Мне показалось, я хорошо справилась с объяснением, но в конце Иззи выглядела еще растроеннее, чем в начале. Она сидела и молча плакала. — Боже, прости меня. Я не хотела тебя огорчить. Слишком много информации, да? — Я наклонилась и обняла ее. — Иди сюда. Поговори со мной. Что именно тебя огорчило? Несколько минут Иззи плакала у меня на плече. Я тоже не смогла сдержать слез. Видеть, как она терзается, было больно. Дети не должны страдать из-за поступков родителей, которым полагается оберегать их. Однако подобное происходило ежедневно и повсеместно. Я никогда не думала, что однажды соскучусь по злой и раздраженной Иззи. Спустя какое-то время рыдания стихли, она шмыгнула носом и подняла голову. Ее глаза были красными и опухшими. — Потом ты отправишь меня жить с ним, да? Вопрос застал меня врасплох. Мне никогда и в голову не приходило, что Иззи может не захотеть жить с отцом, когда тот через несколько месяцев освободится. Она только в последнее время начала открываться мне, а я — осознавать, что она ненавидит не меня, а обстоятельства, из-за которых ей пришлось со мной жить. И что ей просто некого обвинить в этом, кроме меня. Я всмотрелась в ее лицо. — Ты не хочешь жить с отцом? Она покачала головой. — Сейчас ты обижена на него. Не думаю, что это подходящее настроение для решения таких вопросов. — Он не женщина. И многого не понимает. Я могу просто остаться с тобой, а к нему ездить по выходным? Боже, я была не готова ответить на этот вопрос. И даже не знала, смогу ли. Когда Гаррета выпустят, он захочет полную опеку над дочерью, разве нет? — Иззи, я… я не думаю, что решение должно приниматься только мной и тобой. Из ее глаз исчезла надежда. — Оно должно приниматься папой? — Наверное, если мы решим, что в твоих интересах остаться со мной, а твой отец будет против, то решать будет суд. Она, словно обдумывая это, опустила лицо, а потом спросила, взглянув мне прямо в глаза: — А ты захочешь, чтобы я жила с тобой, если этого захочу я? — Да, — вырвалось у меня, прежде чем я смогла обдумать ответ. Однако что-то подсказывало меня, что если Иззи захочет остаться со мной, то претворить ее желание в жизнь будет не так-то легко. ГЛАВА 22 Наталия Я была на пределе. На взводе. На нервах. Всю неделю мне каким-то чудом удавалось занимать себя делами и не предаваться мыслям о предстоящем свидании — или, вернее сказать, о предстоящих выходных — с Хантером. Была пятница, два часа дня. Пациенты закончились, я оформила все заметки и в надежде расслабиться налила себе ванну, бросив в воду бомбочку с ароматом душистого горошка, которую купила вчера по дороге домой. Ванная комната у меня, как и все остальное в квартире, была маленькой, так что стоило мне включить горячую воду, и она сразу наполнилась паром. Поскольку Иззи не было дома, я приоткрыла дверь и, раздевшись, залезла в воду. Закрыла глаза и глубоко вдохнула изумительный аромат сада моей бабули. То, что нужно. Мой покой нарушил звонок лежащего на раковине телефона. Я подняла голову. И наткнувшись на немигающий взгляд глаза из угла ванны, как ошпаренная выскочила из воды, расплескав половину на пол и чуть не поскользнувшись на мокрой плитке. Кот. Чертов кот. Вообще, наличие всего одного глаза должно было дать мне подсказку. Судя по всему, Котперник проскользнул в открытую дверь и уселся на краю ванны, чтобы перепугать меня до полусмерти. Поскольку он до сих пор глазел на меня (простите за каламбур), я сдернула с вешалки полотенце. Серьезно? Прикрываться из-за кота? Я и впрямь была на пределе. Сделав пару глубоких вдохов, я потянулась за телефоном, жужжание которого стало катализатором чуть не случившейся катастрофы, и внезапно обнаружила, что на раковине его нет. Похолодев от ужаса, я осмотрела все вокруг, оставив самое страшное напоследок. На полу его не было. В раковину он не свалился. И не совершил сверхъестественного прыжка в мусорное ведро. Я покосилась на ванну. Твою же