Хантер прижал к моему клитору палец и закружил по нему, и мои бедра задвигались в такт. Дыхание вырывалось из меня короткими, частыми вздохами, и когда я почувствовала, что меня вот-вот охватит оргазм, с моих губ слетел стон. — Хантер! — вскрикнула я. Вместо ответа он намотал мои волосы на кулак, притянул мои губы к своим, и вторжение его языка стерло все, что осталось у меня от связи с реальностью. Я полностью и безоговорочно растворилась в этом мужчине. Внезапно всего стало чересчур много — его уверенных пальцев, массирующих мой клитор, постоянного давления его члена на чувствительную точку внутри, его требовательного рта, — и меня прострелил оргазм, окатывая мое тело волна за волной. Мои стоны потерялись между нашими слившимися губами. Задыхаясь, я начала хватать ртом воздух, и Хантер отпустил мои волосы, чтобы понаблюдать, как мое тело сотрясают последние спазмы. — Ты безумно, охеренно прекрасна… А потом он забрал тот контроль, который, как мне казалось, был у меня, в свои руки. Взявшись за мои ягодицы, он начал приподнимать и опускать меня, одновременно толкаясь бедрами вверх. С каждым разом он вторгался в меня все сильнее, доминируя надо мной, хотя сверху была я, а не он. Свирепая решительность на его лице была самым сексуальным зрелищем в мире. — Твою мать. — Он стиснул зубы. — Я сейчас кончу. В последний раз вбившись в меня, он издал громкий стон и излился в глубине моего тела. Смотреть, как его настигает разрядка, как напряжение на его лице уступает место блаженству, было невероятно пьяняще. Оставшись совершенно без сил, я рухнула на него, а Хантер уткнулся в мою шею лицом и, покрывая ее поцелуями, долго шептал мне всякие ласковые слова. Боже, этот мужчина умел быть безумно прекрасным. Полностью удовлетворенная, я наслаждалась нежным моментом и купалась в посторгазменной неге. Нам было хорошо вместе, и мне хотелось верить, что настолько великолепным наш секс делало притяжение между нами, а не его прошлый опыт. Я была далеко не девственницей, но после близости с Хантером мне стало казаться, что все мои прошлые связи были всего лишь разминкой перед встречей с особенным человеком. Именно эта мысль согнала с меня томную негу и вернула с реальность. Если Хантер был моим особенным человеком, тогда зачем мне снова размениваться на других? ГЛАВА 28 Хантер Десять лет назад Саммер не была со мной счастлива. Она говорила, что понимает, почему я не рассказал о нас Джейсу. Но вот прошло два месяца, и скрывать ее — скрывать наши отношения — в летние каникулы превратилось в настоящее испытание. У меня не получалось часто навещать ее в Сан-Диего, потому что я выбил стажировку в строительной фирме, в которой мечтал работать после выпуска. А если бы Саммер приехала на север, нам было бы негде остаться наедине, поскольку я жил у дяди и тети. Как и мой брат. По крайней мере, до этого дня. Джейс переезжал. А еще он, что удивительно, поговорил с Эмили и признался, что не готов жениться. Она отнеслась к этому с пониманием. Если честно, отбросив эгоистичные интересы, я искренне надеялся, что у них все наладится. Женщину, которая, будучи беременной с бушующими гормонами, оказалась столь понимающей, не стоило отпускать. — Я соскучилась по тебе, — произнесла Саммер в трубку. Произнесла жалобно, а ведь она не была плаксой. Я должен был раз и навсегда разобраться с проблемой, в которую я втянул себя, и рассказать Джейсу правду. Я любил эту девушку. — Да, детка, я по тебе тоже. Сегодня я сяду и поговорю с Джейсом после того, как помогу ему с переездом. А потом все обсужу с дядей и тетей. Уверен, они не станут возражать, если ты приедешь к нам в гости. — Серьезно? — оживилась она. — Только они, скорее всего, положат тебя в комнате для