Выходной Дима провел с пользой, хотя, откровенно говоря, не особо рассчитывал что-то найти в приходно-расходных ведомостях, которые Лена не побоялась дать ему с собой домой для изучения. Был уверен, что на подлоге запчастей такие суммы, о которых говорила Лена, не заработать, но на себя обратила внимание рулевая рейка для Рендж Ровера. Недешевая вещь и просто так на складе не валяется: ее закупают специально под клиента. Однако в расходной ведомости рулевая рейка не значилась. Дима специально проверил еще и два соседних месяца, надеясь, что ее провели другим числом, но тщетно. Зато следом выпала еще фара и сцепное устройство, наводившие на мысли об очень странных повреждениях оного Рендж Ровера, но не дающие никакого ответа на вопрос, откуда эти детали взялись. Словно какой-то благотворитель пожертвовал их «Автовладу», но даже в этом случае они должны были быть в каких-то бумагах отражены. И Дима очень хотел верить в то, что у Лены они найдутся. Потому что иначе вся эта ситуация приобретала весьма опасный характер. – Это очень странное мошенничество, – непонимающе поджала губы Лена, когда он показал ей свою находку. – Обычно люди деньги воруют, а никак не вкладывают. Или, быть может, этими вливаниями они хотят перекрыть еще большую дыру? Дима пожал плечами. Ему совсем не нравилось все то, чему он сейчас становился свидетелем, потому что, кто бы ни заполнял эти ведомости, все дороги все равно вели к управляющему, который ставил под бумагами свою подпись и обязан был быть в курсе любой бухгалтерии «Автовлада». А Дима не хотел подозревать Милосердова. Не имел права отвечать черной неблагодарностью человеку, пришедшему ему на помощь в трудный момент и позволивший Диме сохранить сына. И, если бы расследование затеяла не Ленка, он бы сделал вид, что ничего криминального в ее ведомостях не заметил. Но Черемухе, спасавшей его целой собственной репутации, он был обязан ничуть не меньше. И не мог снова видеть ее слезы, зная, что стал их причиной, скрыв правду. Пожалуй, ему предстоял один из самых отвратительных выборов в жизни. И, кажется, он его уже сделал. – Ты теперь знаешь, что искать, Лен, – попытался все же договориться с совестью Дима. – Если я тебе больше не нужен, то хотел бы вернуться к своим непосредственным обязанностям. Ну да, хотел он. Будь его воля, ни на секунду бы от Ленки не отошел, и гори все на свете обязанности синим пламенем! Но жизнь, как выяснилось, куда более сложная штука, чем казалась в юности. И одна из самых хреновых ее сложностей состояла в необходимости делать не то, что хочется, – и наоборот. Ленка, однако, как будто его и не слышала, уйдя в свои мысли и глядя куда-то мимо Димы. У него заломило виски, предупреждая, что никакого компромисса не будет. – Надо попросить у Миланы контакты клиента, который оплатил эти запчасти, – по-прежнему отстраненно проговорила Лена. – А у Григория хорошо бы выяснить, когда они закупались: уверена, он найдет такие вещи куда быстрее нас с тобой. Вот только… – она наконец подняла глаза, и Дима послушно переспросил: – Вот только? – Я не знаю, можно ли ему доверять, – негромко ответила Лена. – Вряд ли, конечно, он подпольный миллионер, закупающий половину запчастей для сервиса на свои деньги, но если все это часть какой-то куда большей аферы, чем кажется с первого взгляда… Нет, не будет. – Лен, ты давай, не нагнетай раньше времени, – фальшиво посоветовал Дима. – Может, дело и яйца выеденного не стоит, а ты уже насочиняла бог весть что. Как будто он насочинял что-то другое. Но в голову приходила одна-единственная причина подобных странностей в документах. Дима не собирался озвучивать ее раньше срока, слишком хорошо зная Ленкину категоричность и порывистость, но если ни в одной расходной ведомости детали так