мать. Вот он. На дне, под водой. Видимо, я нечаянно смахнула его, когда схватилась за раковину в момент своего панического прыжка. Я выудила телефон из воды, но, конечно, было уже слишком поздно. Он почил и воскресать явно не собирался. Хоть я и досадовала на себя, ничего поделать было нельзя. Поэтому я вытряхнула из телефона воду и предприняла попытку снова улечься в ванну. Поняв, что расслабиться уже не получится, я решила закончить банные процедуры: сбрила каждый волосок с подмышек и ног, а затем придирчиво изучила области, подвергшиеся бразильской эпиляции воском, дабы убедиться, что все выглядит так, как надо. Котперник все это время послушно сидел на краю ванны, вылизываясь и вычищая лапки. Я договорилась с миссис Уитмен — нашей соседкой, у которой тоже была кошка, — что на выходные она подержит его у себя. Быть может, Котперник тоже готовился к будущему свиданию. Сбор вещей стал для меня целой проблемой. Я выбрала самый наикружевнейший комплект нижнего белья, а далее меня настиг ступор. Я не знала, что еще мне понадобится — и понадобится ли вообще, — в результате чего напихала в сумку слишком много всего: что-то домашнее, что-то нарядное, джинсы, футболку... а вдруг пойдет дождь? Я представила, как заявляюсь к Хантеру с двумя чемоданами и в дождевике. Бедолага решит, что я переезжаю к нему, и его хватит удар. Остальную часть дня у меня в животе порхали бабочки. Мы с Хантером переписывались на неделе и договорились, что он не будет за мной заезжать, а я приеду к нему сама после того, как отвезу Иззи. Хантер жил недалеко от матери Гаррета. Я должна была забрать Иззи с тренировки, но мне не хотелось, чтобы она увидела сумку с вещами, поэтому я положила ее в багажник. В конце концов, мне следовало подавать ей хороший пример —особенно сейчас, когда ей было почти шестнадцать, и она начала интересоваться мальчиками. Подростки обращают внимание на поступки, а не на нравоучения о том, что правильно, а что нет. По дороге к Иззи я заскочила в салон сотовой связи и купила новый до нелепого дорогой айфон. У консультантов не получилось перенести туда данные со старого телефона, поэтому никакие контакты не сохранились, и мне в самом прямом смысле этого слова пришлось начинать с чистого листа. Я даже не помнила первую цифру номера Хантера. Наверное, было даже к лучшему, что Иззи вновь трансформировалась в недовольного подростка и пребывала не в настроении, когда я забрала ее с тренировки. В эмоциях царил полный сумбур, и я сомневалась, что в таком состоянии будет правильно обсуждать с ней мальчиков или отца. Мы подъехали к дому ее бабушки, и я припарковалась вторым рядом. — О, чуть не забыла. Я уронила телефон в ванну и теперь у меня нет твоего номера. — Я вытащила из кармана пиджака свой новый сотовый. — Запишешь? Иззи взяла телефон и, вбивая номер, спросила: — А когда ты принимала ванну? — Днем. — Ты же уже мылась утром. Когда я проснулась, ты была в душе. — Ну... у меня был стресс, поэтому я попробовала новую соль для ванны. — Все хорошо? — Угу, — соврала я. — На работе небольшие проблемы. Я проводила Иззи до порога, пообщалась пару минут с ее бабушкой, а потом, хотя падчерица и противилась, обняла и поцеловала ее. — Позвоню тебе утром. — Что будешь делать на выходных? — спросила она. Я улыбнулась, радуясь, что хоть в этом можно не лгать. — Планирую провести их в постели. *** Может ли человек чувствовать, как его сердце бьется о ребра? Наверное, нет, но сейчас я ощущала именно это я. Либо у меня был тяжелый случай расстройства пищеварения. Я припарковалась в гараже комплекса, где жил Хантер, и когда парковщик спросил, когда я заберу машину, на меня обрушилось понимание. Я сглотнула. — До воскресенья она мне не понадобится. Я действительно собиралась пуститься во все тяжкие. Пока я шла к дому Хантера, бабочки у меня в животе трепетали крыльями все сильнее. Я сделала глубокий вдох, когда швейцар со мной поздоровался.