Прикрыв ладонью глаза, Даша сжалась. ...Нужно быть законченной идиоткой, чтобы просить описать разрез глаз у человека, находящегося на расстоянии трехсот метров. Не говоря уже о цвете волос, скрытых шапкой. Проблема в том, что на идиотку эта красотка совсем не похожа. Тогда зачем задает столь бессмысленные вопросы?.. Догадаться не трудно — она пытается подловить ее на мелочах и уличить во лжи. Из чего следует, что полиция ей не верит. Но почему?! Потому, что она соврала при первой встрече. Раз соврала, значит что-то скрывает. И, возможно, теперь они всерьез полагают, что она обеспечивает кому-то алиби или того лучше — сама является убийцей. Отличная мысль. Для местной полиции, разумеется. Есть труп, есть свидетель, который дает путанные показания, так почему бы не обвинить свидетеля в убийстве? Местные волки сыты, а если пропадет одна заезжая овца, то кого это огорчит? К чувству голода постепенно примешивался страх: если полиция и впрямь вознамерилась назначить ее на роль главного подозреваемого, то плохи дела. Еще чуть-чуть и ее законопатят в Бастилию. Хотя ту, кажется, пару веков назад снесли. В бессильной ярости Даша скрежетала зубами. «Ну, инспектор, ну гад! Еще и помощницу свою подослал. Наверное, надеялся, что женщина женщину быстрее разговорит. Но не на ту напали, мы еще посмотрим, кто кого... Опустив руку, она медленно покачала головой. — Простите, но я ничего не могу больше вам рассказать. — В честных глазах цвета спелого ореха не было ничего кроме крайнего огорчения. — Все что я помню — это ярко-желтый комбинезон. Мадемуазель Дени стоило немалых усилий оставаться невозмутимой. — Может, все-таки попытаетесь? — Нет, — Даша порывисто встала. — Расстояние было слишком большим, чтобы с уверенностью что-либо утверждать. Жаль, что вы зря приехали и потратили столько времени. Я ничем не смогу помочь. Извините. — Но вы же хотели что-то рассказать! — продолжала настаивать девица. — Я видела по вашим глазам... — Да, мне тоже сначала так показалось. Но как только я попыталась восстановить ту сцену, сразу же поняла, что на самом деле ничего не помню. Просто две фигуры на белом снегу и все. — Одну минутку, — художница положила ей руку на запястье, предлагая вернуться на место: — Главное, не волнуйтесь, я помогу вам все вспомнить. Ведь это моя профессия. Даша в этом и не сомневалась. Как и в том, что полиция, вместо того чтобы искать настоящего преступника, если тот конечно существует, ищет крайнего. — Простите, но я все еще неважно себя чувствую. Мне надо прилечь. С большой неохотой девица отпустила ее руку. Лицо при этом приняло весьма неприятное выражение. — Не смею настаивать. Но когда мы сможем встретиться? «В следующей жизни». — Не знаю. Не хотела зря отвлекать вас от работы. — Что вы, что вы! Это и есть моя работа. Я и мой шеф... «Да провались ты вместе со своей работой и своим шефом!» — Как только почувствую себя лучше — сразу же вам перезвоню, — твердо перебила Даша. — Так, значит, это будет не сегодня? — художница все еще надеялась ее удержать. — Нет. Совершенно точно не сегодня. Как вы понимаете, до вечера я вряд ли успею выздороветь. И, стараясь больше не давать повода к продолжению диалога, сделала прощальный жест: — Всего хорошего! 