Вторую ночь Мейси спала как убитая, и ее сон не тревожили демоны и драконы из прошлого. Утром, после шумного завтрака в компании мальчиков и их отца, Присцилла заявила, что хочет пообщаться с подругой наедине, пока не пришло время везти ее на вокзал. Они спустились по каменным ступеням в сад и дошли до оливковой рощи. — Не верится, что ты уже уезжаешь. Не успела толком отдохнуть, и на тебе! — Я чувствую себя намного лучше, — улыбнулась Мейси. — Нужно продолжить работу, во Франции я почти закончила. Ненадолго заеду в Сент-Мари, чтобы уладить все с Шанталь Клеман, а потом вернусь в Париж. Чуть замявшись, Присцилла посмотрела на Мейси. — У тебя есть еще планы до отъезда из Франции… Ее слова прозвучали не вопросом, а как утверждение. Мейси потрогала траву — роса на ней уже высохла, — и села. Присцилла устроилась рядом, и они обе, не сговариваясь, подтянули ноги к груди и обхватили колени руками. — Да, возможно, еще до Парижа. Я собиралась в Аррас, но теперь не поеду. Думаю съездить в Байель. — Сражаешься со своими драконами? — Да. Пытаюсь их уничтожить. Присцилла вытянула ноги, скрестив лодыжки, достала из кармана жакета зажигалку и портсигар. Мейси покачала головой, глядя, как подруга совершает неизменный ритуал: постукивает сигаретой по портсигару, вставляет ее в мундштук, потом зажимает мундштук губами и, склонив голову набок, закуривает. Она глубоко затянулась и выпустила колечко дыма, напомнив Мейси юную Присциллу, для которой в колледже не существовало правил. — Ты очень проницательна, Мейси. Я сразу это заметила при первой нашей встрече. Но мне тоже не чужда наблюдательность. — И что? Еще одно колечко дыма. — Иногда невозможно взять и победить дракона вот так. — Присцилла прищелкнула пальцами. — Нужно уметь не тревожить его, успокаивать, если вдруг он проснется, и самое главное — научиться его уважать. — Продолжай, я слушаю. Присцилла повернулась к Мейси. — Я не привыкла к таким разговорам, но вот что мне кажется: драконы — это часть нас самих. Что случилось, то случилось. Нам всем досталось от зубов ужасной твари, войны. Тебе нужно признать это и жить дальше. — Я думала, что уже сделала это. — Мы все так думаем… До тех пор, пока дракон вновь не начнет дышать нам в спину. Посмотри на моего мужа, поэта и писателя, чье творчество привлекает всеобщее внимание. В нем живет дракон и во мне тоже. Если ты признаешь своего дракона, то сможешь его приручить. Твой дракон, Мейси, ожил только потому, что ты не хочешь его признать. Думаешь, что если загрузить себя работой, то прошлое тебя не настигнет. Мейси встала и отряхнула брюки. Присцилла задела ее за живое. Но на то она и Присцилла. — Прис, я должна туда поехать. Присцилла затушила сигарету и положила окурок в портсигар. — Да, я понимаю. Только будь осторожна, Мейси. Береги себя. — Она взглянула на часы. — Пора отвезти тебя на вокзал. Поезд отправляется в двенадцать. Глава 24 В поезде Мейси пренебрегла осторожностью и проспала большую часть пути, убаюканная перестуком колес. Оно, наверное, и к лучшему: времени на пересадку в Париже оставалось совсем мало. Можно было бы не делать крюк, а поехать в Реймс сразу из Биаррица, не будь расписание местных поездов таким запутанным и ненадежным. Когда Мейси покупала билет, она спросила, обязательно ли ехать через Париж, но кассир взглянул на нее поверх очков-полумесяцев и сообщил, что любой другой маршрут «только для страстных поклонников железнодорожного транспорта». Морис все еще был в Париже, но Мейси не собиралась встречаться с ним до совместного возращения в Англию. Она телеграфировала ему, что проведет какое-то время в Реймсе и сможет увидеться с ним только в конце недели. В Биаррице Присцилла уже собралась и ждала