Опять телефон, на этот раз Меркулов: — Ну? — Все под контролем, я сам перезвоню. Турецкий вылез из машины, Ильин, Позняк, запыхавшись, выскочили из подъезда. — Окон у этого домика на нашу сторону нет? — Нет. Снова пискнул телефон: — Турецкий! Я не вижу трупов! — Терпение. Они винтовки собирают, сейчас будут трупы. — Дал отбой. — Короче, нужно перелезть через забор и аккуратно повязать тех двоих. Ясно? — Ясно. Стрелять нельзя? — Нельзя. Какой-то дедок с болонкой направлялся прямо к ним, но, увидев, как Ильин с Позняком карабкаются на забор, схватив собачку под мышку, дал деру. Турецкий полез следом. Забор был невысокий, достаточно было, подпрыгнув, схватиться руками за верх и, подтянувшись, перевалиться на ту сторону. Ни битых стекол, ни колючей проволоки наверху не было. Но Турецкий чуть не сорвался вниз, когда над самой головой просвистела одинокая пуля — Свешников, пока его оседлывал Ильин, успел пальнуть в пространство и едва не угодил в Турецкого. К счастью, схватка была бесшумной и закончилась в пользу профессионалов. Скрыпник нервничал: — Где трупы, Турецкий?! — Есть трупы. Вам их просто не видно. — Хорошо, я вам верю, — согласился он с неохотой. — Потому что если вы лжете, вам же будет хуже. Отпускайте снайперов. Садитесь в машину, езжайте вдоль забора, пока не наткнетесь на арку, заезжайте во двор — и по центральной аллее прямо до упора. Слева от вас будет отдельное каменное строение. Подгоните машину задней дверцей прямо к железной двери. И повторяю: без фокусов! Пришлось перелезать обратно. Железная дверь выглядела слишком внушительно, чтобы пробовать ее штурмовать. Турецкий объехал квартал и, следуя указаниям Скрыпника, поставил машину у входа в домик. Помощники депутата Тихонов и Свешников в наручниках, с носовыми платками во рту лежали под стеной. Ильин, Позняк стояли рядом, держа их на мушке. — Подъехали? — тут же позвонил Скрыпник. — Выйдите из машины и подтащите трупы к окну, я хочу их видеть. Ильин саданул рукояткой пистолета Свешникова по затылку и, схватив за шиворот, подтащил к окну, положив на спину, чтобы Скрыпник не увидел наручников. — Второй тоже есть! — крикнул в окно. — Тащить? — Я вам верю, — крикнул из окна Скрыпник. — Снайперы ушли? — Да. — Садитесь в машину и откройте заднюю дверцу. Мы выходим. Ильин отключил Тихонова и отошел за угол, Позняк залег в кустах у забора. Дверь открылась. Появилась вначале Лидочка, хромая на загипсованную ногу. Из-за ее плеча осторожно выглядывал Скрыпник. Турецкий распахнул заднюю дверцу. Скрыпник сделал еще шаг, и в этот момент Тихонов издал протяжный стон и дернул ногой. — Сволочь! — рявкнул Скрыпник и занес над головой Лидочки монтировку. Выскочивший из-за угла Ильин не успел. Позняк выстрелил из кустов. Скрыпник, выронив монтировку, осел на землю. — Ну и зачем ты это сделал? — спросил Турецкий. — А что, надо было стоять и смотреть?! — возмутился Позняк. — Во-первых, по ногам надо было стрелять, а во-вторых, ты лежал, а не стоял, тем более по ногам удобней было. — Я и целился по ногам. — Только попал в лоб, — вздохнул Турецкий. — И обратился к уже пришедшим в себя Свешникову и Тихонову: — Значит, так, господа общественные помощники, как вы уже успели заметить, у вас труп. А у нас ваши пистолеты с глушителями и качественными отпечатками. Причем выстрел сделан из пистолета товарища Свешникова. — Турецкий выдержал паузу, давая возможность Тихонову и Свешникову осознать ситуацию. — Внимание, а сейчас я проявлю чудеса всепрощения. Вова, сними с них браслеты. — Ильин, до сего момента утешавший Лидочку в машине, с явной неохотой выбрался и расстегнул наручники. — Сейчас вы пойдете к своему Ильичеву, скажете, что Скрыпник трагически погиб, и можете существовать себе дальше. Но если еще раз приблизитесь к этой девушке, — Турецкий ткнул пальцем в Лидочку, — сами или посредством своих товарищей… или ее имя будет упомянуто всуе, тут же в уголовном деле об убийстве Скрыпника появляется в качестве улик ваше оружие. Все понятно? Общественные помощники синхронно кивнули. — Последний вопрос: так что там с шестьюдесятью тысячами, которые вам кто-то должен? — Не было их, — буркнул Тихонов. — Мы ее на понт брали. — Свободны. Тихонов и Свешников резво потрусили к своему «опелю», пока Турецкий не передумал. — А на фиг вообще надо с трупом мудрить? — обратил на себя внимание Позняк. — Вызовем бригаду, расскажем, как все было. Этих вы, конечно, зря отпустили, и тем не менее при захвате заложника, видя, что