3 Затаившись возле окна в холле на втором этаже, голодная и злая, Даша нетерпеливо дожидалась, пока полицейский автомобиль уберется с гостиничной стоянки. И хотя ее самым сокровенным желанием сейчас было отыскать инспектора Буже и дать ему хорошего пинка, она сочла разумным воздержаться от встречи с последним. Но каков негодяй: мало того что допрашивал ее еле живую, так теперь под шумок еще и посадить пытается. Прошло не меньше пятнадцати минут, пока из-под козырька гостиницы не появилась художница на пару с инспектором. Даша опустила занавеску и чуть отодвинулась от окна, хотя они все равно видеть ее не могли. Интересно, что они так долго делали? Еще кого-нибудь допрашивали или пытались найти предлог заполучить ее обратно? Сев в машину, полицейские продолжали что-то энергично обсуждать. Даша испугалась, что те сейчас передумают уезжать и вернутся, но мигнул поворотник, и белый «Рено» наконец тронулся с места. Молодая женщина мрачно смотрела им в след. Сто против одного — полиция еще вернется. Вопрос, с чем... 4 В баре по-прежнему было немноголюдно. Пристроившись в самом дальнем конце стойки, Даша махнула рукой. — Salut*! — Salut, — без обычной радости ответил Жан-Жак, он выглядел озабоченным и даже раздраженным. — Что-то случилось? — Ненавижу полицейских! — Бармен с такой энергией протирал бокал, что тот пищал, как пойманная за хвост мышь. — Они приходят к вам, как к себе домой, ведут себя словно свиньи, совершенно не желая понять, что в разгар сезона отелю такая слава ни к чему. Значит все это время полицейские терзали бедного Жан-Жака. — Разделяю ваше возмущение. Я из-за них даже поесть не успела. — Для наглядности она погладила живот. — Но с другой стороны — работа у них такая... — Их работа охранять меня, когда я в этом нуждаюсь, а не распугивать клиентов. Хотите, угощу вас одним необыкновенным коктейлем? — С удовольствием. Сняв с полок несколько бутылок, француз принялся ими ловко манипулировать. — Нет, они хуже, чем свиньи, они гиены... — Но ведь в гостинице произошло несчастье. — Здесь Даша многозначительно понизила голос. — Может быть, даже убийство... Жан-Жак сморщился, словно ему в штаны подложили морского ежа. — Какое убийство? Почему сразу убийство? Кто так решил — ваш господин инспектор? — Во-первых, он ваш господин инспектор, — справедливо заметила Даша. — Кроме того, я сама, лично, видела, как мужчина толкнул женщину. Именно после этого ее нашли мертвой. — И что с того? Поссорились двое, произошел несчастный случай... — бармен выставил на стойку высокий бокал с чем-то полосато-оранжевым внутри и кусочком лимона сверху. — Если все было так, как вы говорите, то мужчина тем более не виноват. И вряд ли себя выдаст. Значит, его никогда не найдут, а только испортят всем отдых. Даша пригубила коктейль. — Потрясающе!.. Из чего вы это сделали? — Мой фирменный секрет. — Бармен все же улыбнулся. — Секрет... — молодая женщина задумчиво болтала трубочкой в бокале. — Кругом одни секреты. Вот и полицейские утверждают, что мадам Бредли не умела кататься на лыжах... — Да слушайте вы их больше! — Снова начал злиться француз. — Умела, не умела... Какая разница? Возможно, она как раз и собиралась начать учиться. — Так, значит, все-таки не умела? — Кто это может знать наверняка? Даже если бы умела, что это меняет? Говорю вам, наши полицейские просто умирают от скуки. Как только происходит несчастный случай, они бросают карты, выпивку и бегут портить порядочным людям настроение. У них одна задача: доказать всем, что не зря получают свое жалование. Его возмущение было таким искренним, что Даша не смогла удержаться от улыбки. — Думаю, вы чересчур суровы. Вряд ли ваши полицейские заинтересованы в излишнем шуме, они ведь тоже местные. — Наши жандармы заинтересованы только в одном: чтобы им увеличили пособие по безработице. — Пособие по безработице? В каком смысле? — В том смысле, что если они не работают, а деньги получают, то как еще это можно назвать? Ну не зарплатой же... Кстати, я еще не придумал название этому коктейлю — можно я назову его в честь вас? Все же он был очень милым, этот черноокий бармен.