и не найдутся… – Вот я и хочу разобраться, Дим, – без ожидаемой резкости ответила она и, поднявшись из-за стола, прошлась по своему кабинету. Дима продолжал сидеть на стуле, закинув ногу на ногу. Знать бы, что там у Черемухи в голове. Она умела удивлять, а он далеко не всегда успевал к ее сюрпризам подготовиться. – Чтобы не наделать глупостей и не обвинить снова того, кто ни в чем не виноват. Тут она порывисто вздохнула, и Дима подался вперед, поняв, что она имеет в виду. – Лен… Она бросила на него быстрый взгляд и снова отвернулась. Замерла на несколько мгновений в крайнем напряжении, и все столько раз повторенные запреты полетели ко всем чертям. Какой он, в конце концов, мужик, если вынудит свою Черемуху в одиночку разбираться со всей этой мерзостью? И если позволит переживать из-за всякой ерунды? Он встал со стула и, подойдя к Ленке сзади, сжал ее плечи. Наклонился к самому ее уху, почти коснувшись щекой ее виска, и искушающе произнес: – А хочешь, я мокну тебя головой в унитаз, а, Черёма? Она предсказуемо подпрыгнула и вырвалась из его рук. – Димка! Щеки ее горели праведным огнем, а глаза метали молнии, но это нравилось Диме куда больше, чем бессмысленное Черемухино самобичевание. Вот уж не думал он, когда мечтал, чтобы она наконец узнала правду, что придется раскаиваться в этом желании. – Что? – хмыкнул он и запустил руки в волосы, портя прилизанный охраничий вид и ненадолго возвращаясь в юность. – Я никогда не был хорошим мальчиком вроде Перепелкина! И меньше всего думал о твоих чувствах, когда решил на тебя поспорить! И поспорил, Ленка, помнишь? А репутация – вещь такая: что наработаешь, так тебя потом люди и будут судить. Так чего ты теперь из меня мученика делаешь? Все, что я сейчас имею, я имею исключительно по собственной вине или собственной инициативе! И если ты думаешь, что все было бы иначе, если бы ты тогда не поверила Жнецу, то не было бы, Лен! В моем распоряжении имелось двенадцать лет, чтобы научиться жить по-другому, но горбатого могила исправит. Если не веришь, пойдем спросим у Кирюхи. Он с удовольствием выложит тебе все отцовские грешки. Лена с трудом удержалась от усмешки из-за того, сколь сильно Димка ошибался в отношении сына. Позавчерашний их разговор после мастер-класса был ярким тому подтверждением. Может, он и не во всем был согласен с отцом, но восхищался им вне всякого сомнения. И Лена, что показательно, тоже восхищалась. – Перепелкин никогда не был «хорошим мальчиком», – сама не зная зачем сообщила она. Но сердце колотилось слишком сильно даже после шутливой Димкиной близости, и надо было найти какую-то нейтральную тему, чтобы вернуть его в чувство. – Он абсолютно эгоистичный тип, который ради достижения своей цели откажется от любых принципов. Я знаю, о чем говорю: я с ним все старшие классы за одной партой сидела. А сейчас он уже глава какого-то там департамента: мне мама говорила, и попасть к нему на прием сложнее, чем в Кремль. Так что репутация – она вещь весьма ненадежная. И я не склонна ей верить, особенно после твоих рассказов о моих сотрудниках. Дима закатил глаза. Так вот для чего она затеяла весь этот спектакль с раскаянием! А он опять попался! – Хитрюга ты, Черемных! Ничем тебя не проймешь! О, вот в этом он катастрофически заблуждался. Пронять ее было слишком легко. Во всяком случае, ему. – Ладно, говори, что ты там хочешь узнать про Гришку? – между тем продолжал Димка, все-таки раскусив ее хитрость. – Или не только про него? Лена улыбнулась, как Багира в мультфильме про Маугли. Разумеется, она хотела знать все и про всех. А больше всего про тех, кого ей позавчера назвал Кирилл. Жалко, что нельзя сослаться на него в разговоре с Димкой: так все было бы куда проще. – Давайте только здесь расстанемся, – попросил