руками. — Спокойствие! — Турецкий взял ее за руку. — Только спокойствие. Во-первых, было темно, она не сможет тебя опознать, во-вторых, гибель Шестова признана несчастным случаем, следствие прекращено. В-третьих, ты же никому не говорила, что ездила к Шестову вечером на дачу? — Нет. — Значит, либо Шестов кому-то проговорился, что документы привезешь именно ты, либо за его дачей наблюдали. А скорее — и то и другое сразу. Он сказал Тихонову и Свешникову. А видел тебя Братишко. — Аркадий?! — Не обязательно лично. — Турецкий усмехнулся. — Я тоже плохо себе представляю его засевшим в кустах на соседнем участке, если ты это имеешь в виду. Но по-другому он не мог выяснить, что ты как-то связана с этой историей. Или он просто взял тебя на пушку? — Нет! — Лидочка покачала головой. — Он точно знал, что я там была. — Допустим. В таком случае его осведомленность — штука обоюдоострая. Теперь по поводу документов: как они выглядели? — Черная кожаная папка. В ней около сотни стандартных листов. — Папка со скоросшивателем? Может, с металлическими уголками? Что-то от нее должно было остаться, когда она сгорела? — Нет. Простая кожаная папка. — И в ней хранились важные документы?! — удивился Турецкий. — Ты ее случайно уронишь, бумаги рассыплются, — он взмахнул руками, изображая разлетающиеся листы бумаги, — и контракт на миллион баксов сквозняком унесет в окно?! — Не унесет! — Лидочка улыбнулась. — Папка была с застежкой. — С металлической? — С пластиковой. Вы считаете… — Лидочка запнулась. — Погоди делать выводы. Сперва я хочу уяснить все детали. Вы смотрели документы в столовой или на веранде? — В столовой. Мы, собственно, ничего не смотрели. Леонид Макарович собирался работать утром в субботу. Выпили чаю, поболтали, и я уехала. Во время разговора он держал папку на коленях и периодически машинально перелистывал страницы. А когда пошел меня провожать — оставил ее на веранде. — Но он бы не бросил ее на веранде на ночь, как ты считаешь? А спал он, похоже, крепко, если не проснулся, когда начался пожар. Лидочка пожала плечами: — Вы имеете в виду, не опасался ли он, что их похитят? Нет, не опасался, это я могу сказать точно. Не знаю, как чутко спал Леонид Макарович, но Джек бы вора не проспал. — Джек?! Джек — это собака?! — Да, овчарка, очень умная. То есть умный. Шестов его любил страшно. — Интересно, что он делал во время пожара? — Убежал, наверное, со двора. Через забор перепрыгнуть он не мог, значит, под проволочную сетку подрылся. Хотя нет. Шестов говорил, что специально сетку на полметра в землю углубил, причем не в землю даже, а в специальный шлак. Во-первых, он колючий, во-вторых, сетка не так ржавеет. Тогда через забор. — Секундочку, секундочку! Почему ты мне раньше про собаку ничего не рассказала? — спросил Турецкий укоризненно. — Ну откуда же я могла знать, Александр Борисович, что это важно? — Ладно, — сказал Турецкий с досадой, — не будем препираться. Значит, Шестов выпускал на ночь собаку во двор? — Не совсем так. Он во входной двери сделал для Джека дверцу. Джек сам, когда хотел, выходил во двор, когда хотел, заходил в дом. — На веранду? — Да, вход в дом через веранду. — И Джек до того ни разу со двора не убегал? — Не знаю, Александр Борисович, вроде не убегал… — Лидочка посмотрела на Турецкого с нескрываемым страхом. — Вы считаете, что это было убийство?! — Ничего я пока не считаю, успокойся, пожалуйста. Еще — Шестов топил камин? — Да, топил. — А окна все были закрыты? — Он же грипповал — конечно, были закрыты. — Надо обязательно узнать, что случилось с Джеком. Я сегодня постараюсь поговорить с сестрой Шестова, если она еще в Москве. — А я поговорю со Скрыпником, — сказала Лидочка. — Кто такой Скрыпник? — Он у нас в «Данко» эксперт по всем вопросам. Кроме того, он старый знакомый Шестова, они живут в одном дворе, вдобавок он еще и собачник. — Лучше я с ним поговорю, не надо тебе лишний раз акцентировать свою причастность к пропаже документов. — Турецкий замолчал, стараясь сообразить, как лучше распорядиться временем. Теперь еще этот Скрыпник! Времени не хватает катастрофически. Нужно обязательно съездить осмотреть место пожара. Когда, спрашивается?! — Простите, пожалуйста, Александр Борисович, — Лидочка поднялась и озабоченно посмотрела на часы, — мне нужно возвращаться на работу. — Да, — кивнул Турецкий рассеянно, — вечером я обязательно позвоню или зайду. Времени не хватает! Ни на что не хватает, думал он, глядя, как удаляется Лидочка. Когда она отошла метров на пятьдесят, с одной из лавочек поднялся молодой человек и зашагал вслед за ней… Турецкому его лицо показалось знакомым… Точно! Водитель бежевой «пятерки»!!! Который чуть не врезался в него на повороте с Рижского шоссе в сторону Веледникова.