— Это результат нападения на вас Колина Маккарти? — заинтересованно спрашивает он. — В том числе. — А что с сестрой Колина, Авой? — спрашивает репортер. — Вы поддерживаете с ней связь? — Нет, — отвечаю я, пытаясь сохранить на лице спокойное выражение. Бесстрастное. — Насколько я знаю, она покинула Чикаго. Кажется, я слышала, она сейчас за границей, работает в организации «Врачи без границ». Мне немного легче спится по ночам оттого, что Ава за тысячи миль от меня. А вот Колин по-прежнему ближе, чем хотелось бы, подключен к системе жизнеобеспечения в лечебном учреждении длительного ухода в Оук-парке. Если верить тому, что я читала в Интернете, это одно из лучших — и самых дорогих — учреждений в штате. Скорее всего, Ава пустила на это деньги, вырученные с продажи красивого дома в Викер-парке. Я прекрасно знаю, что она делает: разрушает собственную жизнь, бежит навстречу чему-то чуждому, что поможет ей покаяться. Я сама так делала. Я приходила к Колину только один раз, выдав себя за кузину из другого штата. Не смогла даже войти в палату: ощущение его рук вокруг моей шеи все еще было таким сильным, что я едва не задохнулась от ужаса. Какая ирония, сказала я своему новому психотерапевту, что моя собственная паника справляется с задачей не хуже, чем его руки той ночью. Не дает мне дышать. Теперь это происходит слишком часто, отчего я прижимаюсь к стенам, прячусь по углам и переулкам, учащенно дыша и закрыв руками лицо. Похоже, мое тело не хочет, чтобы я слишком быстро забыла этот урок. Стоя в дверях, я смотрела на Колина, чье серое, тощее и, наверное, неприятно пахнущее, если подойти ближе, тело лежало там, на кровати. Такое существование — просто лежать без сознания — казалось мне бессмысленным, но Ава, несмотря на свой стальной стержень, несмотря на игру в Бога, не смогла заставить себя отпустить его. Наверное, это подходящее наказание за все те жизни, что он разрушил. Я знала, что Ава никогда не согласится на отключение его от системы жизнеобеспечения. Она никогда не закроет глаза на возможность того, что однажды он, может быть, откроет глаза и начнет дышать сам. Впрочем, я, как никто другой, понимаю ее. Я испытала похожее чувство облегчения, когда выяснилось, что Неизвестная — это не Мэгги. Вероятность того, что когда-нибудь они вернутся, наши утраченные родные, слишком опьяняет, чтобы забыть о ней. Поэтому я смотрела на Колина и искала какой-нибудь признак того, что он еще там, что под его опущенными веками машина его разума все еще работает. Сводит вместе синапсы, зажигает нейроны, пробуждает сны. Ведь именно этого я теперь боюсь больше всего — что однажды Колин Маккарти проснется. — А что же дальше? — спрашивает журналист, хотя его глаза слегка остекленели, словно он понял, что не добьется от меня никаких откровений. — Третий сезон, — отвечаю я. — Так вы уже над чем-нибудь работаете? — чуть оживившись, спрашивает он. — Мы обдумываем кое-какие варианты. — Насчет Мэгги? Как думаете, вы когда-нибудь вернетесь к делу сестры? Мэгги. Вспоминаю сообщение, которое получила на телефон на прошлой неделе. Уведомление с Инстаграма. Личное сообщение от татуировщика в Юкрейниан Виллидж. «Извините, давно не проверял этот аккаунт. Помню эту татушку. Что вы хотите узнать?» Мне пришлось перечитать мое первоначальное сообщение, чтобы вспомнить, о чем я спрашивала этого человека. Речь шла о татуировке в виде синей ящерицы, фото которой он выложил много лет назад. Я отправила сообщение в ту первую ночь в «Матильде», убивая время, пока Кэри наливал мне выпить. Когда я должна была бегать. «Ее сделали не этой девушке?» — написала я, приложив фото Мэгги в шестнадцать, а потом искусственно состаренное фото, которое сделали копы. Фото, невыносимо напоминающее мое собственное отражение в зеркале. Через минуту он напечатал ответ. «Очень может быть, — ответил татуировщик. — У меня есть копия ее удостоверения. Выглядит похоже». Год назад, получив подобный ответ, я помчалась бы в этот тату-салон и потребовала бы записи этой клиентки. Мэгги. Возможно, она здесь. Возможно, она в Чикаго. Но потом я вспомнила. Если она была здесь и