– Некому, – ответила она твердо, покачав головой, совершенно не страдая от угрызений совести из-за того, что не призналась в своем родстве с виконтом Мейфортом. – Сколько лет вашей сестре? – Двенадцать, и поэтому, как сами понимаете, я не могу оставить ее здесь на несколько недель одну. Герцог молча смотрел на нее, и Эсмеральда, с облегчением вздохнув, сказала: – Теперь я могу подобрать компаньонку для ваших сестер? – Нет. Возьмите свою сестру с собой. У Эсмеральды вдруг перехватило горло, и она закашлялась: – Вы имели в виду… не подразумеваете же вы… – Я всегда говорю именно то, что подразумеваю. Что здесь скажешь? Эсмеральда никак не ожидала, что он согласится на ее немыслимое требование, и, лихорадочно пытаясь найти выход, выпалила: – А Наполеон? Я и его не оставлю. Герцог улыбнулся, и сердце Эсмеральды опять куда-то покатилось. – Джозефина и Наполеон?[1] Полагаю, это ваш брат? – Нет. Наполеон – наша собака. Вернее, собака сестры. Но я не могу их оставить. – Я сгораю от любопытства, мисс Свифт: пес получил кличку из-за восхищения императором или презрения к побежденному врагу? – Ни то ни другое, конечно. Когда мы нашли пса, мокрого и дрожащего, у двери черного хода, шерсть была такой грязной и свалявшейся, что голова его была похожа на треуголку, которую мы видели на портрете Наполеона. Бедняжка был больной и голодный, и мы взяли его домой, чтобы вылечить. Джозефина накормила его, отмыла и подстригла. Песика она полюбила с первого взгляда и назвала Наполеоном. Герцог немного подумал, прежде чем спросить: – Какой он породы? – Скайтерьер. Должно быть, он жил у хозяев, потому что явно выдрессирован. После того как он оправился, мы стали выводить его по утрам и вечерам на прогулку в надежде найти владельца, но никто ни разу не остановил нас, чтобы справиться о нем, а он никогда не пытался сбежать. – Должно быть, нашел свой настоящий дом. – Да, и мне приятно думать об этом. И я рада, что вы поняли, почему я не могу стать компаньонкой ваших сестер. У меня слишком много обязанностей, чтобы брать на себя новые. Герцог подумал, потом спросил: – Наполеон маленький пес? – Относительно, – осторожно обронила Эсмеральда. – Прекрасно. В таком случае привозите обоих. Желудок так скрутило спазмом, что рука ее невольно легла на живот: – Вы шутите, ваша светлость? Гриффин медленно покачал головой и, считая вопрос решенным, заговорил обыденным тоном: – Я хочу, чтобы вы жили на одном этаже с моими сестрами. Джозефина поселится в детской: там всегда есть слуги, так что по вечерам она не останется в одиночестве, когда вы будете выезжать. Наполеон, разумеется, будет с ней. С трудом выровняв дыхание, она все же выдавила: – Моя сестра и Наполеон смогут жить в вашем доме? Его голос заметно смягчился: – Я ведь уже сказал – какой смысл повторять? – О да. Простите. Трудно в это поверить: я и надеяться не могла. – Однако имейте в виду: я не позволю, чтобы сестра отвлекала вас от работы, и не желаю слушать жалобы соседей, что по ночам их будит вой и лай. – Нет-нет, Наполеон редко лает, но… О чем она думает? Не может же она и правда ехать к герцогу? Он более чем справедлив, а ей очень нужны деньги, но тем не менее… Словно ощутив ее колебания, он усмехнулся: – Я еще не услышал ваше «да», мисс Свифт. – Не могу, – прошептала она серьезно. – Боюсь, меня удерживает еще одно обстоятельство. – У вашего пса тоже есть сестра? – улыбнулся герцог. – Нет, – с улыбкой, несмотря на колотившееся сердце, ответила Эсмеральда. – Брат? – не унимался Гриффин. Она понимала, что он шутит, и почему-то застыдилась. Что бы еще придумать, как обойти правду? Ничего в голову не приходило, поэтому, судорожно сглотнув, она выпалила, опасаясь, что передумает: – У меня нет подходящей для компаньонки молодых леди одежды, чтобы ездить на балы, вечеринки и другие собрания. Она оглядела свое скромное платье, которое считала одним из лучших, но которое совершенно не подходило для появления в обществе, и, собравшись с духом, вскинула голову, посмотрела на герцога и добавила: – Может, все-таки передумаете и возьмете в компаньонки более подходящую даму? – Отсутствие приличной одежды вообще не проблема, мисс Свифт. Герцог откинул полу плаща, достал маленький мешочек на шнурке и положил на стол. Она опять ощутила тепло его сильного тела, запах мыла для бритья, прикосновение руки и на сей раз едва не растаяла от его близости. – Сдавайтесь, мисс Свифт! Я выиграл эту битву. «Выиграл ли?» – Здесь должно хватить на платья, вечерние и дневные, а также на все, что вам понадобится. Посетите магазин мадам Донсо. – Но я не могу взять… – Вы будете работать на меня, мисс Свифт, – перебил ее Гриффин. – Я плачу за ливреи для кучера и лакеев, рабочие инструменты для садовника и кастрюли для повара, и мой долг обеспечить всем необходимым компаньонку сестер. Почему у него всегда есть ответ на любой ее довод? – Я верну вам каждое пенни, – продолжала упорствовать Эсмеральда. – Почему вы постоянно спорите по каждому поводу? – Не хочу выглядеть неблагодарной. Я рада, что вы пригласили меня в компаньонки для ваших сестер, но… Она осеклась и глубоко вздохнула. – Почему у меня такое чувство, что мне опять придется вас уговаривать? – вздохнул Гриффин. – Должна признать, что неожиданно испугалась. Сумею ли я стать достойной компаньонкой и уберечь двух молодых леди? Что, если я не оправдаю ваших ожиданий? Конечно, мисс Фортескью прекрасно вымуштровала Эсмеральду, но практического опыта у нее не было: мать изгнали из семьи раньше, чем у дочери состоялся дебют. – Если это все, что волнует вас в данный момент, то, может, стоит принять собственный совет, мисс Свифт? Эсмеральде стало не по себе, и она прошептала дрожащим голосом: – О чем это вы? – Когда вы объясните двум юным леди, что можно делать, а чего – нельзя, и они вас не послушают, ожидаю, что вы привяжете их к стульям, а потом отошлете спать без ужина. Спина Эсмеральды словно окаменела, хотя, судя по выражению глаз, герцог опять пошутил. Только от этого ей не стало спокойнее. – Так вы подслушали мой разговор с мисс Пенниуэйт! – воскликнула она тоном обвинителя. – Я так и думала.