Кирилл, когда они вышли из кафе. – Чтобы папа не видел нас вместе. Лена нахмурилась, не понимая. – А почему ты не хочешь, чтобы он знал о нашей с тобой дружбе? – прямо спросила она. – Он будет против? Кирилл покачал головой и поморщился. – Наоборот, – недовольно признался он. – Только он потом покоя ни мне, ни вам не даст. Все время будет с нами напрашиваться. А вы не представляете себе, каким невыносимым он становится, когда включает «заботливого папашу». – Серьезно? – изумилась Лена. На Димку Корнилова это совсем не походило. – Еще как серьезно, – вздохнул Кирилл. – Там ни секунды покоя. Шапку надень, чтобы не продуло. Не гладь собаку: вдруг она бешеная? Не ешь много сладкого: попа слипнется. То есть он, конечно, не всегда таким был, и вообще мы с ним отличная команда, – тут же принялся оправдывать отца он. – Но после смерти бабули его частенько переклинивает. А с вами – легко и свободно. Вы меня не дергаете, не учите, не следите за мной. Общаетесь, как со взрослым. Я… отдыхаю с вами, понимаете, Елена Владимировна? Имею я право немного отдохнуть? – Разумеется, имеешь, – согласилась Лена и тоже повела плечами. – Я просто не предполагала… Знаешь, я помню Димку совсем другим. Беспечным, бесшабашным, думать не думающим ни о каких последствиях. Вот однажды мы вместе в школу шли, а дорогу после сильного дождя залило до самых бортиков, и не перейти никак. А у нас контрольная годовая, на которую опаздывать ни в коем случае нельзя. Я в отчаянии, а Димка поднял меня на руки и перенес на другую сторону. И плевать ему было и на промоченные ноги, и на мои упреки в легкомысленности, и на пропущенную контрольную… – Вот когда он снова станет таким, тогда мы ему все и расскажем, – улыбнулся, не дослушав ее, Кирилл и, махнув рукой, скрылся за поворотом. А Лене оставалось только подтверждать свое звание хитрюги. – Радик и Артем, – назвала она двух из трех механиков «Автовлада», исключив Михаила, которому после смерти жены было явно не до мошеннических схем. – Надо поговорить с ними об этих деталях, выяснить, не заметили ли они что-нибудь подозрительного при установке… – Клеймо «Подарок фирмы»? – не слишком остроумно сыронизировал Дима. – Лен, ты серьезно думаешь, что парни помнят все детали, которые меняют? Это только ты даешь каждой бактерии имя и знаешь, сколько у нее ложноножек… – Ложноножки – у простейших, а не у бактерий, – резонно заметила Лена и еще более логично продолжила: – Если не помнят, значит, ничего подозрительного не было, иначе обратили бы внимание. Но уточнить этот момент необходимо. Дима хмыкнул и снова уселся на стул. – Почему у меня складывается такое впечатление, что это малоприятное дело ты хочешь повесить на меня? – чуть вызывающе поинтересовался он. Лезть с дурацкими вопросами к мастерам не хотелось до смерти. Это с менеджерами можно было языки почесать в свободное время, а работяги за свои копейки отдыха не знали, и меньше всего на свете им нужны еще были какие-то подозрения вроде Ленкиных. – И не думала, – передернула плечами она и тоже прошла за стол. – Я сама с ними поговорю. Только не знаю пока, как это сделать так, чтобы они не догадались о причине моего интереса. Особенно если кто-то из них замешан во всей этой схеме. Кто, кстати, в день установки работал? Как будто Дима должен был это знать. – Не я составляю им расписание, Лен, – чуть раздраженно напомнил он. – Про себя могу точно сказать, что у меня в тот день был выходной. А про других – уволь. Ленка поставила на стол локти и оперлась на них подбородком. Кажется, готовилась читать нотации. – Я подняла тебе оклад, – так неожиданно заявила она, что он едва не подпрыгнул. – До уровня остальных охранников. И выписала премию за помощь механикам. И не смей возражать и возмущаться, – не дала она