этому заложнику угрожает прямая опасность, я мог стрелять. Никто слова не скажет. — Я скажу, — отрезал Турецкий. — Никакого заложника тут не было. Проверь пистолет. Позняк, обиженно сопя, изучил оружие: — Обычный ПМ, номер спилен. — Ну и отлично. Звони Грязнову, скажи, завалил матерого преступника. — Турецкий подал Позняку сотовый и, пока тот разыскивал Грязнова и докладывал о своих сомнительных успехах, занялся наконец Лидочкой. Физически она не пострадала, но понервничала, конечно, сильно. — Давай, Вова, отвези девушку домой, — распорядился Турецкий. — Гостей не принимать, кроме меня, конечно, и родителя. Кстати, о родителе, забыл совсем. Он отобрал обратно сотовый и позвонил Меркулову: — Костя? Все нормально, она с Ильиным едет домой, подъезжай туда, я подтянусь попозже. Турецкий жадно закурил и пожалел, что нет возможности прямо сейчас пропустить пятьдесят коньяка или хотя бы чашку кофе. — Ладно, Эдик, запоминай: убитый Скрыпник Яков Тимофеевич, сотрудник ООО «Данко», — подозреваемый в убийстве Шестова Леонида Макаровича. Я заинтересовался гибелью Шестова в связи с расследуемым мною делом о коррупции в Минтопэнерго. Обстоятельства смерти Шестова расследовала городская прокуратура Москвы — следователь Соколов, который по указанию свыше прекратил дело. Я его возобновил. Соколов о том, что Скрыпник — подозреваемый, наверняка не догадывался. Но это не важно. Я путем несложных логических выкладок вышел на подозреваемого. А тебя, Эдик, попросил помочь мне с ним поговорить и в случае необходимости задержать. Он на разговор не пошел, попытался скрыться, мы его преследовали, он оказал сопротивление, выстрелил в тебя, завязалась драка, и ты застрелил его из его же пистолета. Запомнил? Пока Турецкий рассказывал, Позняк тщательно вытер рукоятку ПМ, приложил к ней руку Скрыпника, а потом свою. — А он на самом деле убил Шестова или это вы только что придумали? — На самом деле. Дорассказать Турецкий не успел — приехал Грязнов с дежурной оперативно-следственной группой из ГУВД. — Кого вы тут еще замочили, на ночь глядя, — ворчал и кряхтел Вячеслав Иванович. — Не могли до утра подождать. Я только новости сел посмотреть, там Хмуренко опять Замятина стебает, а тут матерые рецидивисты, трупы, никакой личной жизни… — Слава, не брюзжи, — попросил Турецкий. — Ага, конечно, мы сами с усами, нам такие Грязновы и даром не нать, и с деньгами не нать?! А как труп, так давай, Слава, трудись, да? — Всласть наворчавшись, Грязнов вынул из кармана фляжку и протянул Турецкому. — На, хлебни, сам небось не допер на убийство прихватить, а на улице, между прочим, плюс два. Так кого вы тут порешили? Позняк с фотографической точностью повторил инструкции Турецкого. — Ну так если он есть убийца, зачем было меня вызывать? — Затем, что он пока не убийца, а подозреваемый, причем в деле, которое официально прекращено, — объяснил Турецкий. — В общем, я тебя прошу, когда на Эдика начнут давить и спрашивать, насколько правомочной была его стрельба, чтобы ты за него заступился, дал заключение о правомерности его действий. — А больше ты мне ничего не хочешь рассказать? — справился Грязнов, недоверчиво и подозрительно разглядывая Турецкого. — Могу посвятить в подробности преступления, в совершении которого я подозревал убитого, — с честным лицом заявил Турецкий. — Шестов сгорел в своей даче ночью. Прокуратура района (все это имело место в деревне Веледниково), а потом и прокуратура города признала пожар и смерть Шестова несчастным случаем. Но была одна закавыка: при слабеньком в принципе пожаре и небольшом количестве дыма Шестов умер во сне от отравления угарным газом. Реально его убил вот этот вот хладный труп, Скрыпник. Отравил угарным газом. Напустил в дырочку в раме из аквалангистского баллона. Потом вошел в дом, устроил поджог и уехал. Если бы пожар обнаружили чуть позже, доказать убийство было бы невозможно. — А мотив? — Это слишком сложно, Слава. Скажем так, финансовые злоупотребления Скрыпника на службе стали достоянием Шестова, и тот собирался его разоблачить. — Турецкий посмотрел на часы и ужаснулся: — Давайте вы тут сами заканчивайте, а я побежал. — Э-э! Куда?! Что значит «побежал»?! — возмутился Грязнов. — Слава, я только сегодня из Женевы, я три дня жену не видел, я ранен, наконец, мне постельный режим врачи прописали. Поехал Турецкий, разумеется, не к жене. Меркулов добрался до Лидочкиной квартиры всего минут за пять до него, так что ничего интересного Турецкий не пропустил.