— Где же тебя носит, Маргарита? 21.10.2015 Возвращаясь с последних двух пар, которые учебная часть поставила с 18:30 по расписанию, Марго, уставшая и голодная, поднималась по пустой лестничной клетке домой. Она зашла в подъезд. Тяжелая дверь устало скрипнуло в конце насыщенного дня. Тишина кралась на цыпочках по стенам в сумеречном освещении. Марго замерла. Еле слышное потрескивание сменилось тихим шорохом и отдаленными голосами едва доносившейся из-за тяжелых дверей, надежно прячущих личную жизни её соседей. Вокруг никого не было. В последние два месяца навязчивое чувство тревоги никак не оставляло ее в покое. Она чувствовала за собой слежку. Марго помотала головой. «Нужно поспать!» Застрявший ключ в замке входной двери с шумным звяканьем прокрутился и оставил хозяйку у входа. — О нет, — растерянно сказала Марго, — она опять забыла ключ в замке! Теперь спит, наверно. До утра не достучишься. — Девушка с покорным видом повернулась спиной к двери, спустилась по ней на пол, нащупала в сумке оставшийся с обеда бутерброд, достала учебник и стала жевать свой поздний ужин. После быстрого перекуса ей захотелось спать. Марго положила под голову сумку, прижалась спиной к своей двери и стала проваливаться в сон. Легкие искрящиеся снежинки закрутились в сознании Марго, летали под распахнутым небом и едва спешили упасть и растаять. Непонятно, но то ли от затекшего бока, то ли от чьего-то напористого взгляда Марго открыла глаза: — Ты мне сейчас снишься? — Почему ты здесь? — не найдя других слов, удивленно, вопросом на вопрос, сказал Вадим. — А ты? — Я не увидел свет в твоем окне. Ты вошла в подъезд, а свет так и не зажегся. Подумал, может, что случилось с тобой в этом подъезде. А ты вот… спишь. — Ты знаешь мое окно? Откуда? Потирая затекшие ноги, Марго начала подниматься. — Моя мама… она забыла ключ в замке, а сама спит. У нее бессонница, ей прописали снотворное. — Идем, я отведу тебя к себе. — Неудобно как-то. Твои родители не так поймут. — У меня родитель — папа, и тот на юге с очередной мадам, поэтому ты никого не стеснишь. После того как мамы не стало, он не на шутку начал гулять. То ли с горя, то ли от радости. Я так и не понял. Давай ко мне. Маргарита молчала в раздумье. — Дело такое, — не отступал от нее Вадим. — Голова завтра болеть будет, а у тебя контрольная по расписанию. — И это ты тоже знаешь? Какое тебе дело до меня и моего расписания? В коттедже Вадика с частной охраной и двумя спящими у ворот питбулями — Пиратом и Квадратом — Марго вжала голову в плечи от увиденной роскоши. Белая мебель с резными ножками, ослепительная люстра, висящая в холле, красивые картины в полный рост — все это изумило ее. — Прямо, как в моей книге «Лики страсти». В ней главный герой… — Я знаю… — оборвал ее рассказ Вадик. — Там главный герой Марк переехал с юга, а мой папа только уехал. У нас там тоже дом. Там удобнее, чем в отелях. Марго встала в оцепенении и во все глаза смотрела на Вадика, как на живое произведение искусства. — Ночевать можешь здесь. Здесь ванная, полотенце в шкафу. Ты осматривайся, я в душ. — Он читает «Лики страсти», — шепотом выпалила в пустоту свое удивление Маргарита, оставшись одна. Несмотря на кричащие отовсюду комфорт, роскошь и изобилие, провалившись в легчайшую перину с одной тысячей подушек разных размеров и форм, у Марго не получалось уснуть. Закутавшись в махровый халат, который почему-то пах, как рубашка Вадима, и по своей сути ему же и принадлежал, Марго вышла на балкон. Моросящий легкий дождь, переходящий временами в порывистый ливень, наполнил воздух свежестью и залез за шиворот своим холодом. Марго закрыла глаза. Из бездны неизвестности она ощутила