ему высказать все, что он думает по поводу ее подкупа. – Это, по крайней мере, честно. А если ты думаешь, что я плачу тебе за помощь в моем расследовании… Именно так Дима и думал. – …то ты просто закомплексованный болван, Корнилов, – тем же учительским тоном продолжила Ленка. – И за двенадцать лет ничуть не изменился. Дима хмыкнул и сложил на груди руки. Крыть особо было нечем. – То есть, когда мы встречались, я тоже был закомплексованным болваном? – поинтересовался он. Ленка кивнула, не отводя глаз. – Разумеется. Тебя же просто воротило от мысли, что я, девчонка, буду чему-то тебя учить. Ты и приударить-то за мной решил только для того, чтобы получить надо мной власть и доказать себе и остальным, что именно ты главный. В обольщении, конечно, тебе не было равных, там ты всегда мог потешить свое самолюбие. А сейчас не способен смириться с тем, что твоей начальницей оказалась женщина, и ищешь двойной смысл там, где его нет. Вот здесь она ошибалась. Диме было глубоко плевать на школьную директрису, не так давно тоже бывшую его начальницей. Но получать зарплату у Ленки – той самой, что когда-то целовалась с ним до изнеможения и бормотала его имя в одолевшей страсти, – не хватало никакого смирения. Ему не нужна была власть над ней, он хотел лишь чувствовать себя равным девчонке, в которую все эти двенадцать лет был отчаянно влюблен. А прибавка к зарплате в ее исполнении отправляла его ровно в противоположную сторону. – А тебе, Черемных, всю жизнь было в кайф командовать, – решив, что лучшая защита – нападение, заявил он. – Я отлично помню эти твои: «руку вот сюда, Корнилов», «не отдави мне ногу своими колодками», «ты что, до трех считать не умеешь?» А сейчас у тебя и вовсе поле непаханое: столько народу в подчинении, и я – как вишенка на торте. Можно за все одиннадцать лет в школе рассчитаться, пользуясь положением. Лишь бы повод был – ну да за ним дело у тебя не станет. Ленка опасно прищурилась. Да, Дима знал этот взгляд, но никогда он его не останавливал. Напротив, только заводил еще сильнее, заставляя принимать вызов. С Ленкой всегда было интересно даже спорить и ссориться. Уникальная девчонка, способная всерьез зацепить Димку Корнилова. – Ты серьезно так про меня думаешь? – с чувствительной угрозой произнесла она, но Диму уже понесло. От откинулся на спинку стула и вызывающе посмотрел на Ленку. – Приведи мне хоть один довод обратного, – заявил он. – А заодно можешь извиниться за «закомплексованного болвана». Тебе, помнится, этот болван был весьма по душе. Пока ты не решила поискать кого поумнее. – Я так решила?! – с праведным возмущением поднялась на ноги Ленка: теперь ее глаза метали молнии. – А ты не оборзел ли, Корнилов, с такими заявлениями? Или напомнить тебе, что из-за твоего гонора мне пришлось раздеваться перед всякими придурками? А потом… – Могла бы и не раздеваться: кто тебя заставлял? – напротив, обретая от ее гнева почву под ногами, усмехнулся Дима. – Я бы как-нибудь со Жнецом сам разобрался. Ну, отхватил бы пару жареных от него, зато не был бы тебе по гроб жизни за самопожертвование обязан! Думаешь, оно нужно было мне, твое самопожертвование?! Да у меня весь мир тогда перевернулся, а я понятия не имел, как жить в этом другом мире! – А нечего было меня в себя влюблять! – тоже зашла с козырей Лена. – Знал ведь, что я в этом деле абсолютный дилетант! И все равно пользовался тяжелой артиллерией, лишь бы не соскочила! Что, мало у тебя было трофеев, Корнилов? Донельзя захотелось Черёму в коллекцию? А скажи, Дим, если бы я тогда от тебя не сбежала, как скоро ты бы меня бросил? Какой у тебя предельный срок интереса к девчонке, прежде чем она тебе надоест? Подозреваю, мой как раз был на исходе? Дима нахмурился: она все же умудрилась задеть его за живое.