— Безусловно, — улыбнулся Морис. Мейси вздохнула. — Послушайте, в последнее время вам пришлось очень нелегко, — тихо сказал Морис. — Нельзя принимать работу слишком близко к сердцу. Вы уверены, что ваша жизнь в опасности? Может, вы просто переутомились и неверно оцениваете ситуацию? Мейси тяжело вздохнула и вновь повернулась к огню. Морис погладил ее по плечу. — Я попрошу Мари-Клод проводить вас в вашу комнату. Через полчаса можете поужинать со мной, я буду в столовой, или, если хотите, ужин подадут вам в комнату. — Я бы предпочла побыть одной. — Понимаю. — И завтра утром я уеду в Байель. — Я дождусь вашего возвращения, и мы вместе вернемся в Англию. — Не стоит… — Не спорьте, Мейси. А сейчас я позову Мари-Клод. — Морис дернул за шнурок звонка у камина и повернулся к Мейси. — Напоследок я хотел бы обратить ваше внимание на важность того, что вам сегодня рассказали. После того как утром вы покинете этот дом, забудьте о его существовании. Шанталь по-прежнему в работе, и, если в будущем с этой страной произойдет трагедия, опыт и знания мадам Клеман окажутся неоценимыми, равно как и помощь преданных ей людей. И еще, как я понимаю, вы встретились с мистером Дэниелом Робертсом? Мейси молча кивнула. — Достаточно сказать, что он не представляет интереса для нашего ведомства. — Морис помолчал и продолжил: — Но вот что я подумал… — Что? — Раз уж вы считаете, что вас пытались убить, возможно, стоит задаться вопросом, кому выгодна ваша смерть? Что она даст убийце? — Я вас не понимаю. — Если вы правы и кто-то действительно покушался на вашу жизнь, подумайте, что этот человек получит в случае вашей смерти. Ответ на этот вопрос поможет вам защититься. Мейси покачала головой. — Спокойной ночи, Морис. — Она хотела было уйти, но потом остановилась и посмотрела на Мориса. Взяла его руки в свои и поцеловала наставника в обе щеки. — Я никак не приду в себя после нашего разговора и думаю, что он еще не закончен, но мне хотелось бы поблагодарить вас за то, что вы помогли устроить встречу Паскаль и Присциллы. Мари-Клод вошла в комнату и придержала дверь, чтобы проводить Мейси в комнату для гостей. Морис дождался, пока шаги женщин затихнут, снова позвонил и пригласил Хантли. Работа с Мейси Доббс продолжалась. Глава 25 На следующий день Мейси уехала рано утром в черном автомобиле с задернутыми шторками. Дороги она не видела, с Присциллой не встретилась, но Мейси решила, что, может, это и к лучшему. Вне всяких сомнений, судьбу Паскаль должна решать Шанталь Клеман. Мейси не имела права вмешиваться. Обещание, данное Присцилле, выполнено, нужно заняться следующим делом и, закончив его, вернуться в Англию, чтобы искать ответы на другие вопросы, а еще отчитаться перед сэром Сесилом Лоутоном. Мейси добралась до Байеля ближе к вечеру. Водитель такси привез ее к маленькой гостинице, которую держала француженка по имени Жозетта вместе со своим мужем, австралийцем. Мейси сняла номер на сутки. Пока она расписывалась в журнале регистрации, муж хозяйки, Тэд Тависток, рассказал ей, что познакомился с женой, когда приезжал во Францию и Бельгию после войны. — Меня отправляли обратно в Сидней, но я решил ненадолго остаться в Англии. Подумал, что хорошо бы осмотреться перед возвращением домой, хотя должен был уехать со своим полком, вернее, с его остатками. — Он провел Мейси в маленькую гостиную и зажег камин. — Зябко сегодня, да? — Тэд поворошил пламя, языки которого вздымались вверх, к трубе, и встал, опершись на каминную полку. — А потом я вернулся сюда, чтобы почтить память однополчан и, честно говоря, увидеть, где все это случилось. Вначале я не понимал, зачем мне это нужно, для чего? В том смысле, что я потерял здесь юность, друзей, даже свое сердце. — Он потряс головой, словно отгоняя тени