— Да, — отвечаю я. — Очень полезная. Глава 5 Как только я сообщаю, что хочу обсудить дело Сары, Ава приглашает меня к себе на обед в пятницу. «У меня редкие выходные, — пишет она в сообщении. — Так что сможем узнать друг друга поближе». По адресу, который дает мне Ава, расположена новостройка в Викер-парке, один из тех современных домов, где спереди сплошные окна. Два этажа зеленого стекла отражают небо и улицу позади меня. Звоню в дверь и через матовую панель входной двери наблюдаю, как приближается Ава, слегка покачиваясь на лестнице со второго этажа. За стеклом она напоминает клубок дыма. — Привет, — говорит она, открывая дверь, и приглашает меня войти. — Я тебя едва узнала без готического прикида. Поднимаю руку к волосам, вспомнив темный парик, который был на мне в ночь нашего знакомства, и чувствую, как шею охватывает жар. — Ага, это немного чересчур, да? — спрашиваю я. Со второго этажа доносится музыка, напоминающая песню «Chain of Fools»[14]. Кудрявые волосы Авы убраны с лица и заколоты, она босиком и держит в руке пузатый бокал красного вина. Выглядит она невероятно молодо для врача, но губы накрашены красной помадой, и я почти уверена, что свободное синее платье на ней — от Ральфа Лорена. А квартира на первый взгляд, наверное, стоит столько же, сколько дом моей матери. — А по-моему, было здорово, — отвечает она. — Это тебе, — говорю я, протягивая ей бутылку вина, которую купила, поскольку на распродаже в «Марианос» ее продавали со скидкой за пятнадцать долларов вместо двадцати пяти. Моих знаний о вине вполне хватает, чтобы определить, что марка так себе. Мы с Эриком когда-то шутили, что стоило бы завести винный погребок в нашей старой квартире, потому что покупали целые ящики «Риохи» в сети «Ликор-парк». Теперь же, когда я не хлещу водку, то считаю бутылку, купленную за шесть долларов в супермаркете «Трейдерс Джо», подарком себе. — О, как замечательно, — говорит Ава, как будто скромное подношение действительно приводит ее в восторг. — Тед обожает «Божоле». Иду следом за ней по лестнице на основной этаж квартиры. Попадаю в гостиную с высоким потолком, за которой расположена кухня, похожая на кадр из мультсериала «Джетсоны». За стойкой режет зелень мужчина с перекинутым через плечо полотенцем для посуды. В помещении пахнет укропом, поджаренным чесноком и жареными орехами. — Марти, это Тед, — говорит Ава. — Добро пожаловать, — приветствует меня Тед, махнув ножом и улыбаясь невероятно белыми зубами. Тед — высокий и подтянутый парень, который в старшей школе вполне мог бы быть моделью для «Аберкромби и Фитч». Песочного оттенка волосы разделены на косой пробор и приглажены набок. Наверняка он из тех, кто в кармане пиджака носит черный гребешок с частыми зубцами. — Могу я предложить вам выпить? — Марти принесла «Божоле», — проходя у него за спиной, шепчет Ава, словно это потрясающий секрет. С крючка под шкафчиком она снимает еще один большой бокал. — Чудесно, — отвечает Тед. Кажется, так мог бы сказать мой отец. Тед — настоящий Кен из яхт-клуба. Но в нем есть и что-то трогательное, напоминающее очарование щенка золотистого ретривера, который считает мир удивительным местом, потому что люди всегда так восхищаются им. И не скажешь, что у такого парня шурин сидит в тюрьме за убийство. — Невероятное жилье, — говорю я, осматривая огромные окна, обрамляющие заходящее солнце, камин в гостиной, стеклянную ширму, за которой металлическая лестница ведет на третий этаж. — Тед работает в агентстве недвижимости, — объясняет Ава, наполняя бокал из графина на стойке и протягивая его мне. — Теперь я занимаюсь коммерческими площадками, — говорит он и продолжает резать зелень. — Но