– Головные боли и тошнота – это что-то новое. А в остальном похоже на то. С тех пор как вернулся из Эфиопии пятнадцать месяцев назад, Бен пережил два случая временной потери памяти, похожих на вчерашний. Николь знала об этом. Возможно, вызванная событиями в Эфиопии психологическая травма была тому причиной. Предыдущие провалы в памяти случались в ситуациях, которые напоминали ему пережитый там ужас. В первый раз это случилось почти полгода назад, в Новый год, который Бен тогда встречал один в своей квартире. Когда в полночь стали пускать фейерверки и послышались взрывы петард, он сначала пережил сильный приступ паники, потом перед глазами у него потемнело. Около двух он пришел в себя – лежа на полу в позе эмбриона, дрожа всем телом, – но не мог вспомнить, что происходило в течение двух последних часов. Два месяца назад Бен переходил улицу и ни с того ни с сего снова впал в шоковое состояние. Он как раз шел мимо ремонтируемого участка дороги, когда вдруг заработал отбойный молоток, треск которого напомнил Бену пулеметную очередь. Он затрясся всем телом, от панического ужаса не мог сдвинуться с места и абсолютно перестал ориентироваться. Когда светофор загорелся зеленым для машин, началась какофония автомобильных гудков, которая все лишь ухудшила. Наконец одна молодая женщина поняла, что он в затруднительном положении, и увела его с проезжей части. Пока он сидел на тротуаре рядом с мусорным баком и ждал вызванных медиков, перед глазами у него снова потемнело. Только в машине скорой помощи, уже на подъезде к больнице, он снова начал соображать. Врач скорой помощи объяснил Бену, что все это время он находился без сознания. Но Бен все равно не помнил, что происходило последние полчаса. Врач еще не забыл о похищении Бена. Средства массовой информации подробно освещали тот случай со смертельной дуэлью. Речь шла о вооруженной группировке, которая обвиняла Запад в том, что их страна находится в плачевном состоянии. Бен, Майк и Кевин стали случайными жертвами, и если они хотели избежать немедленной казни, то должны были застрелить друг друга в одиночных поединках. Похитители записали дуэли на видеокамеру и потом выложили в Интернет. За два дня до этого в Средиземном море перевернулся корабль с беженцами, отплывший от ливийского побережья, и при крушении погибло более ста эфиопов. Среди них много детей. Похитители обвинили западный мир в неоказании помощи, из-за чего людям и пришлось бежать из Эфиопии: они страдали от голода, а многие вообще умирали от истощения. Из тех, кто решился на побег, большинство погибли еще на пути к пункту отправки, а те немногие, кто добрался до моря, утонули. Тот факт, что всего за неделю до этого прибрежные государства сократили финансовую помощь для спасения потерпевших кораблекрушение беженцев, лишь подлил масла в огонь. С учетом данного эпизода в прошлом и таких симптомов, как продолжительные приступы страха и панические атаки, невозможность сконцентрироваться и постоянная раздраженность, врач подозревал посттравматическое стрессовое расстройство. – Вам срочно нужна психологическая помощь, – заверил он Бена и добавил: – Если дело уже дошло до провалов в памяти. Бен никогда не прислушивался к мнению врачей. Зато верил в то, что большинство болезней можно вылечить и без лекарств. Его нынешнее состояние было тяжелым, но он не представлял себе, что какой-то психотерапевт сможет ему помочь. Единственное, на что были способны психологи, – это накачать его успокоительными, которые затуманивали сознание и превращали его в оболочку безо всяких эмоций. Но от таких методов он хотел отказаться, несмотря на приступы страха. Он не мог рационально объяснить свое упрямство, лишь знал, что не готов на протяжении многомесячных сеансов вновь и вновь прокручивать перед глазами пережитое. Временные провалы памяти казались ему меньшим злом. Поэтому вопреки рекомендации врача скорой помощи он не взял направление к психотерапевту. Неожиданные панические атаки и флешбэки[1] начались лишь спустя два месяца после возвращения из Эфиопии. С тех пор он все чаще – в самых простых бытовых ситуациях, например услышав хлопнувшую пробку от шампанского, – катапультировался в тот дом, где его и Кевина Маршалла заставляли стрелять друг в друга, пока в живых не остался только один. И этим одним оказался он. В фильме, который прокручивался в голове у Бена, он снова наставлял револьвер на американского врача и нажимал на спусковой крючок одновременно со знаком, который подавал главарь банды. Но если пуля из револьвера американца лишь задела висок Бена, то Бен попал врачу прямо в лоб. Мозги и кровь брызнули на неоштукатуренную кирпичную стену