— О! — разочарованно отозвалась Элеанор. — Значит, тебе не захочется про него послушать. Но уверена, ты не услышал, что во время Первой мировой полковник Сэмпсон бежал из лагеря для военнопленных, а вернувшись домой, узнал, что его жена сбежала с человеком, который не пошел на фронт по идейным соображениям. — Помнится, дело о его разводе разбиралось в суде. В то время оно наделало шума. Тогда разговоры были не так распространены, как сейчас. — Право, Фрэнк, ты невыносим! Даже ничего рассказывать больше не хочется. — Продолжай, пожалуйста. Я не могу все знать об остальных наших соседях. — Так, кого еще она упоминала? Ах да, мистер Уэндон. — Не хочу снова тебя разочаровывать, но я уже слышал, что он был в Харроу с племянником леди Ферлонг. — Она знает о нем гораздо больше. Оказывается, прежде он был весьма состоятельным. Уэндон вошел в какой-то бизнес в Лондоне и потерял огромную кучу денег. — Смотря что называть огромной кучей. Это было восемь тысяч триста четырнадцать фунтов. — Фрэнк! — Ну извини, я никак не мог увернуться от этих сведений, учитывая, что Уэндон сам мне их озвучил, под присягой. По меньшей мере такова сумма, которая, по его словам, ему причитается, поэтому, надо думать, она соответствует тому, сколько он потерял. Как потерял, Уэндон, конечно, не сообщил. А леди Ферлонг тебе рассказала? — Говорила, что это был какой-то там фонд семьи. — Не Фонд семейного соцобеспечения? — Он самый. — Господи помилуй! — Я все-таки произвела впечатление, Фрэнк? — М-да, немного. Не сомневаюсь, это лишь совпадение, — но очень странно, как все так или иначе возвращается к Хамфри Роузу. — К Роузу? Полиция считает, что он способен оказать содействие в ведении расследования. — Так леди Ферлонг говорила? — Разумеется, нет. Она, возможно, сплетница, но все-таки говорит человеческим языком. Я думала, ты узнал стиль. Это было в двухчасовых новостях. Я их слушала, ожидая, когда ты вернешься с прогулки. Стрела осталась незамеченной. Фрэнк долгое время сидел, забыв про тарелку, и нос у него сморщился складочками — отличительный знак глубокого затруднения. — Розы, розы, всю дорогу розовые розы! — наконец прошептал он и, очнувшись от задумчивости, быстро закончил ленч. — Посуду мою я, — объявил Петтигрю. — Мне надо разрешить одну проблему, а в ритме вытирания тарелок есть нечто способствующее мысли. — Разве ты закончил лекцию о гражданских правонарушениях? — спросила жена. — В настоящий момент меня интересуют вовсе не правонарушения. Мы перешли к преступлению — смежная область. Правда, гораздо меньше мне по вкусу. День у Тримбла не задался. С раннего утра пришлось переделать уйму мелких, но важных дел, которые продержали его за столом за полдень. Когда он смог вырваться из Маркгемптона, чтобы возобновить расследование в Тисбери, его ждало новое разочарование. Мистера Тодмана, несмотря на сообщение, которое он оставил для него днем ранее, не было дома. Даже работник при гараже дезертировал со своего поста у бензоколонки. Бутылка молока одиноко стояла на крыльце, а из прорези почтового ящика наполовину торчала воскресная газета. Первым порывом Тримбла было отправиться в коттедж полицейского чуть дальше по шоссе, но он поежился при мысли о еще одной встрече с констеблем Мерретом. Поэтому Тримбл свернул у гостиницы «Ночлег охотника» и через пять минут постучался в дверь коттеджа, где раньше проживала миссис Пинк. Марлен Бэнкс сразу отрыла дверь. — О! — удивленно воскликнула она, увидев Тримбла. — Я думала, это полиция. — Я и есть полицейский, — ответил он. Тримбл уже собирался назвать свою фамилию и звание, когда Марлен спросила: — Вы по поводу папы? — Да. — Ему очень худо? — Худо? — озадаченно повторил Тримбл. Потом, взглянув на бледное, озабоченное личико, понял ситуацию. — Я хотел повидать мистера Тодмана, — объяснил он, — но дома его нет. С ним что-то случилось? — Я думала, вы знаете. Мистер Меррет привез нам новости ночью. Авария под самым Богнором, вчера… Машина вдребезги, отцу сделали срочную операцию… Мама тоже в больнице, только с сильным потрясением, он сказал… Бедолагу, который был на мотоцикле, убило на месте, он сказал… Чарли поехал туда сегодня утром. Я, конечно, не смогла из-за маленького… Телефона нет, новостей узнать не могу, но мистер Меррет сообщит, когда будет что-то известно, он так сказал… Отцу делают проливание крови или что там еще, поэтому, когда вы объяснили, что полицейский, я подумала… Суперинтенданту понадобилось время, чтобы вырваться от смятенной миссис Бэнкс, и еще большее, чтобы установить по телефону, каково, собственно, положение дел. Новости, которые Тримбл в итоге передал приемной дочери мистера Тодмана, были для нее весьма утешительны, хотя мало порадовали его самого. С одной стороны, Тодман чудом уцелел и выздоровеет, если не возникнет непредвиденных осложнений, и предстанет перед судом по обвинению в опасном вождении, если не хуже. С другой стороны, еще несколько дней он будет слишком