Трещина на алтаре — это не шутки. Всё очень серьёзно. Когда я обсуждала это с Жанной, я не была до конца уверена. Я вообще не думала, что мои слова о проклятье окажутся пророческими. Если отец не откажется от власти и не передаст полномочия Главы тому, кого выберет алтарь, наш род падёт. Причём не в каком-то там будущем, а в течение десяти-пятнадцати лет. Кир-Ахшар восстановил алтарь рода Ахшаровых. Как он это сделал? После падения рода прошла не одна сотня лет, прямых наследников крови давно не осталось, но тем не менее алтарь его принял. И не просто принял, он стал сильнее. Настолько, что принялся защищать исконно родовые территории. Идти на поклон к Кир-Ахшару? Выспрашивать его, что он сделал для усиления алтаря? Бред… да и не скажет он мне. Я перебирала в памяти всё, что мне было известно об алтарях, о родах, связанных с ними, и о родовых дарах. Считалось, что предки могут наделять своих потомков особыми дарами от новых и старых магических линий. Обычно это что-то для усиления прямой линии крови, но иногда это может быть защита. Защита от врагов. Чем сильнее угроза, тем дороже дар предков. Алтарь выступает соединяющей нитью между прародителями и потомками и именно через него передаются эти самые дары. Я коснулась алтаря после воздействия артефактов, но он лишь подтвердил мою принадлежность к роду, никаких даров или меток я не получала. Наверняка отец знает что-то — не просто же так он запретил спускаться в алтарный зал. Если для получения особого дара нужен ритуал, отец ни за что не расскажет. Ему не нужны конкуренты на место Главы. И вот тут выходила новая проблема. Как узнать о ритуалах и алтарях то, что не пишут в учебниках и статьях? Кир-Ахшара я спрашивать не стану. Тогда кто? Максимилиан? Обратиться к нему по такому тупому вопросу — значит подставиться. Он сразу поймёт, в чём дело. И начнёт новую игру. Особую. Ту игру, в которой только он сможет победить. Не столь важно, что он попросит взамен. Куда страшнее то, что он предпримет. Все действия Макса так или иначе аукаются всему миру. Его изобретения меняют ход войн, перекраивают континенты и смещают границы стран. Страшный враг. Опасный враг. И просто незаменимый союзник. Если Максимилиан Дюсолье вступил в игру, остаётся всего два варианта — с ним или против него. В свете последних событий — хочу ли я, чтобы Макс начал игру? Хочу ли, чтобы Империи содрогнулись, а королевские седалища напряглись от дымящего под ними трона? Хочу ли стать той, кто бросит решающий камень? Кир-Ахшар или Максимилиан Дюсолье? Я взвешивала оба имени на чаше весов хрупкого равновесия. Катала на языке звуки, чуждые моему восприятию. Оба они были для меня чужими, опасными и… полезными. Если я хочу защитить свой род, сохранить алтарь и связь с предками, мне придётся выбирать между двумя безумцами. Выбирать? Я расхохоталась. Громко, почти истерично. Мне не нужно выбирать. Мне нужно начать собственную игру. Вспомнить, кем я была. Вспомнить, какой я была. Вспомнить о том, что на самом деле я не шестнадцатилетняя девочка. Вот только ни Макс, ни Кир об этом не знают. И никогда не узнают, если я этого не захочу. Я взялась за телефон и набрала заученный наизусть номер. «Соскучилась. Поболтаем?» — первое сообщение улетело Максимилиану. «Вы пробудили во мне странные чувства. Стыдно признаться, но я думаю о вас днём и ночью. Вы не против встретиться наедине?» — написала я Кир-Ахшару. Да, он как-то умудрился сунуть мне салфетку со своим номером в карман жакета. Обнаружила я это только после того, как Ирида вывернула карманы перед стиркой. Игра с Кир-Ахшаром будет интересной. Самоуверенный. Наглый. Властный. Сильный. Он явно привык к женскому вниманию и к тому, что девицы пачками вешаются на него. Такой точно не удивится, если молоденькая девчонка начнёт смотреть на него влюблёнными глазами и выспрашивать о его тайнах. Девушки всегда хотят разгадать прошлое своих избранников. Заглянуть в самую душу, вытряхнуть грязное бельё, просветить на солнце тёмные пятна. Пора и мне проявить женские чары, которые всегда срабатывают на тех, кто ожидает именно этого. Макс может не поверить, но я предложу ему совсем другое. Для него я не буду влюблённой малолеткой, нет. Я стану той, которую он ждал все эти годы. Той, ради которой он лично перекроит Империю, развернёт моря и реки вспять, развяжет войны и утопит весь мир в крови. Только с такими союзниками у меня есть шанс спасти свой род. Чем опаснее и страшнее враг, тем ближе его нужно держать. А Максимилиан Дюсолье и Кир-Ахшар никогда не станут мне друзьями. Поэтому они станут для меня ближе всех прочих. Глава 17 Борис Михайлович Белкин принял из рук слуги бокал с ярко-зелёным противоядием и поболтал