— Вначале я хотел бы рассказать вам о своей работе. Прошу с пониманием отнестись к тому, что некоторые подробности нельзя разглашать. — Морис взглянул на Мейси и слабо улыбнулся. — Моя работа началась задолго до войны, когда стало ясно, что определенные союзы могут привести к нестабильной политической ситуации в Европе. Считалось, что серьезные военные конфликты невозможны из-за роста объема торговли между странами и их экономической взаимозависимости, но, как оказалось, ткань, сотканная из доброй воли и взаимных финансовых интересов, постепенно изнашивалась. Он замолчал, тщательно подбирая слова. Мейси видела, как тяжело дается наставнику этот необходимый разговор, который еще больше осложнили ее действия и поступки. Она налила чай, подала чашку Морису. Тот благодарно улыбнулся и продолжил: — Меня попросили помочь в неких делах государственной важности, имеющих отношение к тому, как мы получали информацию. Когда началась война, моя роль изменилась. Собственно говоря, моя работа всегда была связана с людьми, в основном с их сущностью, опытом, жизнью и, конечно, смертью. Я занимаюсь человеческим телом, разумом и душой, посвятил всю свою жизнь тому, чтобы узнать, как они связаны между собой. Мне предложили применить свои знания для организации разведывательной службы. У моей работы было много граней, но на начальном этапе я изучал кандидатуры для вербовки, определял, подходят ли они для опасных заданий. Из-за череды разведывательных неудач, связанных с тем, что чрезвычайно важная информация о передвижениях немецких войск и их вооружении оказалась недостоверной и рассеянной по разным отделам, нам пришлось реорганизоваться и пересмотреть свою стратегию. Мейси почувствовала, как ее вновь охватывает злость, и не только на Мориса, но и на саму себя. — И вы завербовали Питера! Воспользовались необдуманной фразой, сказанной наивным подростком! — Она вытащила из кармана носовой платок. — Присцилла была моей подругой! Моей подругой! — Она по-прежнему ваша подруга, Мейси. Дайте мне договорить. Морис подался вперед, как будто хотел коснуться Мейси, но, ощутив ее отчужденность, поставил чашку с блюдцем на стол и опустил руки на подлокотники кресла. — Мы никогда не узнаем, сколько бы прожил Питер, если бы его не завербовали. Стоит упомянуть, что батальон, где он начинал службу, был полностью уничтожен. Тем не менее вы правы: я обратил внимание на ваши слова о таланте Питера Эверндена к языкам. Довольно редкая способность и нужная в нашем деле. — Вы могли бы мне сказать! — Вам было всего семнадцать. — Вполне достаточно, чтобы отправиться на фронт! — Не совсем. Вы солгали о своем возрасте. Мейси ничего не ответила, понимая, что теряет самообладание. Ей было обидно, скрытность Мориса ранила ее чувства. «Мы были так близки!» Морис поспешил продолжить рассказ о работе Питера. — Вначале он выполнял самое опасное боевое задание — под покровом тьмы пробирался к вражеским траншеям и слушал разговоры солдат. В случае чего никто не успел бы прийти на помощь, и, чтобы избежать плена, ранения или смерти, разведчик должен был действовать быстро, а также обладать изворотливостью и сообразительностью. — Он немного помолчал. — Еще одной нашей целью был сбор информации о боевом составе и дислокации войск противника. Требовалось знать о его планах, переброске военных частей, развертывании артиллерии и, самое главное, нужно было правильно оценить боевой настрой врага. Морис потер подбородок, решая, что говорить дальше. Мейси впервые видела наставника таким опечаленным. — Знаете, Мейси, до войны наши представления о разведке были в лучшем случае устаревшими. Генералы почти ничего не знали о современных методах ведения войны, и потому мы обратились к опыту англо-бурского конфликта, хотя лучше бы учились ведению позиционных