«На улице Дальневосточной вчера около полуночи в лобовом столкнулись два автомобиля», — донеслось до Марго из другой комнаты. Она поспешно закрыла окно и выглянула из-за угла коридора. Это были утренние новости. — По данным ГИБДД, красный «майбах» принадлежал сыну известного в криминальных кругах Е.Г. Лапырева. Оба водителя скончались. Маргарита медленно скатилась по дверному проему, села на пол и закрыла лицо руками. — На месте происшествия был наш специальный корреспондент — Сергей Данилин. В голове возник шум, который поддерживался звуком, издаваемым кофеваркой. Марго обхватила этот звук в голове своими руками и медленно скатилась по стене на пол: «Этого не может быть. Кто угодно, только не Лапырев!» За неделю до этого. В центре стола, среди разбросанных фотографий и распечаток телефона, словно вызов, лежала фотография Вадима, выходящего с цветами из дома Марго. Виски, почти пустое, стояло тут же. Запах алкоголя наполнил до краев спальную комнату. За столом сидела Мариика. Она положила голову на стол и закрыла руками лицо. Тушь предательскими черными ручейками нарисовала на ее щеках борозды отчаянья. Она нашла рукой телефон и написала быстрое смс: «В кафе «N» через час». В кафе «N». — Зачем пришла? По лакированной и до блеска натертой барной стойке изящная тонкая кисть пододвинула фотографию Вадима. — Молодой. — мужской голос крутил в руках фото, рассматривая его — Жить, да жить. Не жалко? — Жить надо уметь правильно. — Нужно без сенсаций. Как всегда… Тихо и… обыденно… Лакированные пальчики застучали по столу, издавая нервный и неприятный звук. — Автокатастрофа. — Когда и сколько? Лежащая рядом бумажная салфетка отобразила количество нулей и в одно мгновенье стало представлять из себя ценность. Мужская рука потащила фотографию в глубокий карман куртки. Получив все ответы, собеседник вышел. Безжалостно сжатая в комок салфетка так легко только что разменявшая жизнь человека, лежала на дне пепельницы. Икры охватили ее со всех сторон. Маленький комочек сжался и вспыхнул. Сигарета в лакированных пальчиках обожглась об ее пламя, зашуршала и победоносно зафыркала. — Так не доставайся же ты никому. Часть 3 Виват, Король! Виват! Глава 1 Весна в этом году случилась ранняя: уже с первыми трелями майских птиц стали распускаться цветы. Удивительная в этом году у нас природа! Раннее солнышко греет и обнимает жаркими по-летнему объятиями и манит гулять. Цветов в этом году видимо-невидимо, особенно удивляют сады по дороге в местную районную больницу: здесь по обе стороны на удивление прохожим разрослись удивительно красивые в этом году цветы — по Тимофеевской, к повороту на набережную и вдоль по Тверской. Быстрыми и нервными шагами, переполняемый внутренним желанием поделиться своей новой находкой, Покровский направлялся к дому Мапета. То, что он держит сейчас в своих руках, — очевидные доказательства причастности больного психопата к пропаже девушек. Это не оставляло никаких сомнений. К горлу подкатил комок из эмоций. Хотелось бить в большой колокол, кричать на каждом углу об этом ублюдке. Было также очевидно, что командировка его состоялась на все сто процентов, и что статья выйдет отличная. И если еще и удастся подключить к этому делу органы, то Покровский получит торжество справедливости и вернется домой не с новостью, а с бомбой. Много лет так никто и не знал, что тихий придурковатый сосед следит за девушками и тенью ходит за их спинами, пока все — и жители, и милиция — ищут маньяка. — Подонок, щенок! — говорил Покровский сам себе под нос с неимоверным презрением и злостью. Кто бы мог подумать! Удача смотрела прямо ему в лицо и в ответ улыбалась. — Доброе утро, дорогой Матвей Петрович. — Что? — удивленно заметил тот. — Вы сегодня выиграли миллион долларов с утра? Вы просто сгораете от восторга. — И вы правы. Вот. Матвей Петрович, — продолжил Покровский и положил нарисованные картины альбомного формата на стол. — Вы стали брать уроки рисования? Ну… если хотите мое мнение, у вас как-то это не очень… получается, хотя вот… Маргарита получилась неплохо. Походит немного. Покровский молчал и, хитро прищурив глаза, смаковал приближающийся момент ошеломительного восторга Мапета. — Я бы потренировался еще, — сказал Матвей Петрович и положил рисунки на край стола. Дождавшись кульминации сюжета, Покровский продолжил: — А я нашел его, Матвей Петрович. — Кого? — Фартушника! Матвей Петрович в насмешке прищурил глаза. — Не смешите меня, с какими ищейками вы это сделали? Ни с какими. Я сам! Вот. Я нашел эти рисунки дома у местного психопата, жившего всего в одном доме от Маргариты. У него оказались и другие рисунки других девушек. Нужно сверить: есть ли среди них пропавшие? — Толстая папка бухнулась на стол старого оперативника. — Это копия дела местного психопата, страдающего шизоидом. Его мне дал Василий Васильевич по большому секрету. Вот. А это Тамара — она видела этого маньяка. Перепугал этот придурок девку до чертиков. Она уже долгое время лечится от мании преследования. — О… вы проникли в чужой дом, — вкрадчиво