позади. С тех пор не проходило ни одной ночи, чтобы ему не снились те события и он не просыпался от ужаса весь в поту. Но, к сожалению, одними ночными кошмарами не обошлось. Днем его тоже посещали воспоминания и уносили, как ураган из «Волшебника страны Оз», в другой мир, казавшийся ему таким реальным. В ветхий дом, где его снова и снова заставляли нажимать на спусковой крючок. Однако вчера вечером не было никакого флешбэка. Его воспоминания обрывались на том, как он сидел на диване у Тамары Энгель, знакомой Виктора, в районе Шенеберг. Затем, разбуженный звонком Николь, проснулся уже в своей постели. – Я столько раз говорила, чтобы ты прошел курс психотерапии, Бен. Пожалуйста, подумай об этом еще раз. – Бен услышал, как Николь глубоко вздохнула. – Что последнее ты помнишь? – спросила она потом. Бен вспомнил слова, которые так часто от нее слышал: «Иногда нам нужен кто-то, с кем можно поговорить о прошлом, чтобы оно не настигло и не поглотило нас». Но он считал, что все пережитое плохое лучше отфильтровать и забыть, а не вытаскивать постоянно наружу. – Я был в кино с Виктором. Это была не вся правда, но, хотя они с Николь официально расстались, Бен чувствовал неловкость из-за того, что был у другой женщины, тем более что познакомился с ней всего несколько часов назад. К тому же он просто проводил ее до дома и поднялся лишь на чашку кофе. – Ты должен понять, что не виноват, Бен. Именно в этом он и сомневался. Он убил человека, чтобы спасти собственную жизнь. Не проходило ни одного дня, чтобы Бен не упрекал себя в этом. – Я подумаю о терапии, – сказал он, чтобы не углубляться в эту тему. Прижимая телефон к уху, подошел к окну. На улице светило солнце, сочная зеленая листва на деревьях шевелились на ветру. Яркий дневной свет по-прежнему резал глаза. Он опустил жалюзи так, чтобы между ламелями оставались лишь узкие просветы. – Вообще-то я звоню, потому что мы сегодня собираемся в зоопарк, и не спрашивай, с чего вдруг, но Лиза хочет, чтобы ты пошел с нами. Бен с трудом сглотнул. «Дочь убийцы» – так обзывали Лизу другие ученики, потому что какой-то ненормальный папаша показал своему сыну на ютюбе видео, где Бен был вынужден застрелить человека. Мальчик без труда нашел это видео в Сети и показал на телефоне своим друзьям в школе. Николь изо всех сил старалась убедить Лизу в том, что ее отец не мог поступить по-другому и не виноват. Но не сумела найти правильный подход к Лизе, которая, как только Николь в очередной раз пыталась ей все объяснить, зажимала руками уши или просто убегала в свою комнату. Видимо, Лиза просто не могла понять, как ее отец мог совершить настолько ужасный поступок. Конечно, она задавалась вопросом, откуда берутся такие жестокие люди, которые заставляют других стрелять друг в друга. Лиза становилась все более холодной, грустной и замкнутой, и Николь нашла детского психотерапевта, на сеансах которого могла присутствовать вместе с дочерью. Потом Николь захотела разъехаться, потому что ей надоело, что Бен продолжал упорствовать и отказываться от медицинской помощи, хотя было очевидно, что он переутомлялся от обычных будничных вещей и страдал от перепадов настроения. К тому же она больше не хотела видеть, как от внезапного воспоминания о событиях в Африке ему на глаза наворачиваются слезы и он сжимает зубы. Совместная жизнь разрушала ее нервную систему. После того как Бен съехал, он видел Лизу лишь изредка, когда навещал их с Николь. Коротко поприветствовав его, дочь тут же скрывалась в своей комнате. Когда он звонил, они с Лизой обменивались несколькими словами и она быстро передавала трубку матери. С тех пор как Бен переехал, они не предпринимали ничего вместе как семья. Понятно, почему Николь так настойчиво пыталась дозвониться до него. Она знала, что этот поход в зоопарк значит для Бена. – Встретимся в два часа у тюленей? – Спасибо, – прошептал он в телефон. – Прости? – Я говорю спасибо. Это правда здорово. Я даже не осознал еще до конца. – Отлично. Кстати, на этой неделе я просто на одном дыхании прочитала все твои статьи. Классная тема. Николь явно хотела перевести разговор в другую плоскость, чтобы отвлечь Бена от его мыслей. Глава 3 Бен думал о том, как Лиза обняла и поцеловала его на прощание, когда он уезжал в Африку. Ее светлые волосы были заплетены в две косички. Когда подъехало такси, Бен на прощание помахал своей маленькой семье. У Николь и Лизы в глазах стояли слезы. Он обещал своим дорогим людям, что вернется через пять дней. В итоге он отсутствовал семь дней, а через несколько месяцев после возвращения потерял все: семью, самого себя, а потом еще и работу редактора в уважаемой берлинской газете. Спустя