— А кто кричал: «Кириллу ничего со мной не светит!» или «Когда рак на горе свиснет». Свистнул? Последовало молчание. Кристина первая отвела взгляд, набирая текст на телефоне. — Эй! Я к ней с важным вопросом, а она в телефоне! Что ты там делаешь? — вытянула шею, пытаясь разглядеть, чем увлеклась брюнетка. — Пишу Роме, чтобы на пушечный выстрел не подпускал тебя к выбору одежды для меня. — Я сейчас напишу ему, чтобы он на пушечный выстрел не подпускал тебя к своему чл… К своей постели. Неделю! Минимум! — Ну и пошлячка ты, — встала, подала платье. — Это. — Ты выбрала его сразу, не так ли? Зачем тогда я примеряла всё это шмотьё? — Забавно было за тобой наблюдать, — издала короткий смешок. Глава 12 Запах чего-то ароматного врезался в ноздри, стоило ему захлопнуть за собой входную дверь. Рома поспешно скинул обувь и направился в сторону кухни, ведомый потрясающим ароматом. В его квартире еда никогда не пахла так восхитительно. — Милая, — осторожно позвал он стоящую у плиты женщину. Фартук поверх его футболки, ни грамма косметики и волосы, хаотично собранные в маленький растрёпанный пучок. Домашняя, милая, с каким-то уютом во взгляде и доброй улыбкой на губах. — Привет, — бросив на мужчину взгляд через плечо, Кристина вернула своё внимание почти готовому ужину. — Чем так потрясающе пахнет? — он поставил небольшой пакет на кухонный стол и приложил ладони к женской талии. Взгляд упал на плиту через её плечо. — Мясо с итальянским сыром и соусом барбекю. — Звучит аппетитно, — прошептал ей в ушко, оставив там лёгкий поцелуй. — Но в моём холодильнике точно не было сыра и соуса, — его ладони легли на её живот, прижимая к себе желанное тело. — Отправила Риту в магазин, — его губы оставили пару нежных поцелуев на её шее. — А на десерт у нас… — Ты? — не прекращал целовать матовую кожу, намеренно задевая чувствительный для женщины участок. — Ох, Рома… Его руки залезли под футболку, и проворные пальцы скользнули по контуру резинки её нижнего белья. Одна рука задержалась внизу её живота, вторая быстро добралась до обнажённой груди, оставленной без лифа. Кристина откинула голову назад, затылком упираясь в мужское плечо. Рука мужчины, та, что внизу её живота, поползла медленным движением ниже. Крис потёрлась попой о пах, чувствуя мужское возбуждение. Противно пискнула духовка, прерывая интимный момент. Женщина быстро убрала мужские руки, оттолкнула назад мужчину и, схватив прихватки, вынула из духовки небольшую глубокую форму. — На десерт у нас яблочный пирог, — улыбнулась, обламывая мужчину. *** Кристина отстегнула ремень безопасности, когда Рома припарковал свою машину на полупустой стоянке через дорогу от кафе. Она глубоко вдохнула полной грудью и вгляделась вдаль. За столиками под открытым небом не было никого, погода не располагала для трапез на воздухе. Небо хмурилось, а ветер не щадил ничего и никого на своём пути. Её состояние было подстать нелётной в этот день погоде. Кристина заметно нервничала, неумело пытаясь это скрыть. — Волнуешься? — Рома коснулся её руки, захватывая пальчики в тёплую ладонь. Ответ для него лежал на поверхности, а в её взгляде читалось: «Мог бы и не спрашивать». — Немного, — почти не размыкая губ, выдавила она из себя и посмотрела на мужчину. — Всё будет хорошо. Это же твоя мать. — Ты не знаешь мою мать, — возразила она. — Эта женщина — исчадие ада. Регина была матерью, воспитывавшей дочь в строгости, по своим правилам и законам. Никаких вольностей и запрет на собственное мнение. Она была мэром не только на работе, но и дома, в стенах которого была только одна точка зрения, — точка зрения Регины. С ней было сложно: любые доводы и аргументы Кристины разбивались, как снежный ком о скалу. Дом — школа, школа — дом. Кристина теряла друзей, не успев их найти. Выслушать её могли лишь страницы дневника, надёжно припрятанного в верхнем ящике шкафа, в самом дальнем углу, в какой-то помятой и потрёпанной временем коробке из-под обуви. Слёзы не в плечо матери, а в подушку по ночам, тихо, проглатывая всхлипы, зажимая рот рукой, чтобы мать из соседней спальни не услышала этой слабости. Кристина не припомнит, чтобы Регина когда-то её обнимала или интересовалась, как прошёл день. Ни разу не слышала в свой адрес тёплых слов или фразы о любви, всерьёз задумываясь над тем, что мать её ненавидит, и не находила ответа на вопрос «Почему?». Только упрёки, наставления и нравоучения. Ни капли ласки, тепла и заботы. Однажды Кристина пришла домой раньше положенного времени и застала ссору родителей, в ходе которой выяснилось, что желанным ребёнком она не была и родилась лишь потому, что Регине запретили делать аборт. Её ничуть не удивило то, что Регина не хотела рожать, а вот факт того, что любящий её всей душой отец когда-то не хотел её появления на свет поверг Кристину в шок. Она потеряла ориентир в жизни. В свои 15 была весьма уязвима и, загноблённая собственной матерью, не знала, зачем просыпается по утрам. Не хотелось ничего делать, как не хотелось и жить. Из этого