опасность. Предчувствие беды было настолько очевидно, что Марго вздрогнула. — Не спится? — донеслось из темного угла, который единственный был не освещен уличными фонарями. Марго вздрогнула от внезапности. В кресле сидел Вадик и курил сигарету. Добравшись до фильтра сигареты, огонек пробежался кольцом по краю папиросной бумаги, прошуршал свою последнюю арию и обжег пальцы. Вадик стал тушить его в горшке-пепельнице, где, по всей видимости, раньше кто-то рос. — Не тронь, — Марго выхватила горшок из рук Вадика и поставила его под бежавшую с крыши струю дождевой воды. — Что? Он же давно засох. В доме нет ни одной женщины, так что у него не было шансов. — Смотри. — Марго поднесла горшок к своему лицу и слегка дунула на него темным дыханием. — Обещай не выбрасывать. Иногда для того, чтобы увидеть в безжизненном и мертвом уродстве прекрасную жизнь, нужна просто вера и… И? — И время. Не выбрасывай, ладно? Пообещай мне. — Знаешь, что странно? Вадик прервался и прямым взглядом посмотрел на Марго. — Тебе не нужна роскошь, тебе и без нее хорошо и уютно. Ты, в отличие от нас всех, более жизнеустойчивая, ты не теряешься без денег и положения, тебе не нужны мои деньги, и ты никогда не попросишь у меня дорогих подарков. Мне порой кажется, что тебе даже просто внимания не нужно. Ты какая-то особенная. С тобой так легко и просто. С тобой я могу быть таким, какой я есть, — наглым балбесом, который умеет в своей жизни одно — прожигать деньги своего отца. — Вадик рассмеялся. — Завтра я тебя отведу в одно место. Куда? — Тебе там понравится. Это место тоже особенное. Не боишься? — Вадим протянул свою руку ладонью вверх. — Не боюсь, — ответила Марго встречным движением, положив свою руку сверху. 22.10.2015 — Согласно преданию, когда-то на этой горе в пещере жил старый одинокий монах. — Влад показал рукой на возвышающуюся над лесом гору напротив. Он вел отреченный образ жизни: молился с утра до вечера за человеческие души, знал все молитвы наизусть. Даже ночью, когда стояла полуночная тишь и вокруг не было ни души, проходящие мимо горы люди рассказывали, что если прислушаться, то можно услышать непрестанный и монотонный шепот старца, который без устали читал молитвы и кланялся святым. Местные жители его кормили, носили ему воды, еды, да приходили за советом или просьбой за них помолиться. Говорят, если кто в семье заболел, то первым делом бежали к нему да просили сотворить молитву за больного. Или бывало, что приходился неурожай или природное бедствие какое, также приходили к старому монаху с поклоном да просили его отмолить перед святыми напасти и бедствия. Однажды вечером, когда наступили вечерние сумерки, местные жители увидели в этом месте необычное свечение. Сбежались, подумали, что случился пожар, но увидели стоящего на земле ангела. Говорят, что от него исходило радужное яркое сияние, как от солнца. Когда образ Ангела вознесся, то в хижине нашли тело старца. А спустя время здесь забил источник. Образовалось озеро. А на том месте, где стоял Ангел, выросло вот это дерево. Говорят, что если приложить к нему ухо и прислушаться, то можно услышать тихий шепот всех молитв, которые только есть на Земле. А еще сказывают, что любое желание здесь имеет возможность попасть прямо Господу в ухо. С тех пор местные жители окрестили это дерево Шепотом монаха, а саму гору — Монашкой. Марго от изумления открыла большие карие глаза, всмотрелась в могучий ствол дерева и приложила к нему свою щеку. Могучий ствол, раскачиваясь на ветру, потрескивал и стучал тихими пощелкиваниями. Большое дерево гудело, говорило внутренним монологом и постукивало изнутри. Марго закрыла глаза. В какой-то момент общий гул слился со звуком