пять месяцев после возвращения Бена из Эфиопии издатели сообщили ему, что, к сожалению, он им больше не подходит. И Бен не мог не согласиться с ними. Он попросту был больше не в состоянии сосредоточенно работать. Часами сидел просто так и ничего не делал. А если и писал, то ничего достойного не выходило. Когда коллеги спрашивали его о чем-то, он дерзил в ответ, а если критиковали его работу или если кто-то делал не то, что он требовал, Бен реагировал в таком агрессивном тоне, какого не знал за собой прежде. В конце концов его освободили от работы и хотели, чтобы он обратился за медицинской помощью и вернулся после курса психотерапии. В ответ на это Бен уволился. Факт в том, что он больше не годился для написания статей в рубрике «Взгляд в мир», где слишком часто шла речь о беспорядках, войнах и насилии. Работа над подобными темами неизбежно приводила к тому, что он снова возвращался в тот дом с дуэлью и долго не мог найти выход. Именно по этой причине больше не мог писать никаких статей. Гораздо тяжелее, чем проблемы на работе, Бен переносил разлуку с семьей. – Если ты полетишь туда, можешь уже не возвращаться к нам, – предупредила его тогда Николь. Он абсолютно серьезно воспринял ее угрозу и заверил, что это в последний раз. Но он постоянно это говорил. И сейчас вынужден пожинать последствия. Еще никогда Бен не был так близок к смерти, как в том доме в Африке. После того как он пережил дуэль, похитители сдержали свое обещание отпустить выжившего. Они скрутили его, завязали глаза и после часовой езды выкинули из машины на площади какого-то маленького поселения. Жители деревни сообщили в полицию. Два часа спустя местные полицейские по его описаниям нашли дом с лежавшими там трупами Майка и Кевина. Примерно в то же время в Сеть было выложено видео с жестокой дуэлью. Еще до этого он, не сдерживая слез, успел по телефону сообщить Николь о случившемся. Через несколько дней, дав подробные показания, Бен смог вернуться домой. – Работа для тебя важнее, чем семья. Тебе же все равно, что мы здесь с ума сходим от страха за тебя, – упрекнула его жена перед отъездом. Он решительно возражал. Оправдывался тем, что мир должен узнать, как страдают люди в Эфиопии. Он хотел написать о голоде, чтобы привлечь внимание к этому ужасному обстоятельству. Когда ему было двадцать девять, он уехал из Берлина и два года проработал в одной крупной гамбургской газете. И очень радовался, что ему поручили репортажи о зарубежных государствах. Будучи убежденным пацифистом, он верил, что, рассказывая о кризисных странах и уделяя особое внимание нуждам живущих там людей, он может внести свой вклад и изменить там что-то к лучшему. Вернувшись в Берлин и познакомившись с Николь, он все равно остался верен своей теме. Однако Николь так и не смирилась с тем, что для некоторых репортажей ему приходилось выезжать в кризисные регионы и снова подвергать себя непредвиденной опасности. Она не хотела жить в постоянном страхе за него. После рождения Лизы восемь лет назад он по настоянию Николь наконец-то отказался от иностранных репортажей и возглавил рубрику «Взгляд в мир», что лишь в редких случаях вынуждало его отправляться в командировки. Перед Николь же он оправдывался тем, что контактные лица на местах доверяли только ему и соглашались говорить исключительно с ним. Тогда он особенно наслаждался возможностью вернуться к старому занятию и сменить свой костюм и письменный стол главного редактора на уличную одежду и походные ботинки. Как Индиана Джонс: с одной стороны – хитроумный университетский профессор, с другой – любопытный и ищущий опасностей сорвиголова. Только во время последней операции его план не сработал. Все пошло не так и закончилось катастрофой, последствия которой отразились на его дальнейшей жизни. Уже четыре месяца, как Бен снова работал репортером. В одной берлинской бульварной газете, принадлежащей его другу Виктору фон Хоенлоэ – наряду с частным банком и множеством фабрик, – и отвечал там за раздел «Курьезы». Последняя публикация Бена была посвящена ясновидению. Статья представляла собой серию из шести частей и завершалась в сегодняшнем субботнем выпуске. Честно говоря, это была всего лишь попытка впечатлить Николь. Кроме того, она должна видеть, что он распрощался с тяжелыми темами и сейчас находится в поисках историй, которые ни в коем случае не могут подвергнуть его опасности. В последние дни Бен расспрашивал о своем будущем двух женщин и одного мужчину, которые заявляли, что они ясновидящие. Но не говорил им, что он журналист. Как и ожидалось, все трое предсказали ему совершенно разное. Первая женщина, которую он посетил, разложила карты и сказала