прошлого. — Но потом я его снова обрел, когда встретил Жозетту. Теперь, конечно, дела у нас идут неплохо, и все благодаря семьям, приезжающим сюда, чтобы посетить кладбища. — Да, конечно. Мейси улыбнулась Жозетте, которая принесла гостье чашку какао с молоком. — Мисс Доббс, а в День перемирия[22] вы были в Лондоне? Мейси, прищурившись, смотрела на пламя, словно пыталась увидеть прошлое, тот день, который навсегда остался в ее памяти. — Да. Я долго восстанавливалась после ранения, и, когда выздоровела, стала работать в Камберуэллском госпитале. Помню, в тот день у меня не было дежурства. Одна из медсестер прибежала в общежитие и сказала, что война закончилась. Мы все собрались и пошли на Трафальгарскую площадь. — Подумать только, я ведь тоже там был! Мейси улыбнулась, потом рассмеялась — воспоминания забавным образом переплелись с рассказом Тэда. — Помню, там было много австралийских солдат, они все держались за руки и водили хороводы. А потом все начали танцевать и кричать. Было так здорово! Война закончилась! Тэд рассмеялся вместе с Мейси. — Слушайте, а я ведь тоже танцевал! Старый, добрый хоровод. Еще мы махали флагами и смотрели, кто сможет подцепить девчонку, чтобы потанцевать. Вот уж точно, мир тесен! Смех затих, и они уставились на потрескивающий огонь. Мейси знала, что они оба думают об одном: перемирие не стало предвестником радостных времен, и всеобщая эйфория сменилась осознанием того, что павшие никогда не вернутся домой. — Именно поэтому я и вернулся, хотел почтить память товарищей и попрощаться с ними. Теперь помогаю семьям, которые сюда приезжают. — Вы и мне наверняка поможете, — кивнула Мейси. — Постараюсь, мисс Доббс. — Я служила сестрой милосердия на эвакуационном пункте недалеко от Байеля. Только сейчас там все выглядит по-другому. Не знаю, с чего начать, и у меня всего один день перед возвращением в Париж, затем я уезжаю в Англию. Вы знаете, где находился эвакуационный пункт? Там должно быть кладбище… — Вы здесь воевали? — Да. Как я уже сказала, была сестрой милосердия. Тэд покачал головой. — Ох, здесь произошла настоящая трагедия! Погибло несколько врачей, в том числе и военнопленные немецкие доктора, которые работали вместе с нашими. Еще погибло пять сестер, санитары, и, конечно, много солдат полегло. Вы были здесь? Мейси сжала губы и кивнула. — Бедняжка! Идемте, покажу вашу комнату. Скоро стемнеет, но, если хотите, я могу отвезти вас к бывшему эвакуационному пункту. Или лучше подождем до утра? Мейси покачала головой и поставила чашку на стол. — Нет, Тэд. Я проделала долгий путь и хочу поехать туда прямо сейчас. Тэд Тависток помог Мейси сесть в старенький «рено». По узким улочкам они выехали на окраину города. Дома остались позади, вокруг простирались бескрайние поля. Косой дождь хлестал землю, и Мейси беспрестанно вытирала запотевшие стекла машины. То тут, то там виднелись проржавевшие, вросшие в землю обломки, которые ждали, когда их кто-нибудь уберет. Остовы танков и ржавая колючая проволока напоминали о боях, дождь заливал рытвины на дороге. Мейси вдруг почувствовала, как стынут руки и ноги, словно ледяные щупальца смерти протянулись из прошлого, чтобы тронуть ее кожу, коснуться ее души. «Это мой ад, здесь осталась моя юность. Мой личный ад на земле». Она еще раз протерла окно. — Мы почти приехали, мисс Доббс. Я знаю это место как свои пять пальцев. Моя работа — помогать семьям, которые ищут здесь останки своих близких. Наверное, меня можно назвать сыщиком на полях былых сражений. Тависток улыбнулся и подмигнул Мейси. Она кивнула и обхватила себя руками, пытаясь согреться. «Надо было подождать, пока распогодится. Светило бы солнце, не то что сейчас. И было бы не так, как тогда». — Вот мы и на месте. Машина остановилась у ряда домов, окруженных