– Откровенно говоря, если бы не это «зелье» – смесь виагры и наркотиков, с таким, как ты, я бы никогда и ни при каких обстоятельствах в постель бы не легла. Побрезговала бы связываться с мужчиной почти вдвое старше, постельные подвиги которого обсасывают в курилках чаще, чем прогноз погоды и плохие дороги! – с чувством продекламировал Марсель. Он слово в слово воспроизвел написанное Ульяной. Я помнил это письмо до самой последней буквы, до самой последней точки. Слова Марселя обожгли меня изнутри неприятно. – Что, наизусть запомнил? – спросил я. – Да, – признался друг. – Тебя это задело. Потому что любая… Подчеркиваю, любая бабенка готова валяться у тебя в ногах, даже сейчас! Но рыжая сказала, что в трезвом виде на одном поле с тобой бы даже нужду справлять не села. – Такого не было! Преувеличиваешь. – Преувеличил, каюсь. И если быть честным… Мне понравилось, как она написала тебе это письмо. Я несколько раз его перечитывал, офигевал! Особенно, начало хорошо звучит! – внезапно начал нахваливать Ульяну Марсель. Очевидно, он был сильно пьян! Иначе бы не стал нахваливать рыжую девушку, против рыжих у Марса были громадные предубеждения. – Заткнись, пожалуйста! Но Марселя было не остановить. – Я хочу, чтобы тебе было горько!– севшим, расстроенным голосом произнес он. – Замолчи. – Сильно сказано. Вернее, сильно написано. Знаешь, вроде ничего особенного, а так за душу берет, так за сердце хватает… – прокашлялся друг и продолжил севшим голосом. – В общем, зря мы поспорили. Нехорошо вышло. Мне теперь неловко как-то… – Ах ты, блять, удод в пилотной форме! Друг выискался… Стремно ему. Неловко. Стыдно, еще скажи. – Так и есть. И не говори, что я не прав. На тебе лица нет. Ты пьешь днями напролет, шляешься по барам и клубам, но баб не трахаешь! Ты оброс, выглядишь на сорок лет. – Если ты забыл, мне и так почти сорок. – Но выглядишь, как будто тебе давно уже сорок плюс… Это никуда не годится. Ты обидел девчонку, признай. Тебе самому себе от себя же херово! Если тебе так херово, то надо сделать так, чтобы стало лучше. Помирись с этой девушкой. Хотя бы попытайся, а там будь что будет… – Не будет ничего. Принципиальная она. – Ты даже не пробовал! – возразил Марсель. – Короче, как знаешь. Я тебе свое мнение сказал и скажу вот еще что… Больше я с тобой пить не могу. Моя печень мне еще дорога. Найди себе другого собутыльника. Все. А еще… – Еще скажи, подвиг соверши. – Ну, на подвиг ты не потянешь… – засомневался Марсель. Я встал и посмотрел на него исподлобья. – Ты напрашиваешься на трепку! – Я не хотел сказать, что ты слабак! – А чего же ты хотел сказать? – Всего лишь то, что для подвига нужно быть романтиком, а в тебе этого ни на грамм. Только и всего! Марсель гордым и твердым шагом прошествовал к выходу, стараясь идти ровно по линеечке, но его немного вело из стороны в сторону. Признаюсь, походка Марселя выглядела немного комично, и я даже боялся предположить, как выгляжу я сам, потому что я шел вдоль стеночки. На всякий случай… – Блять, что я делаю? – вздохнул Марсель и сел на пол возле двери. – Это же моя квартира! Выходи! – махнул рукой на дверь. – Все. Выметайся. Хватит меня спаивать. – Я не могу никуда уйти. Домой не пойду. Там дед смотрит на меня таким страшным взглядом, как будто я присягнул на верность компартии и лично раскулачил всех наших предков! Родители тоже наведываются часто. – Они приехали? – Да. Вернулись. – Нотации читали? – Почему, как ты думаешь, я до сих пор тусуюсь у тебя в квартире? – Значит, к себе возвращаться не вариант? – Не вариант… – помотал головой. – Еще упекут меня в клинику какую-нибудь… Не хочу! Я в норме. Просто отосплюсь немного, отлежусь… Выбрасывай выпивку. На трезвом пайке посидим! – Дружище, я тебя у себя больше держать не могу. У меня три дня на серьезный детокс перед командировкой! Давай мы тебя к Никите отправим? – жарко предложил Марсель. – Как раз Женька его бульонами отпаивает, восстанавливает. Думаю, и для тебя найдется одна-две тарелки. В желудке голодно заурчала. Женька, она же Заинька по версии Никиты Москвина, готовила прекрасно! В чем-то Марсель