Бену, что ему предстоит счастливая жизнь. Вторая женщина увидела в хрустальном шаре, что Бена ждет много денег. Оба предсказания его не удивили: стандартный репертуар, который хотят услышать те, кто ходит к ясновидящим. Когда Бен думал о своем последнем тестируемом кандидате, у которого был только вчера утром, его охватывало очень неприятное чувство. Мужчина почему-то произвел на него жуткое впечатление. Его звали Арнульф Шиллинг, и жил он в старинном доме на Шпрееталь-аллее с садом, граничащим с Рувальдским парком. У Шиллинга были длинные седые волосы, которые спадали на плечи, и седая окладистая борода, доходящая ему до груди. Одет в темно-коричневый костюм. На вид ясновидящему, напоминавшему мрачного мага Сарумана из фильмов «Властелин колец», было около семидесяти. Колющий взгляд его глубоко посаженных глаз буравил Бена насквозь. Николь сказала бы, что Бен почувствовал негативную ауру этого человека. Арнульф Шиллинг пригласил Бена в гостиную и указал на старое мягкое кресло. Когда Бен расположился, Шиллинг поставил стул прямо перед креслом и сел напротив Бена, так что их колени почти соприкасались. Бен рассказал мужчине ту же историю, что и обеим предыдущим ясновидящим: он недоволен своей профессиональной и личной ситуацией и не видит никакой надежды, что это скоро изменится. Бен намеренно дал минимум информации о себе. Если протестированные до этого ясновидящие пытались целенаправленными вопросами выудить из него сведения, чтобы затем слепить более или менее подходящую версию будущего, то длинноволосый не проронил ни одного лишнего слова, лишь уставился на Бена проницательным взглядом. Потом Шиллинг улыбнулся, прочистил горло, взял Бена за руки и закрыл глаза. Спустя примерно минуту он сильно вздрогнул. Словно от удара тока, он резко выпустил ладони Бена и откинулся назад. Потом с сочувствием посмотрел на Бена. На лице появилось озабоченное выражение. Отличный номер, подумал Бен. Шиллинг откашлялся, словно подбирая правильные слова. – Вас ждет большое несчастье, – сказал он затем. У Бена на губах застыла улыбка. – Какое еще несчастье? Шиллинг серьезно посмотрел на Бена и нахмурился. Он словно раздумывал, что можно рассказать своему клиенту. – Вас будут окружать мертвые, – сказал он наконец. Бен помрачнел. Хотя он и не верил в эту чушь, слова старика смутили его. Оба предыдущих кандидата хотели подсластить ему жизнь исключительно радостными перспективами. А этот человек, без сомнения, добивался обратного. – Что вы имеете в виду? – В ваших глазах я увидел ужасные вещи, которые вам вскоре предстоит пережить. Этот мужчина шарлатан, его предсказание слишком неопределенное. Смерть когда-то настигнет каждого, а он вспомнит об этом человеке и скажет себе: он это предсказал. – И что же вы увидели? – Бен был уверен, что Шиллинг попытается увильнуть от прямого ответа. В каком-то смысле так и случилось. – В таких случаях, как ваш, я стараюсь избегать конкретики. В конце концов, я тоже могу ошибаться, и тогда было бы неправильно обременять вас. В отличие от Бена Николь искренне верила в ясновидение. Не осталось почти ни одного гадателя на картах, у которого она еще не побывала. Этих трех он выбрал специально, потому что знал: их еще не было в списке Николь, и поэтому она особенно заинтересуется его серией статей на эту тему и устроенным напоследок тестом ясновидящих в субботнем выпуске. Но Бен не сдавался. Он хотел, чтобы Шиллинг проговорился и выдал конкретное предсказание, которое потом, само собой, окажется неправдой. – Но если я буду знать, что предстоит, мне, возможно, удастся это предотвратить. Не могли бы вы дать мне какую-то реальную подсказку? Чтобы я сумел распознать беду, о которой вы говорите. Шиллинг медленно покачал головой: – Поверьте, вам лучше оставаться в неведении. Вы все равно не сможете ничего изменить. Постепенно Бену становилось не по себе. Скользкий тип. – Может, вы ждете, что я заплачу вам за эту информацию? Теперь бородач удивленно поднял глаза. Несколько секунд его голубой взгляд, казалось, сверлил Бена. – Вы не верите в ясновидение, верно? Считаете, все то, чего нельзя научно доказать, не существует. Вероятно, и в Бога не верите. – Мужчина даже не дождался ответа Бена. – Ладно. Как хотите. Я докажу вам, что прав и знаю, что готовит для вас будущее. Мужчина снова ухмыльнулся и погладил бороду. – Я скажу, какое будущее разглядел в ваших глазах. Когда вы потом сами это увидите, то знайте: беда уже пришла. Шиллинг снова выражался загадками. А потом назвал точную деталь, которая опять же ничего не раскрывала. Это были дата и время: 24 июня, 2 часа 41 минута. Затем ясновидящий поднялся и проводил Бена до двери.