приглашения на встречу с Шанталь Клеман и Паскаль. В голове Мейси роились планы и мысли, требующие серьезного внимания, и когда наконец она задремала, ее сон был тревожным и беспокойным: в нем снова лилась кровь. Мейси привиделось, что она хочет сорвать спелую ежевику в челстоунском саду, но неожиданно задевает запястьем острый шип, и из разодранной вены идет кровь: тоненькая алая струйка становится ручьем, а потом рекой. Усилием воли Мейси отогнала от себя страшную картину, но в следующем сне увидела Францию тысяча девятьсот семнадцатого года. Мейси словно вернулась на эвакуационный пункт, где врачи вместо хирургических инструментов использовали мясницкие тесаки, ампутируя одну конечность за другой. Мейси подавала инструменты, чувствуя, как подол шерстяной форменной юбки пропитывается кровью, которая нескончаемым потоком льется на пол. Мейси проснулась с ясным сознанием, когда поезд уже замедлил ход перед Парижем. Глядя в окно на дождливый день, она вздрогнула: последний сон не был фантазией или исковерканным образом прошлого. В военное время мясницкий фартук считался чуть ли не частью медицинской формы, которую надевали врачи, сражаясь со смертью — с чудовищем, что сопровождало каждого раненого, вынесенного с поля битвы и доставленного на эвакуационный пункт. Мейси встала, тряхнула головой, пригладила волосы и посмотрелась в зеркало над сиденьем. Довольно отметила, что выглядит неплохо — лицо посвежело под лучами летнего солнца в Биаррице. Новая мода на загар ей не нравилась, но было приятно, что круги под глазами стали почти незаметными. Мейси взяла сумочку, отряхнула широкие вельветовые брюки и рукава коричневого твидового жакета, подхватила багаж и пошла к выходу. Она отказалась от услуг носильщика и вышла из вагона. Сзади хлопнула дверь. Мейси не стала оглядываться — не хотелось мешать другим пассажирам, которые хватали чемоданы и саквояжи, спускались на перрон и вливались в поток людей, движущийся к выходу. Однако сейчас она шагала вдоль платформы и испытывала непреодолимое желание повернуться и посмотреть, кто сошел с поезда следом за ней. Из своего вагона она вышла последней, значит, тот, кто захлопнул дверь, ждал в соседнем вагоне. Ладони Мейси покрылись холодным потом, ручка саквояжа едва не выскользнула из пальцев. Мейси ускорила шаг, направляясь к выходу из вокзала и ища взглядом такси. Едва сдерживаясь, чтобы не побежать, Мейси на ходу перехватила ручку саквояжа, рискуя потерять равновесие. Она чувствовала, что ее преследуют, и изо всех сил пыталась оторваться. Безуспешно — чья-то рука схватила ее за локоть. Мейси охнула. — Мисс Доббс? Мейси повернулась, готовая закричать. Лицо знакомое, в последний раз она видела этого человека в Сент-Мари — неужели прошло всего три дня? — когда он украдкой заходил в лес, где Мейси нашла жестянку с именными жетонами Питера Эверндена. Англичанин. — Что вам нужно? — спросила Мейси, пряча страх за негодованием. Мужчина крепко держал ее за локоть. — Сохраняйте спокойствие, мисс Доббс. Пожалуйста, ведите себя так, словно рады неожиданной встрече со старым другом. — Он растянул губы в улыбку, поцеловал Мейси в щеку, но взгляд его серых глаз был холоден. — Не кричите и не пытайтесь привлечь внимание. Давайте сюда ваш багаж и идемте со мной. Мейси высвободила руку и оглянулась на жандарма, который расхаживал у билетной кассы. — Не стоит, мисс Доббс, не поможет. Идемте со мной, это в ваших же интересах. Мейси не двинулась с места. — Куда вы собираетесь меня увезти? Голос англичанина прозвучал твердо и уверенно: — К человеку, который знает ответы на ваши вопросы. В ту же минуту у нее мелькнула догадка, к кому именно ее повезут и почему. Мейси отдала саквояж, но крепче сжала