гостей. — Да плевать. Я соскучилась по твоему лицу. — А я по тебе всей. Ко мне заглянул Джейс. — Не поможешь спустить матрас вниз? Я прикрыл трубку. — Через пару минут. Он кивнул и исчез. — Я перезвоню вечером. — Хорошо. Удачи сегодня. — Спасибо. Я бросил телефон на кровать и на лестнице пропустил вперед дядю Джо. Он показал мне лампу, которую нес. — Не позволил мне помочь ему с матрасом. Мелкий засранец считает меня слишком старым, чтобы поднимать что-то тяжелее трех килограмм. Я рассмеялся. — Не расстраивайся. Когда я буду переезжать, то развалюсь на диване и разрешу тебе перетащить в грузовик все мои вещи. Спальня нашей кузины Кары была первой на втором этаже. Она лежала на животе на кровати и, болтая ногами, листала журнал. — Не волнуйся, Кара, — бросил я, проходя мимо. — Мы и сами справимся. Хмыкнув, я дошел до комнаты Джейса в конце коридора. Дверь была открыта, но внутри никого не оказалось. Я заглянул во все комнаты на втором этаже, но не нашел его, поэтому сел на кровать и оглядел полупустую спальню. Хотя мы были здесь вместе только на летних каникулах, я знал, что жить одному в этом доме все равно будет непривычно и странно. И до смерти мамы, и после Джейс постоянно присутствовал в моей жизни. Раздался хрип, и я вздрогнул, ведь мне казалось, что я тут один. Как будто собака тети Элизабет снова отхаркивала комочек шерсти. Я заглянул под кровать — никого. Обошел ее и чуть не упал, когда увидел на полу брата. Он был белым как полотно, изо рта у него шла пена, а тело содрогалось в конвульсиях. Крикнув в окно, я позвал дядю, потом открыл Джейсу рот, чтобы проверить, не подавился ли он чем-нибудь. В горле ничего не было, и я, не представляя, что делать, поднял с пола его дрожащее тело и вместе с ним побежал по лестнице вниз. К счастью, когда живешь под одной крышей с врачом, от медицинской помощи тебя отделяет всего лишь этаж. Дядя Джо велел мне положить Джейса на диван и, пока я звонил в неотложку, немедленно приступил к осмотру. Когда я повесил трубку, судороги у брата уже прекратились, а цвет лица начал становиться нормальным. — Что произошло? — спросил я. Даже Кара прибежала посмотреть, что случилось. — У него был припадок. — Дядя Джо посмотрел на Джейса. — Просто не двигайся, сынок. Скажи, ты не упал перед тем, как это случилось? Не ударился обо что-нибудь головой? Мой брат еще не пришел в себя и ответить не смог. — Почему это случилось? Что с ним? — Не знаю. Но мы обязательно выясним. *** Четыре дня. Четыре чертовых дня. Мое терпение было на исходе. Почему врачи возились так долго? Целых четыре дня они таскали Джейса на всевозможные обследования, брали кровь, вешали на него кучу всяких датчиков. Восемь разных врачей снова и снова задавали ему одни и те же вопросы. Но не давали никаких объяснений. — Приятель, если ты не расслабишься, то тоже попадешь на больничную койку. С нервным срывом. Джейс был в своем репертуаре: беспокоился не о себе, а обо мне. — И ты уже четыре дня не меняешь одежду. В моей палате начинает попахивать. Я взъерошил волосы. — Почему ты не рассказывал мне то же, что и врачам? Я понятия не имел, что у тебя появились и другие симптомы. Джейс смотрел, как я мерил шагами палату. — Вот поэтому и не рассказывал. Если ты не сядешь и не успокоишься, то протрешь дырку в полу. Может, его первый припадок и произошел только на днях, но судя по всему, с его здоровьем уже давно происходили всякие хреновые вещи, о которых он почему-то молчал. Мышечные спазмы, тремор, потеря веса — я заметил два симптома из трех и спрашивал о них. — Твоя чертова дрожь в руках… когда я заметил ее впервые, ты сказал, будто у тебя похмелье. Ты тогда вообще пил? Надо было сразу отвести тебя к врачу. Почему ты промолчал?