огородами. Постройки выглядели старыми, но Мейси не могла их вспомнить. — Это действительно здесь? — недоуменно спросила она. Тависток закрыл дверь машины за Мейси, которая отошла к краю газона и натянула глубже шляпку-клош, пытаясь закрыть лицо от колючих струй дождя. — Пусть вас не смущают дома. Их построили всего несколько лет назад. Видите, вон там старые фундаменты? Их узнаешь по старым кирпичам. Мейси кивнула. Судя по тому, что она увидела из окон поездов и такси, по всей северной Франции полным ходом шло строительство, деревни возрождались на голой, выжженной артиллерийским огнем земле, которая испытала на себе ярость гигантов и вновь стала плодородной, но шрамы на ее теле еще не затянулись. — Где был эвакуационный пункт? — Вон там, мисс Доббс. Тависток провел Мейси через ворота на пустырь за домами. Там, между двух садов, возвышался памятный крест, вечный часовой на маленьком, обнесенном стеной кладбище. Мейси ахнула и прижала обе ладони ко рту, ее глаза наполнились слезами. В ушах свистел ветер. Мейси едва разобрала слова Тэда, когда тот сказал, что подождет у машины, и не слышала, как подъехал, шурша гравием, другой автомобиль и остановился у «рено». Мейси медленно подошла к кладбищу. Это было то самое место, где она днем и ночью стояла в операционной палатке, глядя, как из страшных ран лилась кровь, как угасали юные жизни, как с губ каждого солдата срывалось имя матери, жены или любимой. Мейси зябко куталась в пальто, по ее лицу текли слезы вперемешку с дождем. Она открыла калитку и зашла на кладбище, читая знакомые имена на скромных каменных надгробиях. Казалось, тучи обволакивают ее со всех сторон. Пронизывающий ветер стонал среди домов, а дождь сек землю косыми струями. Мейси трогала камень за камнем, словно прикасаясь к живой плоти солдат. Она упала на колени, позволив чудовищному горю лавиной прорваться сквозь плотину самообладания, которую возводила много лет. «Господи, почему сейчас? Почему? Почему я выжила? Почему они погибли, а я нет? Почему ты пощадил меня, а не Саймона? Дай ответ почему?» Холодная, липкая грязь проникала под одежду, но Мейси вцепилась в траву, словно это были воспоминания, которые нужно вырвать. Ее тело слабело, земли коснулось плечо, потом лицо. Она услышала над собой мужские голоса, попыталась открыть глаза, залитые дождем и слезами, но не смогла. Мейси свернулась калачиком, будто снова стала ребенком, который ждет, когда мать возьмет его на руки и прижмет к сердцу. Чья-то ладонь тронула ее разгоряченную щеку, и последнее, что запомнила Мейси перед тем, как погрузиться в забытье под грохочущую в мозгу канонаду, было теплое прикосновение ко лбу и тихий оклик: «Мейси!» Сны сменяли друг друга. Мейси то проваливалась в беспамятство, то приходила в себя. У нее не было сил открыть глаза, но она слышала голоса, чувствовала прикосновения мягких рук и теплой влажной ткани ко лбу. Затем свет за веками угасал, и ей вновь и вновь виделось, что она спускается по длинной лестнице. В одном из снов ступени ведут к залу суда, окруженному пламенем и орудийным огнем. Перед Мейси сидит судья в длинной красно-черной мантии, букли серебристого парика скрывали его лицо. Судья покрывает голову черной шапочкой[23], показывает на Мейси пальцем и произносит: «Виновна!» И тут она видит, что перед ней — сэр Сесил Лоутон. В другом сне Мейси пытается сбежать, карабкается по лестнице, на самом верху которой освещенные призрачным сиянием виднеются силуэты женщины и девочки. Одной рукой женщина прижимает к себе девочку, а другую протягивает Мейси. Мейси не может дотянуться до спасительной руки и соскальзывает в пылающий ад. Потом Мейси снова оказывается в операционной палатке, возит шваброй туда-сюда, безуспешно пытаясь отмыть залитый кровью пол.