— Ясно, — кивнул Тримбл. — Так вот, учитывая то, как близко вы знали миссис Пинк, вы были в какой-либо мере осведомлены о ее личных делах? — Она ни слова мне о них не говорила, — с нажимом произнес Уэндон. — Вам, без сомнения, известно, что в деревне ходили слухи о ее богатстве? — Я к деревенским не отношусь, — отрезал он. — На деле, сэр, она была исключительно богата. Впервые с начала разговора Уэндон взглянул суперинтенданту прямо в лицо. Он смотрел долго и молча. А когда открыл рот, то произнес лишь «О!» тоном, начисто лишенным всяческого выражения. — Это явилось для вас неожиданностью, сэр? — Да… Я думал, миссис Пинк на мели. Даже предлагал ей продать кое-что из вещей, чтобы выручить немного денег… У нее было кое-что приличное, знаете ли. Но она отказалась. Сказала, что все принадлежало ее мужу, а я решил, что бедняжка просто сентиментальничает. Я понятия не имел… Вы уже выяснили, кто получит ее деньги? — Нет, сэр. Но со временем обязательно узнаем. — Ах, но очевидно… разумеется, узнаете. Просто интересно… — А теперь, сэр, — продолжил суперинтендант, — я хотел бы спросить вас, когда вы видели миссис Пинк в последний раз. По имеющимся сведениям, вы привезли ее в четверг к дому миссис Рэнсом. — Верно. Петтигрю спросил, не подброшу ли я ее, и я подбросил. Просто по доброте, вот и все. То есть я ничего не подстраивал, ничего подобного. Все случилось само собой, по предложению Петтигрю. Я все равно туда ехал, и все совпало. Спросите Петтигрю, он вам подтвердит — это была его идея, никак не моя. — Я уже говорил с мистером Петтигрю, и он подтверждает ваши слова. — Вот видите. Просто мне не хотелось, чтобы из-за того, что я ее подвез, вы подумали, будто это из-за меня она туда поехала. Совсем не из-за меня. Это было всего лишь совпадение. — Вы вполне ясно дали понять свою позицию, сэр. — Хорошо. — После того как отвезли миссис Пинк в «Альпы», вы снова поехали вниз? — Верно. — Один? — Да. — Я не вполне понимаю, почему вы не отвезли ее вниз, раз уж привезли наверх. Уэндон сильно покраснел. — Этот чертов чистоплюй из «Альп» имел наглость пригласить ее на чай, а меня оставить за дверью… Вот почему, — объяснил он. — Господь милостивый! — добавил Уэндон. — Мне только сейчас пришло в голову! Если бы миссис Пинк не пошла в дом, ей не пришлось бы спускаться с холма и она осталась бы жива. Вот ведь как получается, а? — По словам молодого мистера Рэнсома, вы собирались подождать снаружи возвращения его матери. Дождались? — Нет, если уж на то пошло, не дождался. Я вскоре почувствовал себя довольно глупо — сижу под дверью, как шофер, пока знать кушает себе в салоне. Я не сноб, сэр, Бог свидетель, мне снобизм не по карману, но есть же границы, верно? — Вы пока не сказали, мистер Уэндон, почему вообще поехали в «Альпы»? — К свинине это отношения не имеет, — возразил он. — Давайте по возможности не вмешивать сюда свинину. — Ну ладно. Просто пустяковина с десятком яиц, если хотите знать. — Вы собирались продать миссис Уэндон яйца? — Да. Когда я решил больше не ждать ее, направился к черному ходу и оставил их кухарке-иностранке. А после убрался. — Поехали прямо домой? — Да. — Вы по дороге не останавливались? — Останавливался по дороге? — повторил Уэндон. — Кажется, нет… Хотя подождите. Останавливался. У меня ручной тормоз заедает, и я съехал на стоянку у дороги, чтобы им заняться. — Как по-вашему, сколько это заняло времени? — Примерно четверть часа… двадцать минут… Может, больше. Механик из меня скверный. — Полагаю, в это время вы на часы не смотрели? — Нет, не смотрел. На самом деле у меня в настоящий момент нет часов. Пришлось на днях заложить, если вам уж так надо знать. А это важно? — В какой-то мере да. Мы пытаемся