могла свободно зайти в тату-салон, чтобы заказать копию любимой детской игрушки — грустное напоминание о семье, которую она бросила, и жизни, от которой отказалась, — она также должна знать, что и я здесь. Мою фотографию напечатали во всех крупных газетах. Я словно предупреждение: журналистка-любительница, откусившая больше, чем смогла проглотить. Слишком сблизившаяся со своим объектом, утратившая объективность и едва не погибшая из-за этого. Так что я знаю: если Мэгги где-то здесь, она не хочет, чтобы ее нашли. Ни я, ни кто-либо еще. Да и хватит с меня погони за призраками. — Мне кажется, есть еще немало других девушек, которых стоит попытаться найти. Говоря это, я замечаю свое отражение в окне кафе, и мне даже приходится посмотреть повнимательнее. Потому что теперь, когда я слегка отрастила волосы и покрасилась в более темный цвет, я едва узнаю себя с такого расстояния. Иногда, заметив свое отражение издалека, я практически принимаю себя за Аву. Благодарности Я в большом долгу перед своими редакторами, Салли Ким и Габи Монджелли, за блестящие советы и крепкую поддержку в течение всего процесса. Работа с вами — одновременно и удовольствие, и честь. Я также благодарна за вдумчивую творческую работу корректоров и производственной команды в «Патнам». Благодаря вам каждый этап работы приносил мне истинное наслаждение. Спасибо моему замечательному агенту, Ричарду Абате, а также Марте Стивенс и Рэйчел Ким из «3Артс Энтертейнмент». Я не могла бы даже мечтать о более замечательной группе поддержки для этой книги. Мэттью Рикарт — без тебя я бы не справилась. Твои идеи сформировали окончательный вариант этого романа, и я всегда буду благодарна за твою щедрость. Спасибо, что помог мне найти хорошую историю — надеюсь, я хорошо ее рассказала, — и за то, что был таким невероятным другом. Сьюзан Карри — ты поддерживала и веселила меня, дарила мне дружбу, верила в меня и давала советы, а также была для меня идеальным читателем — человеком, на которого я всегда буду стараться произвести впечатление. Роуэн Биэйрд — спасибо за вдумчивые отзывы и за то, что постоянно вдохновляешь меня своим сияющим талантом. Ребекка Джонс Трисслер — ты всячески подбадривала, поддерживала и защищала меня. Мишель Фалькофф, Джуди Смит, Дэн Столар, Брэндон Трисслер и Бет Уэтмор — спасибо, что прочли мою книгу и поделились своими. Это настоящий дар. Эмми Холт и Бретт Боэм — спасибо за профессиональные советы в области подкастов; особенное спасибо Эмми за то, что она единственный в мире человек, с кем я могла выдержать неделю наедине в лесах Орегона. Моему дяде, Джону Дискину, спасибо за то, что великодушно разрешил закидать тебя вопросами о работе полиции и помог мне понять правила, прежде чем я так нагло нарушила их. Спасибо моим невероятным друзьям и замечательным преподавателям в Университете Калифорнии, Риверсайде: те два года, что я провела с вами, были самыми стимулирующими и стоящими в моей жизни. Это было привилегией. Эшли Вайнберг Гриб и Ванесса Бордо Флэннс — благодарю за то, что вы мои сестры, мои главные болельщицы и моя система поддержки. Спасибо моему брату Кристоферу — ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было, и сопровождал меня на всем пути. И наконец, спасибо моим родителям. Ваша любовь и поддержка несказанно важны для меня. Мне так повезло, что я ваша дочь. * * * notes Примечания 1 Бен Шапиро — американский консервативный радиоведущий и политический комментатор; Алекс Джонс — американский радиоведущий, пропагандирующий теории заговоров. — Здесь и далее примечания переводчика. 2 Хэдшоп — магазин, где продаются любые товары, связанные с коноплей (приборы для курения, одежда, литература и т. п.). 3 Элизабет Холмс — основательница компании, занимавшейся разработкой инновационного оборудования для анализа крови, в 2015 году уличена в мошенничестве. 4 Босс боссов (итал.) — в сицилийской и американской мафии глава самой влиятельной семьи. 5 Чикаго-Луп — исторический деловой центр Чикаго. 6 Американский сериал 1980-х гг., в котором отряд молодых полицейских под прикрытием расследует преступления среди подростков.