В растерянности от того, как вдруг все обернулось, и в ярости от того, что, оказалось, она вовсе не обладает над ним той властью, какой думала, Линда перегнулась через перила и злобно закричала ему вслед: – Вали отсюда, проклятый лузер, ты все равно годился только для одного, и даже в этом был не слишком хорош! В довершение она показала ему вслед средний палец, но его спина уже удалялась через входную дверь, и он этого не увидел. Она медленно опустила палец и, со свойственной подросткам быстрой переменой настроения, уже пожалела о сказанном. Просто она чертовски обозлилась. ⁂ Когда пришел факс из Германии, Мартин как раз положил трубку после разговора с Патриком. Новость о том, что Йенни, судя по всему, подобрал какой-то водитель, ситуации не улучшила. Девочку мог подобрать кто угодно, им оставалось только полагаться на всевидящее око общественности. Журналисты звонили Мелльбергу как безумные, и при таком широком распространении, которое теперь явно должна была получить эта новость, Мартин надеялся, что им позвонит кто-нибудь видевший, как Йенни садилась в машину возле кемпинга. Хотелось верить, что им удастся выудить крупицы золота из множества звонков хулиганов, психически ненормальных и людей, воспользовавшихся случаем испортить жизнь своим недругам. Факс принесла Анника. Он оказался кратким и содержательным. С трудом одолев эти несколько предложений, Мартин сумел вычитать, что в качестве ближайшего родственника Тани нашли ее бывшего мужа. Мартина удивило, что, несмотря на юный возраст, она уже разведена, но так было написано черным по белому. Немного посомневавшись и быстро посоветовавшись с Патриком по мобильному телефону, он набрал номер турбюро Фьельбаки и непроизвольно улыбнулся, когда услышал в трубке голос Пии. – Здравствуйте, это Мартин Мулин. – Молчание в трубке слегка затянулось. – Из полиции Танумсхеде. – Его невероятно огорчило, что ему пришлось уточнять, кто он. Сам он смог бы назвать даже размер ее обуви, если бы это по какой-то необъяснимой причине вдруг потребовалось. – Да, здравствуйте, извините. Я совершенно безнадежна с именами, но зато, слава богу, гораздо лучше запоминаю лица. Очень кстати для этой работы. – Она засмеялась. – Чем я могу вам помочь сегодня? «С чего же начать?» – подумал Мартин, но, вспомнив о поводе своего звонка, сразу сосредоточился. – Мне надо позвонить в Германию по важному делу, и я не решаюсь полагаться на свою тройку по немецкому. Не смогли бы вы принять участие в разговоре в качестве третей стороны и переводить? – Безусловно, – сразу ответила она. – Мне надо только попросить коллегу покараулить в это время контору. Он услышал, как она разговаривает с кем-то на заднем плане, а затем ее голос снова возник в трубке: – Все в порядке. Как это будет происходить? Вы мне позвоните? – Да, я подключу вас, так что просто ждите у телефона, и я вам через несколько минут перезвоню. Ровно четыре минуты спустя у него на проводе оказались одновременно Пия и бывший муж Петер Шмидт. Мартин начал с осторожного выражения соболезнований и сожаления, что ему приходится звонить при таких печальных обстоятельствах. Немецкая полиция уже оповестила Петера о смерти бывшей жены, поэтому этой задачи он избежал, но звонить сразу после сообщения о смерти казалось все равно неприятным. Это была одна из самых трудных частей его профессии, но, слава богу, в своих полицейских буднях он сталкивался с ней нечасто. – Что вы знали о Таниной поездке в Швецию? Пия быстро перевела на немецкий, а потом ответ Петера на шведский. – Ничего. Мы, к сожалению, расстались не друзьями, поэтому после развода почти не общались, но пока мы были женаты, она ни разу не упоминала о желании поехать в Швецию. Ей больше нравилось проводить отпуск на солнце, в Испании или Греции. Я думал, она считала Швецию слишком холодной страной. «Холодной, – с иронией подумал Мартин, глядя в окно на поднимающиеся от асфальта испарения. – Да-да, и по улицам разгуливают белые медведи…» – Значит, она никогда не упоминала о наличии у нее в Швеции какого-то дела или другой привязки? – продолжил он. – Ничего не говорила о местечке под названием Фьельбака? Петер продолжал отвечать отрицательно, и Мартин не мог придумать, что бы еще спросить. Он по-прежнему не знал, на что намекала Таня своей попутчице, говоря о цели поездки. Как раз когда он уже собирался поблагодарить и закончить разговор, ему в голову пришел последний вопрос. – Есть ли кто-нибудь еще, кого мы можем спросить? Немецкая полиция назвала нам вас в качестве единственного родственника, но может быть, есть какая-нибудь подруга? – Вы могли бы связаться с ее отцом. Он живет в Австрии. Видимо, поэтому полиция не нашла его ни в каком реестре. Подождите, у меня есть его телефон. Мартин услышал, как Петер куда-то пошел, и звуки от перемещения предметов. Вскоре он вернулся. Пия продолжила переводить и произнесла прочтенный им номер особенно четко. – Я не уверен в том, что он тоже сумеет вам что-нибудь сообщить. Два года назад, сразу после нашего развода, они с Таней основательно поссорились. Она не хотела рассказывать из-за чего, но думаю, они давно не общаются. Впрочем, никогда не знаешь. Передайте ему от меня привет. Разговор мало что дал, но Мартин поблагодарил за помощь и попросил разрешения перезвонить, если появятся еще вопросы. Пия трубку не повесила и опередила