ручку портфеля, решив, что доверять стоит до определенных пределов. — Тогда поехали. Англичанин без тени улыбки взял саквояж левой рукой и, придерживая правой Мейси за локоть, вывел ее из переполненного здания вокзала к автомобилю. Водитель открыл дверь, отсалютовал англичанину, который сел в машину вслед за Мейси, и плотно задернул шторки на всех окнах, закрывая обзор. Мейси знала, что бесполезно спрашивать, куда они едут, — никто не ответит. Автомобиль замедлил ход и остановился так осторожно, словно доставил во дворец кого-то из королевской семьи, а не привез пленницу в логово похитителя. Англичанин вышел из машины первым и подал Мейси руку. На узкой улочке, застроенной великолепными особняками, стоял типичный парижский дом: серый камень, узкие длинные окна с затейливым орнаментом на рамах. Мейси подняла голову и увидела в слегка затемненном окне второго этажа знакомое лицо. Она кивнула, и человек за стеклом поднял руку, давая понять, что тоже ее узнал. Изогнутая лестница вела в мраморную прихожую. Из примыкающей к ней комнаты вышла женщина и взяла у Мейси шляпку и перчатки. Незнакомка была одета в строгий черный костюм из дорогой шерстяной ткани, волосы гладко зачесаны назад. Она хотела забрать и портфель, но Мейси вцепилась в него обеими руками и решительно помотала головой. Женщина молча приняла шляпу и черное пальто у спутника Мейси, он тоже промолчал. Пригладив рукой набриолиненные волосы, англичанин жестом показал, что им нужно подняться наверх. Когда они оказались на верхней площадке, он вновь взял Мейси за локоть и повел по коридору. Они подошли к высоким двойным дверям, украшенным позолоченной резьбой. Англичанин постучал и завел Мейси в комнату. В кожаном вольтеровском кресле у камина сидел человек. Перед ним стоял маленький столик, на котором был накрыт чай на двоих, напротив — второе кресло. Третье кресло находилось у окна. В воздухе витал сладковатый дымок табака с мускатным орехом, но в этот раз Мейси не улыбнулась, узнав запах. — Спасибо, что приехали. — Морис Бланш положил трубку на столик и встал, приветствуя Мейси, которая шагнула ему навстречу. — Мне не оставили выбора, Морис. — Она укоризненно взглянула на англичанина. — Ваш пособник был весьма убедителен. Морис улыбнулся мудрой печальной и, как заметила Мейси, сожалеющей улыбкой. — Мне жаль, что все зашло так далеко, но… — Мне тоже, Морис. И я хочу знать правду! — выпалила Мейси. Немного помолчав, Морис продолжил: — Позвольте представить вам моего коллегу, мистера Брайана Хантли. Англичанин дружелюбно протянул Мейси руку. — Полагаю, вы тоже из спецслужб? — осведомилась Мейси, отвечая на рукопожатие. Хантли ничего не ответил, но занял место у окна. Морис показал на второе кресло у камина, подождал, пока Мейси сядет, и только потом сел сам. Мейси молчала, но постаралась принять уверенный вид и посмотрела Морису в глаза. — Для чего весь этот шпионский антураж? Неужели нельзя было просто договориться о встрече, без принуждения? — Не в этот раз. Моя официальная работа здесь несколько отличается от той, о которой вам известно. Существует определенный порядок, формальности, которым необходимо следовать. Нужно было привезти вас сюда, как только вы вернетесь в Париж. — Чтобы я знала свое место! Морис оставил это замечание без ответа и продолжил: — Если боитесь опоздать на поезд, то должен сказать, что вам не следует возвращаться в Сент-Мари. — Ясно. — Нет, пока вам ничего не ясно, Мейси. — Тогда просветите меня. Какое-то мгновение Морис смотрел на огонь, потом взял со стола трубку. Казалось, его одолевали тяжелые мысли, но Мейси решила, что не будет помогать ему с непростым разговором. Она злилась на Мориса. «Он меня так разочаровал!» — думала Мейси.