— Единственное мало-мальски связное предложение выглядит так: «Черный нал лишний раз прокручивался, при этом терялась известная его часть», ну и еще всякие обрывки. Вам это о чем-то говорит? — Дык елы-палы! Я все понял еще два часа назад. Турецкий все-таки добрался до Меркулова и застал начальство гоняющим чаи и раскладывающим компьютерный пасьянс. — Что, нас уже от всего отстранили? — Нас нет, а вот тебя могут, и. о. сегодня со мной беседовал и жаждал подробностей о твоей фронтовой дружбе с Хмуренко. Так что придется тебе написать развернутый рапорт и аргументировано доказать, что это ложь и провокация. Зазвонил городской телефон, Меркулов снял трубку и некоторое время молча слушал. Турецкий наблюдал, как он постепенно багровеет от злости. — А больше вам ничего не нужно?! — рявкнул Меркулов и собирался бросить трубку, но не бросил. — Кто вам дал мой телефон? Понятно. А вы? Скрыпник? Турецкий рванулся к трубке: — Дай! Дай я поговорю. Меркулов сопротивлялся, но Турецкий все-таки отобрал трубку. Меркулов включил громкую связь. — Скрыпник?! Это Турецкий. — А, и вы там?! — нервно заржал Скрыпник. — Я требую двух снайперов, бронированную машину, два билета на самолет до Никосии и никакой милиции! — Где вы и что произошло? — Со мной ваша девочка со сломанной ножкой, и, если вы не гарантируете мне безопасность, я проломлю ей голову. — Я гарантирую вам безопасность, где вы находитесь? — А ваш дражайший шеф? — И он. Он тоже гарантирует. — И двух снайперов. — Зачем вам снайперы и где вы, черт возьми?! — У вас есть мобильный телефон? — Есть. Меркулов метнул по столу Турецкому свой сотовый. — Номер? Турецкий продиктовал номер. — Вы, Турецкий, один плюс два снайпера в бронированной машине ровно в 20.00 подъедете на угол Живописной и Берзарина, это в Щукине, я вам перезвоню. И не забудьте о билетах. — Яков Тимофеевич! Скрыпник! Твою мать!!! — Турецкий бросил трубку, из которой раздавались только короткие гудки. — Что происходит? — спросил Меркулов, из багрового став бледно-зеленым. — У одного Лидочкиного сослуживца поехала крыша. Позвони в гараж, пусть мне дадут какой-нибудь драндулет, похожий на бронированный. И еще мне нужны три рации. — Я поеду с тобой, — заявил Меркулов. — Не поедешь, — отрезал Турецкий. — Выпей нитроглицерин и закажи эти чертовы билеты. — Саша, объясни, пожалуйста, что случилось, — устало попросил Меркулов. — Потом, Костя, потом. — Турецкий выскочил из кабинета Меркулова и через три ступеньки понесся к себе. Ильин с Позняком резались в карманные шахматы и оживленно трепались. — Оружие, запасные обоймы, два «дипломата» и на выход быстро! — скомандовал Турецкий. — Война началась? — ухмыльнулся Позняк. — А «дипломаты» зачем? — поинтересовался Ильин. — Разговорчики! — рявкнул Турецкий, выдергивая из сейфа свой ПМ и две запасные обоймы. В гараже им выдали черный «мерседес» с тонированными стеклами. Турецкий уселся за руль, скомандовав Ильину, Позняку прыгать на заднее сиденье. — Вова, доложи, что происходило с Лидочкой за последние три дня. — Так это у нее война? — сообразил Ильин. — Кто такая Лидочка? — справился Позняк. — И почему я об этом… — Помолчи, Эдик, — оборвал Турецкий. — В воскресенье мы «сломали ногу»… — Одну? — Да, левую. Я сбегал в аптеку за гипсовыми бинтами, упаковали лодыжку, один мой знакомый из травмпункта выписал справку. В понедельник ничего не происходило, она сидела дома, никто ее не навещал, никто, кроме меня, не звонил. Во вторник ей звонили и те двое, и тот, которого вы тогда с лестницы спустили, это было утром. Но они только звонками и ограничились. Потом вы ей звонили. А сегодня утром тоже все было нормально, и в два часа дня, а дальше вы прилетели, но мы в принципе собирались созвониться еще в пять. Кстати, а которого из трех мы едем убивать? — Четвертого. В 20.01 запищал сотовый. — Вы один? — спросил Скрыпник. — Нет, со снайперами. — Хорошо. Теперь сворачивайте направо, доезжайте до угла Академика Бочарова. В 20.07 Скрыпник потребовал ехать к станции метро «Щукинская», в 20.15 — до угла Маршала Бирюзова и Народного Ополчения, в 20.20 — до пересечения улицы Расплетина и Маршала Конева, и в 20.35, бесцельно поездив по кругу, Турецкий вернулся фактически на исходную позицию — на угол улиц Максимова и Берзарина. Скрыпник снова вышел на связь: — Пусть ваши люди поднимутся на крышу дома номер девять, там есть прожектор. Пусть встанут так, чтобы я их видел, и без фокусов, Турецкий, я ее убью, если что. — Поднимайтесь на крышу, встаньте перед прожектором и помашите «дипломатами», нужно понять, откуда он может вас видеть, а заодно разобраться, кого вы должны оттуда замочить, — распорядился Турецкий, дав отбой. — Мы вообще никого не сможем, — засомневался Ильин. — С крыши из пистолета — это фантастика. — Он думает, что вы снайперы. Через несколько минут пискнул телефон: — Хорошо, я их вижу. Прямо перед ними во дворе за забором две мишени. Снять нужно обоих одновременно. Как только я увижу трупы, будем говорить дальше. — А кто эти двое? — спросил Турецкий, хотя уже начинал догадываться, кто это мог быть. — Дружки вашей Меркуловой, коммуняки поганые, — подтвердил догадки Турецкого Скрыпник. Через две минуты затрещала рация. — «Гнездо», «Гнездо»! Я «Орел», — заговорил Позняк. — «Орел» вызывает «Гнездо»! Мы поднялись. — Заткнись! Давно стоите? — Секунды две. Ясно, значит, Скрыпник блефует. Ни хрена он не видит. — Что внизу? — Ваш «мерс» стоит у глухой стены — это забор по периметру спорткомплекса, с другой стороны есть арка, в которую можно въехать. Два жлоба с большими пистолетами бродят вокруг маленького домика с одной железной дверью и двумя зарешеченными окнами. Их мы и должны снять? — Да. Что значит «с большими пистолетами»? — Стволы длинные, сто процентов с глушаками. — Спускайтесь. Бегом!