Нелл оглядела длинную комнату с деревянными половицами, рядами кроватей и открытыми окнами, где провела последние несколько недель, страстно желая, чтобы отец приехал и забрал ее. Из отцовских споров с мистером Хилтоном Нелл знала, что вернется домой не в Дом викария, но старалась быть храброй и не слишком упрямиться. Ее дом там, где Бобби и папа, а ей нужно оставаться стойкой, пока они не придут за ней. Хизер понимала ее чувства, она тоже очень скучала по дому, потому что провела в санатории более года. Нелл не знала, насколько сильно больна Хизер, но понимала, что та отправится домой еще нескоро. На днях ей сделали рентген легких и сообщили, что туберкулез вернулся. Нелл слышала, как врачи беседовали с Хизер, говоря, что собираются попробовать на ней новое лечение. Но, когда Хизер сходила на рентген, врач сказал, что у нее серьезные повреждения легких. Хизер очень расстроилась, плакала несколько дней, и Нелл подарила ей своего плюшевого мишку, чтобы немного развеселить. Вскоре в очередной раз приехали родители Хизер, и подруга приободрилась. Нелл нравились родители Хизер; они были добрыми и часто приносили какие-нибудь сладости, которыми подруга делилась с ней. Маму звали Эмма, а отца Джордж. Хизер широко улыбалась, так же, как и ее мать, а отец был расстроен и не улыбался совсем, а просто смотрел на свои руки. Когда Хизер пошла в ванную, Нелл услышала, как ее мать сказала отцу, что ему лучше не приезжать в следующий раз, раз он не может хотя бы попытаться выглядеть веселым ради дочери. Нелл любила, когда к кому-то приезжали родные, хотя ужасно завидовала, что не к ней. Никто не говорил ей, почему отец или Бобби не навещают ее. Почти каждую ночь она плакала, переживая, что они сердятся на нее или что она сделала что-нибудь не так. Мать Хизер сказала ей, что проезд на поезде очень дорогой и, наверное, ее семья не может себе этого позволить. Однако Нелл была уверена, что отец скоро появится. Она посмотрела на Хизер, которая терпеливо ждала, когда Нелл продолжит диктовать. Люди здесь хорошие. У меня есть подруга Хизер, она очень добрая и делится со мной сладостями. Я пока сильно кашляю, и у меня болит грудь. Доктор сделал мне рентген легких. Это не больно, но металлический экран холодный, когда прижимаешься к нему, потому что нужно снимать всю одежду, кроме нижнего белья. Пожалуйста, напиши мне, Бобби, я так хочу узнать, как дела у Элис и у Снежка. Доктор говорит, что мне становится лучше и что лекарство, которое мне дают, действует. Надеюсь, я скоро вернусь домой. Уверена, там без меня тихо! Обнимаю крепко-крепко! Нелл. – Хорошее письмо, Нелл, – заметила Хизер. – Хочешь подписаться сама? Подруга передала ей письмо, и Нелл старательным взрослым почерком вывела свое имя. – Мои родители приедут и на эти выходные, – сообщила Хизер, забирая письмо у Нелл и засовывая его в конверт. – Они отправят твое письмо. – Может, мой папа тоже приедет на эти выходные, – с надеждой произнесла Нелл. – Мы переезжаем из нашего дома, наверное, он уже знает наш новый адрес. – Ну, вот же, – весело сказала Хизер. – Поэтому он занят, много хлопот с переездом. Я уверена, что скоро он будет здесь. Хочешь написать кому-нибудь еще? Нелл помолчала, понимая, что еще нужно написать Элис, но не желая упоминать о тайнике при ком-то другом. – Да, но, думаю, справлюсь самостоятельно. Там немного. – Ладно, тогда я оставлю тебе бумагу и ручку. Вот, можешь подложить под листок мою книгу, – сказала Хизер, кладя все на тумбочку Нелл. – Спасибо, Хизер! – Нелл с благодарностью улыбнулась подруге. Когда Хизер легла вздремнуть, Нелл взяла бумагу и ручку и начала медленно писать. Мурашки побежали по ее рукам, когда она представила, как Элис читает это. Дорогая Элис! Надеюсь, у тебя все в порядке, ты заботишься о Снежке и играешь с ним. Я так сильно скучаю по тебе, что не могу думать об этом слишком часто, иначе заплачу. Не могу дождаться, когда увижу тебя снова и покажу тебе потайную комнату, которую я нашла под лестницей в Доме викария – вот от чего ключ на ошейнике Снежка. Сложно понять, что там есть комната, если бы не маленькая замочная скважина под верхней ступенькой. Она открывается, как крышка, в тайник с постелью, сундуком и свечкой. Но я не знаю, где мы будем жить дальше и попадем ли мы с тобой теперь когда-нибудь в эту тайную комнату вместе. Если увидишь Бобби или папу, пожалуйста, передай, что я скучаю по ним, и попроси их написать мне. Мне так хочется, чтобы мы поскорее снова были вместе. Ты моя самая лучшая подруга!.. Целую трижды, Нелл. Нелл вложила письмо в конверт и написала адрес: Элис Хилтон, Тисовое поместье, Кингстон. Лично в руки. Затем лизнула клапан и плотно запечатала. Глава девятнадцатая Белла Январь 1946 года – Вызывается Тесса Джеймс! – громко объявил секретарь, и шум в зале суда стих. Белла затаила дыхание, наблюдая, как мать выводят на скамью подсудимых. Она находилась так близко, что почти могла протянуть руку и коснуться ее хрупких опущенных плеч. Белла заметила синяки, расползшиеся по запястьям матери, как змеи, от многочасового пребывания в наручниках. Атмосфера в зале была столь накаленной, словно присутствующие жаждали крови. Белла почти чувствовала их злорадство от