растягивал свои слова Матвей Петрович, — выкрали рисунки несчастного больного, да еще и хотите пришить показания психически неуравновешенных и больных людей к делу? И даже возобновить его? Растете! — усмехнулся Мапет. — Если сделать очную ставку этого тихого психопата и Тамары — я думаю, что мы получим положительное опознание. Пойдемте же! У вас наверняка остались связи, и вас послушают больше, чем меня? — Это глупость, Покровский. Ваши доводы никуда не годятся и развалятся при первой же возможности! Я никуда не пойду, оставьте ваши шпионские прибамбасы. Полиция всех давно проверила. Если ли бы что-то было для них подозрительным, я вас уверяю, они бы это нашли. — Но мы обязаны что-то сделать! Мы обязаны сообщить полиции! Пока все ищут психопата, он у всех был все это время под носом! Вот! — Покровский протянул синюю замшевую сумку. — С этой сумкой последний раз видели Марго. Я нашел ее там же. Давайте обратимся к экспертам! — Не говорите чушь! — Мапет выхватил сумку из рук Покровского. — Таких сумок сотни да и если бы были какие-то на ней следы, то вы их уже давно стерли. Сумка звякнула и полетела прочь на пол. Изумленный взгляд Покровского кричал в своем молчаливом безумии. — Вот так-то, голубчик. Да и зачем вам я, идите сами? — Я этого так не оставлю! Нужно срочно всем сообщить, милиции, главе города, прессе, в конце концов! Матвей Петрович крикнул от изумления: — Прессе?! Я знаете, не люблю всей этой шумихи. Сейчас начнется: понаедет сюда журналистика, и будут караулить и вас, и меня возле собственного дома и днем и ночью. Ужаснее положения трудно придумать! — Я понял. Вы просто трус! Вы свой личный комфорт ставите выше правды! Вы такой же черствый и бессердечный сухарь, который только и думает о том, чтобы ему хорошо да спокойненько было: спокойненько спалось, спокойней жилось. В то время когда перед Вами лежат недвусмысленные доказательства исчезновения девушки, Вы — человек, который всю жизнь боролся с преступностью, говорите мне о спокойствии? А знаете что? Из-за таких, как Вы, у нас никогда не упадет динамика преступлений и коррупция. Понадеявшись много лет назад на таких как Вы, спокойненьких и удобненьких, я лишился своей единственной радости — дочери. Вы плохой и нечестный человек! — Что? — В порыве гнева глаза Матвея Петровича стали большими, его руки задрожали, и он в нервной дрожи начал трясти Покровского за грудки. Да я столько лет отдал этой вашей правде, столько ночами не спал и ехал по первому же звонку. А вы? Мерзавец! Убирайтесь отсюда! Матвей Петрович направился в комнату Покровского и стал силой упаковывать все его вещи в один маленький чемодан. — Вон! Вон! — кричал он, и спустя десять минут и Покровский, и его чемодан стояли за дверью на улице. Запахнувшись от пронизывающего ветра, Покровский сел на свой чемодан. Пошарив в карманах, он нашел подаренный Мапетом медальон. Он взял бы сейчас сигарету, да вспомнил что бросил и давно не курит. Шершавая текстура дерева прокатывалась по его пальцам. Скрестив кисти рук в замок, Док тяжело выдохнул и уперся на руки своим высоким лбом. Глядя себе под ноги, он долго рассматривал свои ботинки. Затем, как будто опомнясь, оживленно взял блокнот и ручку, которые по долгу службы всегда имел под рукой, и набросав короткое сообщение, протиснул записку в дверную щель. Спустя несколько минут шорохи на пороге дома стихли. Матвей Петрович подошел к двери и прислушался — никого. Подождав, на всякий случай, еще немного он медленно открыл входную дверь. Прохладный, сильный ветер ударил его в грудь. На крыльце никого не было. Сложенный вдвое маленький листок бумаги вздрогнул от образовавшегося сквозняка и покорно прильнул к ногам Мапета. 11.09.2016 Короткий, будто охриплый щелчок раз за разом разрезал ночную тишину. Ранее утро уже занималось. Мариика сидела за столом. Ее руки не слушались, и она никак не могла подкурить сигарету. — Не волнуйтесь так, Мариика Андреевна. Большая рука в дешевых часах, сидящего напротив ее оперуполномоченного помогла подкурить. Большая рука в дешевых часах снова придвинулась и, шуршавым, вдавливающим лист в стол движением, пододвинула к ней ордер и опись. — Мы уже закончили…вот. Ознакомьтесь. Мариика наклонилась к листу. Пепел небрежно упал на бумагу и уголёк опалил его край. Большая рука в дешевых часах поспешно смахнула мерзавца и снова настойчиво стала шуршать бумагой об стол. «Стол письменный антикварный-1 шт, телевизор плазменный — 4 шт…»-строчки запрыгали в глазах Мариики. Смотреть не было сил. Она сжала пальцами переносицу и снова продолжила. «Шкаф плательный 5 шт.» — Шкаф? Плательный шкаф? Вы издеваетесь? Какую ценность он представляет? За окном сработала сигнализация. — Мая машина!!! Какое Вы имеете право?!! Она подбежала к окну. Эвакуаторщик, глядевший на ее недоумение, через стекло нахально усмехнулся ей прямо в лицо. Казалось, что от всего происходящего он наслаждался какой-то своей внутренней, только что состоявшейся справедливостью, какой-то лишенной ранее превосходностью и властью над властными мира сего.