мутноватую жидкость. Всего несколько дней в провинциальной школе, а его уже пытались отравить. Хотя целитель утверждает, что здесь имеют место два вида приворотных зелий, которые вместе и дали такой эффект. — Как успехи, Борис? Наш покровитель ждёт результат, а ты тут отвары пьёшь. Вошедший мужчина выглядел как обычный торговец: ни аристократических черт, ни гордого профиля или подтянутой фигуры. Круглое брюшко, пухлые пальцы, унизанные кричаще-дорогими кольцами, богато расшитый верхний пиджак, — он будто специально выставлял напоказ свои доходы. При всём этом назвать Еремея Куприянова выскочкой не смог бы даже сам князь Винокуров, ратующий за чистоту дворянской крови. — Проверяю потихоньку, — ответил ему Белкин, залпом выпив гадкое на вкус зелье. — Нам ведь не нужен лишний шум? — Конечно-конечно… но Он может быть недоволен, — Куприянов задрал палец к потолку и гаденько ухмыльнулся. — Передай, что я проверил почти всех. Борис поморщился, якобы от зелья. Его раздражал сам факт того, что герой Империи, командир батальона особого подразделения вынужден проверять провинциальных детишек. — Одна девчонка не посещала школу почти две недели, — сказал он собеседнику. Взгляд Еремея Куприянова стал жёстким, цепким — таким, что сразу становилось понятно, как этот человек дослужился до высокой должности и получил титула барона. Борис был уверен, что баронский титул не предел, да и связи у Куприянова такие, что даже ему, герою Империи, не снились. — Кто посмел проигнорировать указ⁈ — Войтовы. Графиня Ярина Антония Войтова изволила лечить травмы после столкновения с иномирными существами, прорвавшимися на территорию графства. — Что за бред? Каким образом девчонка могла получить травмы? Её бы заперли в подвале со слугами и… — Она единолично отбила вторжение тварей, — Белкин позволил себе перебить своего надсмотрщика. — Старшие Рода устраняли последствия обвала в горах, а девочка сражалась с тварями. — Быть того не может! Подожди… Войтовы? Боевые маги? И дочь у них, значит, пошла по боевой дорожке. Во взгляде Куприянова мелькнул интерес. Острый, жадный, почти на грани безумия. Борис помнил всех, кого коснулся интерес Еремея Куприянова, и ему вдруг стало жаль девочку. Захотелось защитить её, оградить от этого жадного блеска в глазах Палача императорской канцелярии. — Не совсем так, — осторожно сказал Белкин, тщательно следя за своими интонациями и за лицом Куприянова. — Наши источники утверждают, что девочка — пацифистка. Мухи не обидит. Владеет слабой разновидностью семейного дара — управление флорой. — Какой ещё флорой? — нахмурился Куприянов. — Листики-цветочки, — пожал плечами Белкин и чуть не вздрогнул, когда Палач резко взмахнул рукой. — Пф-ф-ф! И ты утверждаешь, что эта девочка-ромашка отбила нападение тварей? — пока тон Куприянова недоверчиво-громкий, опасности нет… а вот если он заговорит тихо и ласково — тогда всё. И прятаться будет поздно. — Разломных, на минуточку! — Здесь свидетельские показания, — Борис передал папку с документами барону и выпрямился. — Отряд военного Корпуса засвидетельствовал и устранение угрозы Яриной Войтовой, и травмы, несовместимые с посещением школы. — Да что за травмы-то? — рявкнул Куприянов. — Перелом правой ноги, ожоги и… прокушенная рука, — доложил Белкин и зачем-то уточнил. — Левая. — Твари покусали девчонку? И не откусили руку по локоть? — барон Куприянов задумчиво покрутил ладонью в воздухе. На мгновение Борису показалось, что тот сейчас сложит пальцы в боевую фигуру и ударит ледяным штормом. — Что-то здесь не чисто. — Вот и проверим, когда наша графиня придёт на уроки, — тихо сказал Борис, жалея о том, что вообще заговорил о Войтовой. — Что у нас на неё есть? — подобрался Куприянов, словно хищник, почуявший запах свежей крови. — Пока только неясные слухи, несколько мутных историй и локальное вторжение тварей рядом с землями рода. — Слухи к делу не пришьёшь, а вот мутные истории можно потрясти, — Куприянов и правда сложил пальцы в сложный узел. Борис опознал первую фигуру из связки «ледяное копьё-шквал игл». — Подробности! — Четыре года назад попала в аварию вместе с матерью. По слухам, Ольга Войтова пыталась сбежать от мужа в столицу к родне, вышла из рода Войтовых и попыталась вывезти дочь. Белкин принялся отчитываться — сухо, по-военному, чувствуя, как по спине стекают капли пота. Аура Палача давила, заставляла подчиняться и не предполагала отказа. — Бронированная машина марки «Дукс» последней модификации слетела с обрыва. Возможная причина аварии — столкновение, но тут более вероятен направленный удар. — «Дукс»? Да тут бронебойный снаряд нужен, не меньше, — задумчиво проговорил Куприянов и щёлкнул пальцами. — Как выжила?