слаб и не сможет отвечать на вопросы полиции. Не будь Тримбл так разочарован визитом в Тисбери, ему и в голову бы не пришло остановиться на обратном пути в Маркгемптон у дома Петтигрю. На самом деле Петтигрю следовало передать сообщение, но не столь важное, чтобы оправдать личный визит офицера его ранга. От этого визита Тримбл ничего хорошего не ждал, поскольку все еще относился к Петтигрю как к докучному дилетанту, однако сейчас готов был уцепиться за любую мелочь, сколь бы мало она ни продвинула расследование. Расследование ведь застопорилось, и раздражаться на высокомерного юриста было все же лучше, чем ничего. Петтигрю протирал последнюю тарелку, когда Элеанор сообщила о прибытии суперинтенданта. Пройдя из кухни в гостиную, он застал Тримбла непрерывно глядящим в окно на холм. — Добрый день, — произнес Петтигрю. — Приятный вид, верно? Тримбл кивнул. — Там вы видели миссис Пинк под вечер четверга? — спросил он. — Да. Я дам вам бинокль. Как раз там, где на верхушке холма начинаются тисы. Оттуда сейчас спускается мужчина с собакой. Видите его? Настроив бинокль в указанном Петтигрю направлении, Тримбл присмотрелся внимательнее. — Да, — довольно неохотно признал он, опуская бинокль. — Вы точно могли ее видеть, как говорили. Больше вы на холме в то время никого не заметили? — Нет. — А до или после? — До того я ни на кого особо внимания не обращал, а после и сам ушел. Меня позвали сразу после того, как миссис Пинк скрылась из виду. — И ее вы видели по чистой случайности? — Разумеется. — Жаль, — вздохнул Тримбл и, помолчав минуту-другую, продолжил: — У меня к вам сообщение от мистера Макуильяма, сэр. Он просил передать, что дознание коронера назначено на вторник, на одиннадцать утра, в зале собраний Тисбери. Ему бы хотелось, чтобы вы присутствовали, если у вас найдется время. — Естественно, я там буду. Если коронер станет допрашивать свидетелей, я буду готов дать показания. — Решать, разумеется, коронеру, но, полагаю, дознание будет чистой формальностью. В таком случае ваши показания не потребуются, но я позабочусь, чтобы вам оставили место. У нас будет целая толпа, я бы сказал. — Несомненно. — Петтигрю взглянул на посетителя испытующе. Тому явно не хотелось уходить, хотя с делом он покончил. — Вы еще о чем-то хотели меня спросить? — уточнил он. — Нет, вряд ли, сэр, — ответил суперинтендант, но все равно словно бы чего-то ждал. — Сегодня утром я слышал один пустяк, о котором, возможно, сто́ит упомянуть, — нерешительно начал Петтигрю. — И что бы это могло быть, сэр? — резко спросил Тримбл. — Сегодня я познакомился с молодым Годфри Рэнсомом, и он… — Я уже снял с него показания. — Совершенно верно. То, что он сообщил, не относится ко дню, когда было совершено преступление, поэтому, имея в виду обращение полиции по радио, я подумал, что это могло бы заинтересовать вас. В том случае, если вы, конечно, решите этим заняться. Петтигрю повторил рассказ Годфри о происшествии на шоссе с миссис Пинк и ее велосипедом и о том, что за ним последовало. Тримбл слушал бесстрастно. — Благодарю вас, сэр, — нелюбезно сказал он, когда рассказ был окончен. — Когда у меня появится возможность побеседовать с мистером Тодманом, я внимательно выслушаю его версию событий. — Тодмана? Да, конечно. На самом деле тревожит нас… я хотел сказать, Рэнсома и меня… очевидная связь между миссис Пинк и Хамфри Роузом. Тримбл поджал губы. — Еще бы она вас не тревожила. — Понимаете, — настаивал Петтигрю, — у юноши возникло предположение, что… Но как глупо с моей стороны! Разумеется, вы уже это знаете. Иначе не стали бы его разыскивать. — То есть, сэр? — Что Роуз был мужем миссис Пинк. В конце концов, если подумать, становится очевидным. «Роуз» и «Пинк» практически два названия одного и того же цвета — просто в глаза бросается. — Исключительное в этом расследовании то, — внезапно возмутился суперинтендант, — что все, что я узнаю благодаря упорному труду и расследования должным образом, уже известно всем и каждому в деревеньке. Я устанавливаю, что миссис Пинк была состоятельной женщиной, а потом мне говорят, что об этом уже годами судачат в деревне. Я устанавливаю, что она была замужем за этим Роузом, но с известием об этом меня опережает школьник. Надо думать, я последним во всем графстве услышал, что вчера Тодман разбился под Богнором. Уж и не знаю, какой сегодня толк от детектива… Все вокруг посмеиваются в кулак, ничем иным и не заняты. Надо полагать, сэр, вас просто распирает от желания сообщить мне, кто убил миссис Пинк, как и почему он это сделал. А я могу сказать лишь одно: ничего не желаю слушать. Только не сейчас. Когда я закончу расследование, арестую преступника и отправлю его на скамью подсудимых, вот тогда, если захотите, можете прийти и заявить: мол, знали с самого начала. А до тех пор будьте добры предоставить расследование уголовных дел тем, чей долг ими заниматься! Когда Элеанор вошла в комнату, ее муж сидел на стуле и смеялся.