боевых действий на примере Гражданской войны в США. — Морис покачал головой. — Впрочем, мы учли опыт Наполеона и заслали агентов на вражескую территорию. А теперь вернемся к Питеру Эверндену. Он показал себя храбрым и способным сотрудником, и его повысили, правда, только после того как он вернулся в Англию и прошел обучение в Саутгемптоне и Лондоне. — Его тоже переправили на вражескую территорию? — Да. Новое задание было важнее и опаснее первого. Питер не только собирал сведения о боевом составе и дислокации войск противника, но и работал с местным населением, вместе с уже действующим на этой территории агентом. От самоотверженной поддержки жителей зависел исход войны. Питер оценивал настроения и заручался поддержкой местного населения. Он не знал ни руководителя агентурной сети, ни человека, который доставил его на место. Самого Питера большинство жителей Сент-Мари знали только под вымышленным французским именем. — Понятно. — Еще не все. Дайте мне закончить. — Морис взял чашку и допил чуть теплый чай. — Его безопасность была под угрозой еще до того, как разбился самолет, но после катастрофы стало ясно, что Питера пора перевести из разведки в секретную службу и дать ему новое важное задание. — Значит, он погиб не в Сент-Мари? — Нет, Питер погиб в Германии. — В Германии? Мейси удивленно посмотрела на Мориса. — Да. Перед концом войны моральный дух противника сильно пошатнулся. Дезертирство, восстания в армии, израненные, голодные, недовольные солдаты. Положение дел в Германии было ужасным, женщины и дети умирали от голода. Наряду со всеобщим горем в стране царила безработица. Питер должен был сообщать о ситуации и, самое главное, о планах и действиях антиправительственных группировок и других инакомыслящих, которые уже начинали объединяться. Эта информация была чрезвычайна важна для победы, а еще для того, чтобы мы знали, что нас ждет после перемирия. — Что вы имеете в виду? Морис встал, подошел к камину и протянул руки к огню, словно благословляя его. — Щупальца войны тянутся в будущее, Мейси. Нам кажется, что она закончилась, можно оплакать павших, отстроить города, заняться мирным трудом, планировать завтрашний день и смотреть, как окопы зарастают травой, но на самом деле все гораздо сложнее. Всегда есть те, кто лишился привилегий, люди, которые считают, что слишком много потеряли и единственный способ взять реванш — захватить власть, а со временем развязать новую бойню. Война плохо сказывается на всех сторонах конфликта, приносит экономическое и моральное банкротство. Стабильность в послевоенном мире, увы, — только миф. — Как погиб Питер и когда? — Питер погиб в тысяча девятьсот восемнадцатом году в Германии, во время голодного бунта. Его и еще несколько человек затоптала толпа, когда люди разбегались от правительственных войск, которые разгоняли демонстрацию. Весьма прискорбно, тем более что через несколько дней его должны были отправить в Англию под видом репатриированного военнопленного. Его бы демобилизовали, и он больше бы не числился пропавшим без вести. Я уверен, что Питер стал бы преподавать иностранные языки, как всегда мечтал, выбросил бы из головы военную службу и ни одной живой душе не рассказал бы о своей работе. Такова судьба разведчика, а Питер был одним из лучших. — Вы знаете, где он погиб? — Да. — Но мне не скажете. — Не скажу. Вы и так слишком много знаете, хотя я убедил своих коллег в вашей надежности. Какое-то время они оба молчали, потом Мейси заговорила: — А кто из жителей Сент-Мари был вашим агентом? Кстати, Присцилла… — Да, теперь перейдем к вопросу о Сент-Мари и Паскаль Клеман. — Морис взглянул на часы и повернулся к Хантли. — Думаю, мы готовы встретить нашу гостью, Брайан. Хантли встал и, слегка поклонившись Морису, вышел из комнаты. Мейси посмотрела