— Не имею ни малейшего понятия. Для начала пошли кого-нибудь на бульвар Курсель, ну, например, Ваше. — Быть в доме или снаружи? Мегрэ ответил не сразу. Дождь прекратился, но от этого не стало суше. Поднялся холодный, влажный ветер, который приклеивал одежду на прохожих и заставлял их придерживать шляпы. А на мосту Сен-Мишель некоторые шли отклонившись назад, как будто их кто-то толкал. — Снаружи. Пусть он возьмет кого-нибудь, чтобы порасспросить соседей в окрестностях. А ты мог бы пойти посмотреть, как обстоят дела на улице Рамбюто и Ла-Виллетт. — Вы считаете, что угроза существует? — Во всяком случае, со стороны Фюмаля, это точно. Если мы не поступим, как он хочет, он задействует всех своих друзей-политиков. — А чего он хочет? — Не знаю. Это была правда. Чего же в действительности хотел этот оптовый торговец мясом? Что значил его визит? — Ты идешь обедать домой? Было уже за полдень. На протяжении последней недели через день Мегрэ обедал на площади Дофина не из-за того, что у него было много работы, а потому, что в половине двенадцатого его жена шла на прием к зубному врачу, а он не любил есть один. Люка пошел с ним. Как всегда, около стойки находилось несколько инспекторов, и они прошли в маленькую заднюю комнату, главенствующее место в которой занимала настоящая печка, которую топили углем, как любил комиссар. — Как насчет телятины под белым соусом? — спросил патрон. — По мне, это просто замечательно. На ступенях лестницы Дворца правосудия какая-то женщина безуспешно пыталась опустить юбку, которую порыв ветра вывернул, словно зонтик. Немного позже, когда им подавали закуски, Мегрэ повторил как бы про себя: — Я не понимаю… Случается, что маньяки или полусумасшедшие пишут письма, подобные тем, которые получил Фюмаль. Иногда они даже выполняют свои угрозы. Это жалкие люди, которые долго пережевывали свои претензии, не осмеливаясь сказать обо всем открыто. Такой человек, как Фюмаль, должно быть, очень многим навредил. А его надменность глубоко ранила других. Но Мегрэ все же не понимал сути его визита, причины его агрессивного поведения. А может быть, это комиссар начал? Может быть, он был не прав, когда показал, что помнит зло, причиненное еще во времена его детства в деревне Сен-Фиакр? — Из Скотленд-Ярда вам не звонили сегодня, патрон? — Нет еще, но наверняка позвонят. Подали телятину, которую даже мадам Мегрэ могла бы приготовить нежнее, а мгновение спустя гарсон пришел сообщить, что Мегрэ просят к телефону. Только на набережной Орфевр знали, где можно его найти. — Да. Я слушаю. Жанэн? А что она хочет? Попроси ее немного подождать. Ну, четверть часика…. Да… Лучше всего в приемной… Возвратившись на свое место, он сказал Люка: — Его секретарша хочет со мной встретиться. Она в конторе. — Она знала, что ее патрон должен был к вам прийти? Мегрэ пожал плечами и принялся за еду. Он не стал есть ни сыра[3], ни фруктов, а ограничился лишь чашкой обжигающего кофе, который выпил, набивая трубку. — Не торопись. Делай то, что я тебе сказал, и держи меня в курсе событий. Ну, он тоже наверняка заболеет. Когда он входил под арку здания криминальной полиции, порыв ветра сорвал с него шляпу, которую поймал дежурный. — Спасибо, старина. На втором этаже Мегрэ с любопытством посмотрел через заклеенную дверь приемной и увидел белокурую молодую женщину, лет тридцати, с правильными чертами лица, которая ждала, положив сумочку на колени и не выказывая никаких признаков нетерпения. — Это вы хотели со мной поговорить? — Комиссар Мегрэ? — Идемте со мной. Присаживайтесь… Он снял пальто и шляпу, сел на свое место и снова внимательно посмотрел на нее. Не ожидая его вопросов, она начала говорить голосом, который вскоре окреп и стал звучать обычно: — Меня зовут Луиза Бурж, я работаю личным секретарем месье Фюмаля. — Как давно? — Три года. — Насколько мне известно, вы живете на бульваре Курсель, в особняке вашего патрона? — Обычно да. Но у меня есть маленькая квартирка на набережной Вальтера. — Я слушаю вас. — Должно быть, месье Фюмаль приходил к вам сегодня утром. — Он вам об этом говорил? — Нет. Я слышала, как он разговаривал по телефону с министром внутренних дел. — В вашем присутствии? — Иначе я бы об этом не знала, так как у меня нет привычки подслушивать под дверьми. — Вы хотите поговорить со мной об этом визите? Она кивнула, немного помолчала, а потом заговорила, тщательно подбирая слова: — Месье Фюмаль не знает, что я пришла сюда. — Где он находится сейчас? — В шикарном ресторане на левом берегу, куда пригласил на обед много народу. У него почти каждый день деловые встречи за обедом. Мегрэ слушал посетительницу с безразличным видом. На самом деле, разглядывая ее, он задавался вопросом, почему при такой хорошей фигуре, привлекательном лице с правильными чертами ей не хватало шарма. — Я не хочу заставлять вас понапрасну терять время, господин комиссар. Я точно не знаю, что месье Фюмаль вам рассказывал, но предполагаю, что он принес письма. — Вы их читали? — Первое и еще одно. Первое — потому, что я его вскрыла, а другое — потому, что он оставил его на столе. — А откуда вы знаете, что их было больше двух? — Потому что вся корреспонденция проходит через мои руки, и я узнала печатные буквы и желтоватые конверты. — Месье Фюмаль говорил с вами об этом? — Нет. Она еще колебалась, но без смущения, несмотря на требовательный взгляд комиссара. — Я думаю, будет лучше, если вы узнаете, что это он их написал. Ее щеки порозовели, и, казалось, она испытала облегчение, перейдя трудный рубеж. — А почему вы так думаете? — Во-первых, однажды я вошла, когда он писал. Я никогда не стучу в дверь, входя в его кабинет. Это он так решил. Он думал, что я уже ушла, а я кое-что забыла. Вернулась в кабинет и увидела, как он писал что-то на листке бумаги печатными буквами. — А когда это было? — Позавчера.