– Привет, Уилл, – сказал Хоббс с улыбкой в удивительно мягком голосе. – Эдгар, – ответил Уилл. – Я попросил Эдгара присоединиться к нам, чтобы он показал и объяснил тебе, как функционирует кое-что из недавних даров, полученных от Иных, – сказал Франклин. – Звучит неплохо, – вежливо ответил Уилл. Уилл моргнул, включая Сеть, и сразу за дверью увидел тепловые следы еще троих. Мгновение спустя двое из них вошли в комнату. Это была команда уродов – Тодд и Кортни Ходак, брат с сестрой. В шортах, футболках и кроссовках для бега, с напряженными мышцами, в глазах тот же мрачный блеск, оба воинственно улыбаются. Уилл и их не видел уже несколько недель. – Ах, красавчики, – сказал Уилл. Франклин вежливо усмехнулся. – Привет, Вест, – сказала Кортни с чуть менее ядовитой улыбкой, чем обычно. Тодд лишь кивнул, враждебность в его взгляде не требовала словесного выражения. – Рад вас видеть, ребята, – сказал Уилл. Последним в комнату вошел Лемюэль Клегг, угрюмый дворецкий Элиота. Будет сложнее, чем могло показаться. А ведь он и так считал, что это почти невозможно. Через несколько секунд после того, как они пришли на восточный берег, Аджай показал на скрытую в ветвях дерева камеру. – Прикреплен к ней микрофон? – спросила Элиза, глядя на нее. – Отсюда не вижу ни одного. – Они близко? – спросила Элиза, поворачиваясь к озеру. Раскрыв пошире глаза, Аджай быстро осмотрел воды у северного берега и сосредоточился на необычной ряби. – Менее чем в двух минутах, – сказал он. – Скажи, когда они доберутся до поверхности, – велела Элиза. Она подошла к дереву, ухватилась за ветку и быстро поднялась на десять футов к креплению камеры. Камера, посаженная на шарнире, медленно поворачивалась туда и сюда, обеспечивая обзор большей части поверхности озера. Элиза посмотрела вниз, ожидая сигнала от Аджая. Он поднял руку. Когда рябь на воде оказалась в двадцати футах до берега, Аджай опустил руку. Элиза наклонилась к камере, сложила губы трубочкой и засвистела на низкой, устойчивой, почти неслышной частоте. Камера издала тревожный скрежет, перебирая заложенные в память электронные сигналы. Мгновение спустя из воды показался Ник. Первым, кого он увидел, был Аджай, лихорадочно машущий руками с берега, за границами обзора камеры. Ник быстро вышел на сушу и присоединился к друзьям на опушке леса. Вслед за Ником на поверхности показалось что-то поменьше. Вначале Аджаю показалось, что он видит голову выдры, но потом волнующаяся вода скрыла это, а когда оно стало видно снова, это оказался человек. Тренер Айра Джерико вышел из воды и вслед за Ником быстро прошел в укрытие под деревья. Аджай поспешил за ними, гадая, что же он сейчас видел. Догнав их, Аджай уставился на Джерико, пытаясь понять, чему минуту назад стал свидетелем и теперь не может забыть. – Глазеть невежливо, – сказал Джерико, не оборачиваясь. – А я глазею? Мне кажется, нет… То есть я не собирался глазеть, если действительно глазел. Сейчас я просто смотрю… – Аджай, это тренер, – представил Ник. – Тренер, это Аджай. – Не имел удовольствия, – сказал Аджай, пожимая пальцы Джерико. – Наверное, поэтому он нас познакомил, – сказал Джерико. – Ну да, очень маловероятно, что мы встретимся на стадионе, – сказал Аджай. – Понимаете, я совсем неспортивный. – Не согласен, – возразил Ник. – Я бы сказал, что в спорте ты просто ужасен. – Неважно, – сказал Аджай. Элиза спустилась с дерева и присоединилась к ним. – Давайте начнем. Она повела их через лес обратно к мавзолею, низко пригибаясь на ходу. Джерико шел рядом с ней, Ник и Аджай – сзади. – Есть новости от Уилла? – спросил Джерико. – Пока нет, – ответила Элиза, посмотрев на часы. – Но мы должны быть поблизости от лифта, когда они придут. – Ник, остальные связались с тобой, как планировалось? – спросил Аджай. – Первым делом сегодня утром, – ответил Ник, взглянув на