депрессивного состояния её безуспешно пытался вытянуть добродушный психолог, который, как казалось Кристине, копался в чужих проблемах, не имея своих собственных из-за отсутствия семьи и друзей. Спустя несколько месяцев Кристина нашла свой смысл в этой жизни. Ей казалось, что знакомство с Денисом, — подарок судьбы. Она не думала тогда, что может ошибиться, принимая поспешное решение. Переоценила силу первой любви, думая сердцем, а надо было думать головой. Одинокая фигура в чёрном брючном костюме, выглядывающем из-под распахнутого пальто, показалась из-за угла. Женщина, цокая каблуками, широко расправив плечи и вздёрнув вверх подбородок, плавной походкой приближалась к кафе и катила за собой небольшой чемодан на колёсиках. Она села за один из столиков под открытым небом. — Она даже двигается, как гребаный Дьявол из какого-нибудь голливудского фильма, — проворчала Кристина, взглядом сверля мать через лобовое стекло. Из кафе молниеносно выбежал официант, что-то сказал, видимо, предлагая пройти внутрь. Регина отмахнулась с презренным видом, без должной вежливости попросила американо без сахара и жестом руки отправила юношу туда, откуда пришёл. Кристина села напротив матери. Долго их взгляды сверлили друг друга. Ветер разбрасывал в стороны уложенные волосы и колыхал плохо прибитую вывеску. Кристина после столь долгой разлуки, наверное, хотела объятий. По крайней мере, надеялась на них. Надеялась хоть на что-то: улыбка, тёплый взгляд, нежное приветствие. Но Регина, завидев дочь, не шелохнулась с места, и Кристине не оставалось ничего, кроме как сесть напротив матери. Глаза в глаза, карие в карие, такие похожие, но такие разные. Напряжение и неловкость на лице дочери, безразличие и строгость во взгляде матери. Они словно были не мать и дочь, а школьные друзья, жизненный путь которых разбежался в разные стороны, и теперь, спустя много лет, встретившись вновь, они не знают, о чём говорить. — Может, мы зайдём внутрь? — предложила Кристина, дрожащим голосом нарушив царившую между ними тишину. Крис прочистила горло и придержала рукой волосы, развевающиеся на ветру. Облизнула пересохшие, покрытые стойкой малиновой помадой губы. Регина, словно мумия, не выражала эмоций и не делала движений. Лишь изредка моргала, взмахивая длинными ресницами, и только это сейчас напоминало, что она вполне живой человек. — Здесь нет лишних ушей, — не отводя глаз, она изучала взгляд дочери, будто пытаясь в нём что-то прочитать. — Твой любовник? Там, в машине. Второй раз на те же грабли, Кристина? Казалось, в ней ничего не изменилось. Всё тот же гордый тон с нотами упрёка, тот же то осуждающий, то оценивающий взгляд, и те же поджатые в недовольстве алые губы. — Ты не видела меня 12 лет, мама, — она старалась оставаться спокойной. — Это тот вопрос, ответ на который тебе хочется знать в первую очередь? — А что я должна спросить? Как у тебя дела? Я и так знаю, что ты по уши в дерьме. — О, отлично, — она нервно усмехнулась, подождала, пока официант поставит кофе и удалится, и продолжила. — Ты хочешь услышать, что ты была права, да? Что ж, да, мама, ты бы-ла пра-ва, — по слогам произнесла Кристина. — Мне не стоило спешить. Денис, свадьба, ребёнок… Всё это подождало бы. Было не время, было слишком рано… Мне стоило послушать тебя. Запрятать свои чувства в задницу и поступать на экономический, или юридический, или куда ты там хотела меня запихать. Ты была права, когда говорила, что я принимаю поспешное решение. Была права, когда кричала, что это ошибка. Но, знаешь, я не сожалею ни о чём, потому что у меня есть Егор. Теперь ты спросишь, как у меня дела? — на одном дыхании выпалила женщина и сделала глубокий вдох, набрав в лёгкие холодного воздуха. — Как у тебя дела, Кристина? — было непонятно, действительно её это интересует или она лишь издевается. — По уши в дерьме, Регина! — процитировала её дочь. — Я так и думала, — всё тот же безразличный тон, спокойный и ровный. Показывать власть над дочерью Регина всегда любила. — Рома — не любовник. Рома тот, с кем хорошо и спокойно. Рядом с ним я… — Чувствуешь себя желанной и нужной? — Я обещаю не спешить. — Чем ты занимаешься? — глоток кофе, а взгляд по-прежнему в глазах дочери. — Работаю в рекламном агенстве. Одно из лучших, — уточнила она прежде, чем мать успела усмехнуться. — Где училась? — Школа бизнеса. И курсы по маркетингу и рекламе. — Обучение… — Оплатил папа. — Рекламное агенство? Кристина? — упрёк и насмешка послышались в её голосе. — Могла открыть своё собственное. Или хотя бы попытаться. — Я больше не маленькая девочка, мама, прекрати меня упрекать. Ты поможешь с Денисом? — прыгнула она с места в карьер, пока диалог не перерос в войну. — Только если ты расскажешь всё начистоту. Никаких секретов. Всё, как есть, Кристина. — Первый за 30 лет разговор по душам? В кафе под открытым небом? Когда на улице чуть ли не ураган? Ты просто мать года, Регина! Ты хотя бы рада меня видеть? — Я не умею быть хорошей матерью, Кристина. И ты это знаешь. Что ты предлагаешь?