когда нужно, все еще могу подобрать подходящее жилье. — Мы здесь уже два года, но иногда по-прежнему кажется, что мы только что въехали, — говорит Ава. — Это потому, что она спит в больнице не реже, чем тут, — отвечает Тед, как будто между нами существует взаимопонимание. — Лично я вполне освоился. Ава хлопает его по плечу. С укором, но в то же время игриво. — Идем, — говорит она, берет графин и жестом приглашает меня следовать за ней. — Пойдем во внутренний двор. На крыше гаража во внутреннем дворе устроено большое патио, окруженное зеленью. Над ним нависает балкон третьего этажа. Ава удобно устраивается в одном из шезлонгов, и я поступаю так же. Нас окружают подсвеченные изнутри окна более высоких зданий, и то тут, то там я замечаю признаки движения. — Тед вроде отличный парень, — говорю я. — Готовить умеет. — Да, он хороший, — отвечает она — скромно, но давая понять, что комплимент ей приятен. — Иногда мне даже жаль беднягу. Он понятия не имел, во что ввязался. Я почти уверена, что, если бы не сделала предложение, он бы рано или поздно одумался и сбежал. — Ты сама сделала ему предложение? — спрашиваю я. — Однажды в машине. Кажется, мы как раз ехали в суд к Колину. Я просто взяла и спросила, и он так обалдел, что едва не промчался на красный. Я замечаю, что она впервые назвала своего брата по имени. Колин. Ее брат, осужденный за убийство девушки. — Откуда ты родом? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ. — Я выросла в Олбани-парк, — отвечает она. — Мама работала в офисе в старшей школе, а папа… ну, папа, как бы сказать, много чем занимался. Я не прошу ее прояснить, потому что мне кажется, будто она как раз хочет, чтобы я об этом спросила. Я научилась этому, наблюдая за тем, как Андреа берет интервью для подкаста. Никогда не позволяй собеседнику управлять разговором. — Ты там часто бываешь? — спрашиваю я. — В последнее время нет, — говорит она. — К тому же мы часто переезжали с одного съемного жилья в другое. Если и возвращаться туда, то только чтобы пройтись по барам. Колин раньше часто туда ездил, но я там практически не бывала с тех пор, как уехала. Ирония в том, что мы с ней выросли на расстоянии всего нескольких миль друг от друга. Но, судя по тому, что я выяснила, пока в течение недели изучала дело Колина в Сети, ее воспитывали совсем иначе, нежели меня. Прежде всего она выросла в семье рабочих. А еще насилие. Сначала отец — на протяжении десяти лет он каждые несколько месяцев отправлял мать Авы в больницу. А потом судимость Колина. Драка в баре, закончившаяся обвинениями в нападении и побоях. Приговор — сто часов общественных работ. На слушании об убийстве адвокат Колина представил доказательства семейного насилия со стороны их отца, возможно, рассчитывая тем самым смягчить влияние прошлой судимости Колина. Разумеется, это привело к обратным результатам. Из-за этого Колин выглядел лишь очередным звеном в цепи мужского насилия этой семьи. Уроки подобного насилия усваиваются на примере старших, это сила, которую можно приобрести, только если причинить другому человеку как можно больше боли. Этим семья Колина отличалась от моей: мы проявляли силу, доказывая, что все меньше и меньше нуждаемся друг в друге, пока наконец любое проявление необходимости другого не стало восприниматься как слабость. И все же, сидя на террасе и глядя, как в окнах окружающих нас домов один за другим вспыхивают огни, я не могу отделаться от мысли, что мы с Авой будто поменялись местами. Несмотря на столь трудное детство, ее талант и ум помогли ей занять причитающееся ей место среди молодых и сильных, сливок чикагского общества. А я, рожденная в старинной, богатой