установить точное время, когда миссис Пинк пришла на место, где встретила свою смерть. Один из способов туда попасть — тропинка, которая ведет от автостоянки… — Эй! — Мистер Уэндон даже привстал. — К чему вы клоните? — Только к одному… Если вы находились там в означенное время, вполне вероятно, что видели или слышали то, что было бы нам полезно. — А, если это! — Уэндон облегченно вздохнул. — Когда это произошло, можете сказать? — Вреда не будет… Десять минут шестого. — Тогда мне придется отсчитывать назад. Давайте подумаем… Я сидел тут, слушал шестичасовые новости. До того покормил кур и запер их… Скажем, десять минут. Приготовил и выпил чай. Двадцать минут. Получается, половина шестого, так? Ах да, забыл… Феба поймала крысу в сарае возле свинарника, и я примерно четверть часа потратил, пытаясь сообразить, где у нее лаз. Четверть шестого. Накинем еще минимум десять минут на спуск с холма. На второй передаче из-за тормозов, сами понимаете… Значит, я уехал в пять минут шестого, самое позднее. — Хорошо. Предположим пока, что вы уехали в пять минут шестого. По пути вниз вы кого-нибудь встретили? — Не могу сказать. Никого запоминающегося. — Вы уверены? — Конечно, я не уверен, — капризно ответил Уэндон. — Как можно помнить всех, мимо кого едешь на машине? Перестаньте меня донимать! — Прошу прощения, что донимаю вас, как вы выразились, сэр, но вы должны понять, насколько это важно. Попробуйте вспомнить. Уэндон покачал головой: — Нет смысла пытаться. Не могу вспомнить. Откуда мне было знать, что это окажется так важно! — Никто не проходил и не проезжал, пока вы возились с ручным тормозом? — Если и проходил, то я не видел. Я лежал под капотом. Думаю, это любому дураку понятно. Суперинтендант произнес: — Тогда на этом закончим. Но если что-нибудь вспомните, вы ведь нам сообщите? — Да. Разумеется, сообщу. Но предупреждаю вас: ничего мне не вспомнится. Память у меня дырявая. — А теперь, если не возражаете, я запишу ваши показания, и, когда вы их подпишете, мы не будем вас больше задерживать. — Не везет так не везет, сэр, — сказал на обратном пути Брум, вздохнув. — Такой неудачный свидетель в столь важном месте. — Вас что-то беспокоит, сержант? — Понимаете, он ведь должен был разминуться с машиной Тодмана, когда тот поднимался. Так? Если показания мальчика правдивы, Тодман приехал в «Альпы», когда миссис Пинк уходила. Ей понадобилось бы минут пять, чтобы дойти туда, где мистер Петтигрю потерял ее из виду. Дорога наверх только одна, поэтому две машины должны были встретиться. А он не может вспомнить. — Уэмбл и не утверждал, что никого не видел, — напомнил Тримбл, — просто заявил, что в памяти у него ничего не осталось. — Ничего у него в памяти не остается, кроме свинины, — горько отозвался Брум. — Либо полнейший дурень, либо выгораживает Тодмана. — Можете назвать причину, зачем ему это? — Нет, сэр, не могу. — Вот и я тоже. И еще кое-что приходит на ум. Если Тодман оставил Роуза у подножия холма, почему Уэндон не видел, как он поднимается? — По той же причине, сэр, надо полагать. Потому что он из тех, кто вообще ничего не видит. — Конечно, причина может быть и иная. Для автомобилей дорога наверх только одна, а для пешеходов тропинок несколько. Но, кроме одной, все они просматриваются с дороги. Не просматривается тропинка через лес, как раз та, по которой спускалась миссис Пинк. — Тогда все возвращается к тому, о чем я говорил, сэр. Если бы мы хотя бы чуть-чуть могли положиться на Уэндона, то было бы важным, что он не видел Роуза. Но так как он не видел тех, кто точно там был, это ничего не доказывает, разве только то, что на него нельзя положиться. А как насчет машины миссис Рэнсом? Он ведь и ее должен был заметить?