его, спросив, не хочет ли он сразу позвонить отцу Тани, тогда она смогла бы помочь с переводом. Сигналы шли один за другим, но отзывались лишь пустотой. Похоже, дома никого не было. Однако слова бывшего мужа о ссоре между Таней и отцом пробудили у Мартина любопытство. Что могло послужить настолько серьезной причиной ссоры отца с дочерью, что они полностью порвали отношения? И имеется ли тут какая-то связь с Таниной поездкой в Швецию и ее интересом к исчезновению тех двух девушек? Глубоко погрузившись в размышления, он чуть не забыл, что Пия по-прежнему на проводе, и поспешно поблагодарил ее за помощь. Они договорились о том, что она завтра опять поможет ему звонить отцу Тани. Мартин долго раздумывал, глядя на фотографию Тани в морге. Что Таня искала во Фьельбаке и что она нашла? ⁂ Осторожно покачиваясь, Эрика пробиралась по понтонным мосткам. Видеть в такое время года пустые места среди лодочных причалов было очень странно. Обычно яхты стоят здесь в два или даже в три ряда. Но убийство Тани проредило их шеренги, заставив часть яхтсменов отправиться в другие гавани. Эрика искренне надеялась, что Патрику с коллегами удастся быстро раскрыть дело, иначе многих из тех, кто живет за счет выручки в летние месяцы, ждет суровая зима. Анна и Густав решили, однако, пойти против течения и остаться во Фьельбаке еще на пару дней. Увидев их яхту, Эрика поняла, почему не смогла уговорить их пожить в доме вместе с ней и Патриком. Яхта была роскошной. Ослепительно-белая, с деревянными палубами, способная вместить еще минимум две семьи, она возвышалась в самом конце мостков. Увидев приближающуюся Эрику, Анна радостно замахала ей и помогла спуститься на яхту. Когда Эрика уселась, она просто с трудом дышала, и сестра сразу же подала ей большой стакан холодной колы. – Не правда ли, к концу начинаешь от этого сильно уставать? Эрика закатила глаза. – Не то слово. Наверное, природа старается таким способом заставить тебя с нетерпением ждать родов. Если бы еще не эта чертова жара. – Она обтерла салфеткой лоб, но тут же почувствовала, как выступают новые капли пота и текут по вискам. – Бедняжка. – Анна сочувственно улыбнулась. Из каюты поднялся Густав и почтительно поздоровался с Эрикой. Одет он был так же безупречно, как в прошлый раз, и на загорелом лице сверкали белые зубы. – Там, внизу, по-прежнему не убрано после завтрака, – недовольным тоном сказал он, обращаясь к Анне. – Я ведь говорил тебе, что хочу, чтобы ты поддерживала на яхте порядок. Без этого никак. – Ой, извини. Я сейчас же все уберу. Улыбка исчезла с лица Анны, которая с опущенным взглядом поспешила в нижние отсеки яхты. Густав уселся рядом с Эрикой с бутылкой холодного пива в руке. – Без полного порядка на яхте жить нельзя. Особенно с детьми, иначе образуется полный кавардак. Эрика задумалась, почему он сам не мог убрать после завтрака, если это так важно? Руки у него вроде бы не парализованы. Атмосфера была немного натянутой, и Эрика чувствовала, как между ними разверзается пропасть, возникшая из-за разницы в происхождении и воспитании. Она посчитала, что должна нарушить молчание. – Очень красивая яхта. – Да, настоящая красавица. – Он надулся от гордости. – Я одолжил ее у близкого друга, но теперь меня очень тянет решиться и купить такую самому. Опять молчание. Эрика испытала благодарность, когда Анна вернулась к ним и села рядом с Густавом. Свой стакан она поставила с другой стороны. У Густава на переносице образовалась сердитая морщина. – Будь добра, не ставь там стакан. На дереве остаются пятна. – Прости. – Голос слабый и извиняющийся. Она поспешно снова подняла стакан. – Эмма! – Густав перевел взгляд с матери на дочку. – Я ведь сказал, что тебе нельзя играть с парусом. Сейчас же уйди оттуда! – Четырехлетняя дочка Анны притворилась глухой и полностью проигнорировала его. Густав стал подниматься, но тут вскочила Анна. – Я заберу ее. Она наверняка тебя просто не услышала. Девочка завопила от злости, что ее уносят и, когда Анна принесла ее к взрослым, изобразила максимально недовольное личико. – Ты глупый. – Эмма прицелилась, чтобы стукнуть Густава ногой по голени, и Эрика украдкой улыбнулась. Густав взял Эмму за руку, чтобы отругать, и Эрика впервые увидела, как у Анны вспыхнули глаза. Она отцепила руку Густава и прижала Эмму к себе. – Не трогай ее! Он примирительно поднял руки вверх. – Тогда извини, но твои дети здорово расхулиганились. Кто-то ведь должен немного привести их в чувство. – Спасибо, но мои дети отлично воспитаны, и их воспитанием я буду заниматься сама. Пойдем купим мороженое. Она призывно кивнула Эрике, которая больше чем обрадовалась возможности немного пообщаться с сестрой и племянниками без господина аф Высокомерие. Адриана они повезли в коляске, а Эмма весело скакала перед ними. – Ты считаешь, что я излишне чувствительна? Он ведь только взял ее за руку? То есть я знаю, что из-за Лукаса стала несколько чрезмерно опекать детей… Эрика взяла сестру под руку. – Я вовсе не считаю, что ты их чрезмерно опекаешь. Лично на мой взгляд, твоя дочка превосходно разбирается в людях, и тебе следовало бы позволить ей основательно заехать ему по голени. Анна помрачнела. – Ну, теперь ты, по-моему, слегка преувеличиваешь. Если вдуматься, ничего такого страшного не произошло. Коли человек не привык к детям, то неудивительно, что он начинает немного нервничать.