перспективы пожизненного заключения. Они вовсе не жаждали услышать, что Тесса Джеймс невиновна. Какое в этом развлечение? Неужели они не насытились ужасом и болью на поле во время войны, подумала Белла. Скользнув взглядом по скамьям для публики, она увидела там нескольких мужчин со шрамами на лицах или с руками на перевязи. Разве им не хватило смертей и страданий? Пройдя с Альфи от полицейского участка до здания суда, Белла пробилась ко входу, пока собравшаяся толпа свистела и выкрикивала имя ее матери. – Извините, я Белла Джеймс, – сказала она полицейскому, стоявшему там. Тот не реагировал, и Белла приблизилась. – Простите, сэр, куда мне идти? Я – дочь Тессы Джеймс. Полицейский наконец обратил на нее внимание, услышали ее слова и несколько человек из толпы. Она чувствовала, как меняется настроение зевак, как они смотрят на нее и на Альфи. Белла в панике разглядывала полицейского, который пытался провести ее через двери сквозь крики и толчки. Мужчина позади сильно толкнул ее в спину, и она споткнулась на верхней ступеньке. Боль от удара о холодный камень пронзила ногу, и пока Белла пыталась выпрямиться, элегантная молодая женщина с волнистыми рыжими волосами, в белой блузке и длинной черной юбке, протиснулась через толпу и помогла ей и Альфи войти в дверь. – Спасибо, – тихо произнесла Белла, когда двери за ними закрылись. – Ты в порядке, Альфи? – спросила она, и сын кивнул. – Не стоит благодарности. Вам нужен зал номер один, – сказала женщина, улыбаясь. Белла отряхнулась и потерла ноющее колено, прежде чем с тяжелым сердцем пройти по коридору, устланному красным ковром. – Простите, – обратилась она к женщине, моющей окна в конце коридора. – Не подскажете, где находится канцелярия? Женщина повернулась и посмотрела на нее. Она выглядела раздраженной тем, что ее оторвали от работы. – Вверх по лестнице, первый поворот налево, – бросила она, возвращаясь к своему занятию. Белла осмотрелась, желая убедиться, что никто не заметил ее присутствия, и медленно направилась вверх по деревянной лестнице, держа Альфи за руку. Вскоре она добралась до канцелярии и постучала в дверь. Хорошо поставленный голос пригласил ее войти, Белла повернула ручку и открыла дверь, за которой сидела крупная женщина с волосами, собранными в пучок, и очками на длинном шнурочке. – Здравствуйте, я хотела узнать, не могли бы вы мне помочь. – Белла нервно улыбнулась. – Моего родственника вызывают в суд через несколько недель, и меня интересует, есть ли у вас список адвокатов-добровольцев, оказывающих бесплатную помощь в этом районе? Женщина некоторое время смотрела на нее, затем открыла ящик стола и вытащила папку. Покопавшись в ней, она извлекла листок бумаги. – Ну попробуйте. Их не так много, и они очень загружены, – пояснила женщина, передавая листок, – так что, если до суда всего несколько недель, вам может не повезти. Белла просмотрела страницу. – Спасибо. Здесь точно все фамилии? Женщина кивнула: – Да. Правосудие стоит дорого. Некоторые адвокаты добровольно выделяют свое время, но большинство из них не работают бесплатно. Белла еще раз поблагодарила женщину, сложила листок бумаги и спрятала в свою холщовую сумку, а потом медленно спустилась по лестнице к двери зала номер один. Когда она уже тянулась к латунной ручке, за спиной раздался женский голос, и Белла вздрогнула от неожиданности. – Мисс Джеймс? Извините, что беспокою вас. Могу я поговорить с вами минуту? Белла обернулась и увидела женщину, которая помогла ей подняться по ступенькам. Та была молодой, примерно лет двадцати, прикинула Белла, и во время разговора переступала с ноги на ногу, словно в ней было так много энергии, что она не знала, куда ее девать. – Меня зовут Милли Грин, я репортер из «Сассекс таймс». Если впоследствии вы захотите рассказать о процессе над вашей матерью, изложить свою версию событий, моя дверь всегда открыта. – Рыжий локон свесился перед ее зелеными глазами, когда она протянула Белле карточку с именем и номером телефона. – Я знаю, что Тесса Джеймс всегда заявляла о своей невиновности, и намерена докопаться до правды. Белла кинула на нее отчаянный взгляд. – Сомневаюсь, что правда продается так же хорошо, как вымысел, – заметила она. Девушка криво улыбнулась: – Это зависит от сюжета. Никто не хочет, чтобы пожизненное заключение невинной женщины было на их совести, и, если с ней поступили несправедливо, я должна рассказать об этом нашим читателям. Ваша мама заслуживает того, чтобы ее голос был услышан. Мой офис напротив здания суда, если вы когда-нибудь захотите поговорить со мной. – Удобное место. Пожалуйста, разрешите, мы пройдем. Милли Грин отодвинулась в сторону, и Белла с Альфи вошли в зал. Он уже был заполнен людьми – журналистами, юристами и зрителями. Многие обернулись, чтобы взглянуть на них, когда они сели рядом на одну из жестких деревянных скамеек. Белла крепко сжимала руку Альфи, это придавало ей сил. Ей показалось, что сердце вот-вот разорвется, когда ее родную мать вели к скамье подсудимых. Она осмотрела присутствующих в поисках Уилфреда Хилтона. Он сидел в противоположном конце зала, напротив присяжных. Белла взглянула на него, но он сразу опустил голову, когда секретарь суда начал говорить: