Говорит тихо, почти про себя. Они же и мои дети тоже. Потом внезапно ему приходит на ум песня: «Кто бы ни пришел после тебя, он будет вдыхать твой аромат, думая, что это мой…» И он вспоминает, как пел ее Сюзанне в баре, под аккомпанемент фортепиано: «Тысяча дней, твоих и моих…»[36] Сюзанна. Он видит, как она уходит, он и подумать не мог, что такое возможно… И вспоминает еще одну фразу из этой песни: «Все катится к чертям… Лучше бы и мне последовать этому примеру…» И на мгновение Пьетро становится стыдно. Ему не хочется лгать себе. Пьетро знает, что Сюзанна прекрасно справится без него. И он стоит, ощущая страшную пустоту внутри. Чувство, что он потерял что-то навсегда, не просто близкого человека, а уверенность, безопасность, все то, что заставляло его чувствовать себя особенным и почти бессмертным. «Тот момент вечности, которого больше нет…» И вдруг Пьетро чувствует себя еще более нелепым, чем когда-либо прежде. И одиноким. И понимает, что плачет. Но на этот раз по-настоящему. Глава пятьдесят первая Олли бегает по дому, пытаясь побыстрее прибрать ужасный беспорядок. Собирает большую часть одежды, валяющуюся на полу, в большую плетеную корзину за дверью ванной комнаты. Обувь забрасывает в шкаф. Сдергивает с кресла большой шарф, под ним обнаруживается гора дисков. Она складывает оставшуюся одежду во вторую корзину, а когда понимает, что больше ничего не помещается, приминает вещи ногой. Здорово, что все получилось, стоило приложить немного усилий. Олли вытаскивает несколько бутылок воды из пластиковой упаковки и ставит их в холодильник, четыре бутылки содовой на первой полке, большая кола на дверце, и, наконец, красивая бутылка «Dom Perignon» спрятана под куском мяса в морозилке. «Вот так… Не думаю, что пригодится… Но никогда не знаешь… Все готово для праздника! Если я не открою бутылку сегодня вечером, то ее все равно придется вытащить из морозилки, иначе она взорвется». Олли достает из бумажного пакета пластиковые стаканчики, тарелки, салфетки. Немного вкусных соленых крендельков, мини-пиццы, плитка швейцарского шоколада. Она достает из шкафа три миски и заполняет их закусками. В одну высыпает чипсы, в другую – фисташки. Пытается открыть пакет попкорна, тянет обеими руками, упаковка поддается, и попкорн взлетает к потолку. Олли пытается поймать зерна, но большая часть оказывается на полу. «Черт! Это нехорошо…» Она складывает то, что не рассыпалось, в миску, остальное собирает с пола прямо руками. В этот момент звонит домофон. Олли подходит к мусорному ведру, выбрасывает собранный с пола попкорн, затем открывает дверь, не спрашивая, кто там. Берет веник и совок, сметает остатки попкорна, быстро стряхивает в ведро. Подходит к двери. На этот раз, прежде чем открыть, смотрит в глазок. – Ну? Что случилось? Входит запыхавшаяся Эрика: – Не знаю, надеялась у тебя узнать. – Она снимает пальто, шапку и шарф и бросает вещи на диван. – Прости… – Олли смотрит, как она стоит с туфлями в руке. – Не могла бы ты положить все в шкаф? Эрика изумленно поднимает бровь: – Что происходит? Ты вдруг решила потрудиться? Дамы и господа, вместо «Дьявол носит „Прада“» мы представляем вашему вниманию новый фильм, «Олли убирается в доме». – Как мило! И это после того, как вы попросили меня об одолжении… – Ты – единственный человек, достаточно богатый, чтобы позволить собственное жилье… – С моей-то работой… Я плачу всего половину аренды… – Олли улыбается Эрике. – Ну, в смысле, буду платить со следующего мая… – Чувствуется, что ты неплохо обработала свою дорогую мамочку! – Это она настояла… – А ты знаешь почему? Может, она просто хотела освободить твою комнату! Олли странно на нее смотрит: – Ты не права, зря остришь. Моя мать не такая чокнутая, как ты. Она много раз бывала за границей и говорит, что в Европе дети живут самостоятельно с того момента, как поступают в университет. – Конечно, но сколько мама платит за эту квартиру? Скажите ей, что арендная плата в Европе гораздо ниже, чем в Италии! Олли решает не ввязываться в спор. Она не может сказать Эрике, что на самом деле ее мама купила эту квартиру. Арендная плата – всего лишь предлог, чтобы чувствовать какую-то связь с ней. – Слушай, вместо того чтобы спорить, лучше помоги мне… – Что надо делать? – Открой пакет со стаканами и маленькими тарелочками… – Хорошо. Где он? – В шкафу над раковиной. – Ах да, вот они. – Эрика достает все нужное и ставит на стол, потом открывает пачку салфеток, умелым движением кладет на них руку, прижимает к столу и поворачивает, распуская пачку веером. Снова звонит домофон. – Я открою. – Эрика бежит открывать. – Это Дилетта! – Она открывает дверь: – Ну и? Ты что-то знаешь? Дилетта качает головой: – Все, что я знаю, это то, что я должна была принести это. Эрика прищуривается, чтобы рассмотреть получше: – Кто тебе это сказал? – Олли! Олли как раз выходит из двери спальни. Она успела переодеться. Эрика раздраженно смотрит на нее: – Глазам не верю. Ты заставила ее купить канапе в «Mondi» и в «Antonini», это слишком жестоко… Мне только-только удалось сбросить один килограмм, а теперь я наберу два… За один вечер! Олли улыбается: – Тебе нравится «Mondi», мне – «Antonini»… Я не понимаю, почему в такой прекрасный вечер, когда мы наконец-то можем спокойно пообщаться, обязательно надо от чего-то отказываться! Дилетта улыбается: – Точно! А еще я привезла мороженое из «San-Crispino», оно мне так нравится, фруктовое и сливочное… Эрика уходит, покачав головой: – Неважно, я вас ненавижу, вы все – кулинарные маньячки… – В смысле? – Олли с интересом смотрит на нее. – Никогда не слышала такого выражения. – Оно значит, что вы не просто любите еду… А она сводит вас с ума. Дилетта смеется: – Ты не дала мне закончить… Я принесла еще и кое-какие деликатесы из «Ciuri Ciuri»… Теперь у нас есть… Сицилийские канноли! – Ушам не верю, и ты с ними заодно! Нет, только не это… Звонит домофон. Олли идет открывать. – Вы – свиньи-обжоры! – Серьезно? – Эрика смотрит невинным взглядом. – Я всегда на диете. – Да… Но всегда ешь! – Так, ладно… Я открываю дверь, мы все садимся в гостиной и ждем ее. Давайте, давайте сюда! Пусть увидит нас! Олли, Дилетта и Эрика бегут в гостиную и прыгают на диван. Олли кладет руки на колени: – Вот так, делайте как я! Остальные подражают ей и с нетерпением ждут, пока откроется дверь. Уже вот-вот. Они слышат, как подъезжает лифт, потом шаги. – Эй, вы тут? – Ники заходит и закрывает дверь, затем делает несколько шагов и видит их на диване. Олли поднимает бровь, немного напыщенно произносит: – Итак, мы хотели бы узнать причину, по которой собрались здесь… Ники смеется и качает головой: – Вы что, девчонки, с ума сошли? Я ни черта не скажу. На самом деле знаете что? Я ухожу. И она разворачивается, делая вид, что собирается уходить, но подруги окружают ее в мгновение ока. Олли, самая быстрая, запирает дверь. Выхватывает пакет из левой руки Ники, Эрика – из правой, обе ставят пакеты на стол.