шороха листьев на кроне дерева и превратился в монотонный, непрестанный, то нарастающий, то утихающий шепот. — Удивительно. — Марго открыла глаза и посмотрела на Вадима. «Хочу знать, где на Земле прячется счастье. Хочу знать, как стать свободной от всех на свете несчастий и быть абсолютно счастливой» — сердце Марго непроизвольно вырвалось в виде мыслей, сформировав неожиданно странное для нее самой желание. — А давай договоримся, что как только один из нас соскучится по-другому, он будет проходить сюда и оставлять ему о себе небольшую весточку. — Как здорово придумано. А какую? — Давай делать засечки. — Стой! — Марго отдернула руку Вадима. — Дереву же больно. Лучше давай своими посланиями будем не калечить и уродовать, а украшать. И она протянула цветной лоскуток розового платочка в горошек. Вадим взял платочек и поднес его к лицу. Тонкий, дивный аромат, сочетающий нотки утреннего кофе и ванилина, донесся до него вместе с ветром. Вадим выбрал ветку повыше, наклонил ее до уровня своего роста и повязал небрежно завязанный бантик. — Так ты сможешь еще издалека увидеть мой комплимент, сказал Вадим и отпустил упрямую ветку, которая так и норовила вырваться из его рук и отшлепать нахала по щам. Бантик, повязанный грубоватым образом, победоносно выскочил, отпружинил и знатно повис на макушке остроносой ветки, будто стал частью могучего дерева. Он тут же послушно и спокойно стал вторить его движениям, развеваясь по ветру и уже не помня, как это — лежать в чьей-то дамской сумочке и быть носовым платком. Марго, глядя на творение Вадима, взглядом перебросила получившийся образ на соответствие ее представлениям и слегка одобрительно улыбнулась в ответ. — Ты не такой, как все! Ты, несмотря на свое положение, простой. — Я? — Вадик засмеялся. — Простой? Вот уж новость! — Да. Простой. Без закорючек, и… с тобой мне просто и безопасно. 02.11.2015 — Маш, я, кажется, влюбилась. — Ну и кто этот «Мистер Победим Неприступность»?! — Это Вадик, с юрфака. — Это который ботаник, что ли, в клетчатой жилетке? Гоша! Это же жертва Грибоедова, «Горе от ума». Подружаха, он же — де-ре-во! — в трубке раздался внезапный сухой стук по деревяшке — Послушай меня, тут без вариантов. Если подойдет, нужно сказать «Отсыхай отсюда, гений!» — Да нет, не тот. Лапырев, Маша. — Это который у тебя вызывает синдром стучащей ложки? Ах да! Ну нифига себе! — Маша, как всегда, с жаргонизмами в речи затараторила в трубку телефона. — Меня, кажется, преследуют папарацци. Сегодня я выходила из дома и меня ослепила вспышка фотоаппарата. И еще Вадик позвал меня на вечеринку и мне нужна твоя помощь. — Немного помолчав в переживании неудобного момента, Маргарита добавила: — И твои туфли, и кофта, ну или платье. Ну, в общем, ты мне очень нужна, Маша. — Да расслабься ты, все у тебя будет — или я не подруга? — Спасибо тебе, Маш — Марго с благодарностью улыбнулась в ответ. 03.11.2015 Машка притащила свои модные в этом сезоне лаковые сапожки с острым носиком и на шпильке, джинсы-леггинсы и свитер в стиле оверсайз. Меня мыли и красили, начесывали и завивали. Педикюр мне сделали с модным в этом сезоне цветом лака, от которого я почему-то постоянно чихала. Как сказала Машка, это у меня аллергия на красоту — реакция организма на чужеродную среду обитания. Юмористка какая! Когда все, что можно было сделать, было уже сделано, у меня всплыло досадное недоразумение — у машиных суперсапожек разошелся замок. Прямо на мне — всей упакованной и готовой к дебюту». — Ну, вот, у меня как всегда. — Марго, словно без сил, села на стул возле выхода и с чувством полного поражения опустила голову, волосы на которой были красиво уложены в длинный хвост.