чикагской семье, понаставила ловушек в собственном доме. И почему-то ощутила облегчение, когда сделала неверный шаг и все разрушила. — Полагаю, ты уже изучила дело? — говорит Ава. — Только то, что удалось найти в Сети, — отвечаю я. — На то, чтобы запросить копии полицейских и медицинских отчетов, понадобится Закон о свободе информации. Ава кивает. — Сообщи, если захочешь, чтобы мой адвокат на них немножко надавил, — предлагает она, и меня несколько удивляет, что у нее нет собственных экземпляров. — Знаю, на первый взгляд все свидетельствует против него, — продолжает она. — Как будто копы или прокурор не давили на него, а просто делали свою работу. Посмотрели на парня, увидели, что у него раньше была судимость за нападение. На жертве обнаружили следы его ДНК. Он даже признал, что был у нее в квартире, когда она пошла на встречу с друзьями. — И что мне ответить продюсеру, когда она скажет то же самое? — Скажи ей, что улики также подтверждают его версию истории. Он был у нее днем. Они занимались сексом. Она ушла на встречу с друзьями в баре, а он поспал, принял душ и ушел, заперев за собой дверь. Пошел в «О Шеваль», где праздновал день рождения бабушки со мной и Тедом. Из кармана платья Ава вынимает тонкую черную электронную сигарету и предлагает мне. Отказываюсь. Думаю, что во время этого разговора следует иметь как можно более ясное сознание. Она затягивается, кончик сигареты вспыхивает синим. — То, что он спал в ее квартире, — не лучшее алиби. — Верно. К сожалению, той ночью он не знал, что ему вообще понадобится алиби. Он до самого утра не знал, что она пропала. Друзья, ожидавшие ее в баре, решили, что она просто передумала приходить. О ее исчезновении заявили, только когда она не явилась на работу. — Так скажи мне, почему я должна поверить в его невиновность, — спрашиваю я. Ава улыбается. Похоже, мое недоверие, мой скептицизм ей нравятся. — Все, что у них есть против Колина, — это косвенные улики. Он был ее парнем, последним, кто ее видел, последним, с кем она спала. И его раньше уже арестовывали. — Правильно, — говорю я, потягивая вино, которое стремительно исчезает. — Посмотри на нестыковки. Она пропала в Роджерс-парке, но нашли ее в ЛаБаг-Вудс. А значит, ее везли на машине, но у Колина не было машины. У него даже доступа к машине не было, — говорит она. Сдается мне, она не в первый и даже не в двадцатый раз приводит эти доводы в беседе с третьей стороной. — Прибавь к этому временной отрезок. Мы знаем, что ее похитили между шестью и шестью сорока пятью вечера, а Колин пришел на ужин в Вест-Луп к семи тридцати. Ему бы не хватило времени отвезти ее в лес, наполовину захоронить тело, а потом принять душ и в самый час пик добраться до Вест-Луп. Даже будь у него машина. — Он мог убить ее раньше. Хронология событий основана на том, когда она, по его словам, пошла на встречу с друзьями, так? — спрашиваю я. Несмотря ни на что, я надеюсь, что у Авы есть ответ. И он есть. — Одна из подруг Сары звонила ей в пять пятьдесят три и просила принести ожерелье, которое хотела у нее одолжить. Она с ней разговаривала. — У Сары было это ожерелье, когда ее нашли? — спрашиваю я. — В заднем кармане. Слышу шаги на лестнице у себя за спиной. Обернувшись, мы обе видим на лестничной площадке Теда. — Ужин готов, — докладывает он. — А вы? — Спасибо, милый, — отвечает Ава, хотя мы явно еще не закончили разговор. Тед поворачивается и идет вниз. Изо всех сил пытаюсь понять, как Колин может быть виновен. Распутываю выводы полиции в обратном направлении, пытаюсь найти нестыковки в ее истории. — Значит, он где-то спрятал ее тело, — говорю я, — пришел на ужин, вернулся и потом отвез ее в лес.