был прав. Лучше переждать у Ника: возвращаться к себе домой не хотелось категорически. Потому что там дед смотрел на меня укоряющим взглядом и постоянно пытался вменить мне чувство вины, родители тоже наседали и требовали рассказать, что стряслось, а я… Я просто не мог ничего путного объяснить. Я только чувствовал, что без Ульяны было все не то и все не те. Глава 35 Андрей Я тщетно перебирал списки тех девушек и женщин, кто всегда не прочь перепихнуться. Казалось бы, это проще простого. Я встречался с очередной кандидаткой на быстрый и качественный перепих в кафе или ресторане, с одной единственной целью, немного выпить, расслабиться и просто потрахаться. Все шло довольно сносно: я натягивал ослепительные улыбки, сыпал острыми и пошлыми шуточками. Выглядел тоже прекрасно. Я был на высоте, без преувеличений сверкал! На меня заглядывались не только спутницы, но и другие девушки в зале поглядывали заинтересованно. Заебись! Все шло просто как по маслу… Но так было только до того самого момента, как нужно было переходить к главному. Мной охватывала какая-то апатия, член пребывал в ужасающе спокойном состоянии. Грудная клетка каменела, а дыхание становилось медленным-медленным. Я искал отмазки, чтобы не трахаться с очередной мамзелькой, и всегда находил их. В последний раз я даже вышел из номера, когда девушка совсем разделась и залезла на меня, пытаясь завести еще больше, полезла в рот с поцелуями. Реакция была бурной, но со знаком минус. Я просто дал ей денег и убежал, долго-долго шел пешком, не вызывая такси. Шел, пока в легких не закололо, продрог, как цуцик! По пути попалась аптека, я тупо зашел погреться и застыл перед витриной, на которой по насмешке судьбы, были выставлены препараты, стимулирующие мужскую эрекцию: чтобы дольше стоял, чтобы больше раз мог, чтобы чаще кончал… Весь ассортимент для члена, и ничего для души или кровоточащего сердца. Я вдруг понял, что даже если я обдолблюсь всем, чем только можно, и залью в себя тонны возбудителя, если перетрахаю всех девок, не избавлюсь от гнетущего ощущения. В груди болеть не перестанет. Эту боль даже таблетками не вытравить, обезболивающее не помогает… – Мужчина, вам что-нибудь подсказать? – обратилась ко мне вежливая аптекарша. – Есть лекарство от любви? – От любви нет, но для любви – есть! Вы как раз стоите напротив нужной витрины. – Поебаться смогу, конечно! – вздохнул я совсем грустно. – Но как разъебаться с сердечными проблемами? Ни с одной бабой я так потрахаться и не смог. Впрочем, и пользоваться возбуждающими средствами или наркотой не стал. Мне хотелось сохранить ясность сознания и быть счастливым – таким, каким я был в последние дни, полным сил и радости… Внезапно я понял, что зря так сильно обиделся. Пусть Ульяна промолчала про зелье, но стоило признаться: она предупреждала: «Не пейте!» Кажется, она не знала, что там наркота и виагра, тем более, Ульяна тоже тот самый кофе пила. А потом… Все, что было потом, происходило уже исключительно по моей инициативе и без воздействия опьяняющих веществ. Вспомнилось мне и то, как Ульяна пыталась от меня отвертеться, но я упорно добивался своего. Хотел ее, тянулся к ней и привязывал к себе… Влюбился, что ли?! А она? А она?! Черт, она так и ни разу мне ничего не сказала. Я пытался вспомнить, но на память приходили лишь те ужасные строки из ее письма и слова: «Ты слишком взрослый для меня, Андрей!» Блять, неужели так и есть? Мы почти не говорили, но сейчас мне хотелось точно знать, так ли это… С этими мыслями я упорно отмерял километры пешим ходом и завалился к другу почти под утро, проспал половину дня… * * * Как все-таки хорошо в квартире Ника: тепло, уютно, почти-жена вокруг своего ненаглядного выплясывает, харчи зашибенные ему варит. Чем не идеальная жена для такого ворчливого и скупого на эмоции человека, как Никита Москвин? Одно плохо, напророчила она мне влюбленность, язва такая! Теперь мне приходилось пожинать плоды. – Согрелся, Андрей? – поинтересовалась Женя. – На тебе вчера лица не было. Я даже подумала, что ты подхватил воспаление легких. – У воспаления другие симптомы.