часы. – Профессор сказал, что они будут на месте точно в срок. – Ты им доверяешь? – спросила Элиза, оглянувшись. – Да, я верю, что они сделают то, что он обещал. А ты разве нет? – Я давно перестала доверять кому бы то ни было. – Мне нравится ход твоих мыслей, – сказал Джерико. Франклин провел Ника в помещение с приборами. Клегг вошел за ними, а Хоббс и Ходаки остались у дверей. Уилл окружил себя самой прочной мысленной защитой и держался от них как можно дальше; он полностью закрыл мозг, чтобы они не догадались о его намерениях ни по мыслям, ни по словам, ни по поведению. Больше всего он опасался Клегга, от которого у него всегда бегали по телу мурашки и который был способен доставить ему не только физические неприятности. – Нам несказанно повезло, Уилл, что Иные в ходе наших давних и взаимовыгодных отношений были так щедры, – сказал Франклин, протягивая руку к контрольной панели у двери. – Как это? – Они предоставили нам множество чудес. С окончания Второй мировой войны доктор Эйблсон и его исследовательская группа превратили десятки этих даров в потрясающие научные и промышленные патенты. При этих словах доктора Франклина белая стена комнаты осветилась, как экран. Вокруг сменяли друг друга множество слайдов с изображениями современных технологических достижений. Многие приборы на них казались чисто техническими и непонятными, но кое-что: машина для факсов, микроволновая печь, сотовый телефон – было знакомо – обычные потребительские товары. – Ты, должно быть, шутишь, – сказал Уилл. – Нисколько. С их стороны это было сделано намеренно: коммерческая эксплуатация самых прозаических их даров дала нам неограниченные средства для другой… более амбициозной работы. Они подошли к двум блестящим стальным цилиндрам в центре комнаты (их Уилл уже обнаружил во время последнего спуска). Клегг расположился сразу за левым плечом Уилла, в слепой зоне. Может, Франклин доверяет мне меньше, чем я считал. – За последние три десятилетия они вывели нас на приборы, более подходящие для наших в высшей степени честолюбивых целей, – сказал Франклин, проведя рукой по одному из гладких сверкающих цилиндров. – Позволяющие вам начать осуществление Пророчества Паладина, – сказал Уилл. – Совершенно верно, – ответил Франклин и поднял указательный палец. – Но это была не только их работа. Могу с гордостью сказать, что именно исследования твоего отца дали нам ключ к пониманию того, как претворить наши притязания в жизнь. Несмотря на последующее предательство, я не умаляю его заслуг. – Что за предательство? – спросил Уилл как можно небрежнее. – Когда он совершил свой прорыв, я подумал, что Хью имеет право знать, как мы намерены использовать его достижение. Мои надежды, мои естественные ожидания заключались в том, что он встанет рядом с нами, когда мы будем двигаться вперед, и мы вместе реализуем плоды нашей работы. Но твой отец решил сбежать. Уилл заметил на губах Лемюэля Клегга насмешливую улыбку. Ему захотелось ударить его. – Почему, по-твоему, он это сделал? Глаза Франклина затуманились, и он отвел взгляд; очевидно, для него эта тема по-прежнему оставалась болезненной. – В то время, Уилл, твоя мать была беременна тобой. Они много лет не могли зачать ребенка. У нее неоднократно были выкидыши. Очень печально. Поэтому я… я принял решение за них… и включил их в нашу программу. – В одной из тех клиник для лечения бесплодия, которые вы контролируете, – сказал Уилл. – Правильно. Недалеко отсюда. В Чикаго. – И они не знали, во что их втянули? Франклин по-прежнему не смотрел ему в глаза; по-видимому, до сих пор сердился на сына или на себя – а может, на обоих. – Они не знали всех подробностей. Им было известно, что это обычная клиника, использующая стандартные процедуры оплодотворения. Уиллу пришлось подавить гнев и постараться держать себя в руках. – Почему ты это сделал?