на Мориса, который уже стоял спиной к камину и ждал, когда войдет гостья. На улице стемнело. Мейси подошла к окну и пару мгновений глядела на освещенные комнаты в доме напротив, автомобили внизу и теплый свет уличных фонарей. Она знала, что разговор еще не закончен и нужно рассказать Морису о том, что удалось узнать в Сент-Мари и Биаррице. Мейси вспомнила о данном Паскаль обещании, но тут Морис прервал ее мысли. — Миссис Партридж приедет в Париж завтра утром. — Откуда… Раздался негромкий стук, и Морис поднял руку. В комнату вошел Хантли и придержал дверь для элегантной Шанталь Клеман. — Мейси, вы уже знакомы с нашим агентом в Сент-Мари, мадам Шанталь Клеман. На мадам Клеман был бледно-серый костюм из шерстяного трикотажа, и, хотя Мейси плохо разбиралась в модельерах, она не сомневалась, что Шанталь — клиентка знаменитой Коко Шанель. Мадам Клеман величественно подошла ближе, но не стала обмениваться с Мейси рукопожатием, а взяла ее за плечи и расцеловала в обе щеки. Мейси покраснела. — Моя дорогая, вы долго блуждали в темноте. Я рада, что теперь можно говорить откровенно. Мейси отпрянула, посмотрела на Мориса, потом на мадам Клеман и произнесла с дрожью в голосе: — Блуждала в темноте? Вы оба меня обманули! — Она сглотнула, пытаясь понизить голос. — Я хочу, чтобы моя подруга Присцилла встретилась со своей с племянницей. Присцилла перенесла тяжелую утрату и много страдала, я прошу вас… Мадам Клеман улыбнулась и приложила палец к губам Мейси. — Ш-ш. Не беспокойтесь, мисс Доббс. Вы очень хороший друг. Жаль, у меня нет такой подруги. — Она повернулась к Морису, улыбнулась, затем вновь взглянула на Мейси. — Паскаль со мной, в Париже. Я уже поговорила с ней об отце, она знает, что у нее есть другие родственники, кроме меня. Она слишком юна, чтобы знать правду, но время пришло. Должна признать, что в ее возрасте я уже встретила своего будущего мужа, хотя тогда ни он, ни я не знали, что поженимся. — Мадам Клеман покачала головой и обратилась к Морису. — В силу возраста мы не доверяем тем, кто моложе нас, и это плохо. Мы не понимаем, что у них достаточно сил, чтобы принять правду. Морис согласно кивнул. — Когда они встретятся? — спросила Мейси. — Завтра, в этом кабинете. — Мадам Клеман сложила руки под грудью — жест, которому ее, должно быть, научила строгая гувернантка. — Я буду с Паскаль, она очень взволнована. — А как же Присцилла? Кто будет с ней? Ее любимый брат был добрым другом Франции. Присцилле нужна поддержка! Морис шагнул к Мейси, положил руку ей на плечо. — Мейси, нам пора покинуть Францию. Миссис Партридж нечего опасаться в компании мадам Клеман. Ваша работа выполнена. Отстранившись, Мейси переводила взгляд с мадам Клеман на Мориса. Решение принято, все улажено, но осталось еще одно дело, которое надо завершить до отъезда из Франции. — Морис, можно поговорить с вами наедине? Шанталь Клеман улыбнулась, коснулась руки Мейси, кивнула Морису и в сопровождении Хантли вышла из комнаты. Морис смотрел им вслед. — Знаете, мадам Клеман очень надежный человек. — Не сомневаюсь. Но теперь, когда насчет завтрашнего дня все решено, давайте поговорим с глазу на глаз. — Она имеет право решать, что лучше для Паскаль. — Конечно. Но у вас нет права указывать, когда мне уезжать из Франции. — Мейси подошла к камину, чтобы согреться. — Я должна съездить в Байель, я там служила во время войны. Мне нужно туда вернуться. — Понятно. Хотите, я поеду с вами? — Нет, я сама. — Как вам угодно. — И еще, Морис. — Мейси повернулась и посмотрела в глаза своему учителю, наставнику и другу. — Я хочу знать, пытался ли этот человек меня убить. — Хантли? Конечно, нет. — Значит, это не ваши друзья из секретной службы послали агента, чтобы заставить меня замолчать? — Я за вас поручился. — Вы настолько влиятельная фигура?