Надеясь, что Андрей еще не проснулся и не возьмет трубку, что наш разговор отложится хотя бы на полчаса, я набираю его номер. Мне отвечает собранный мужской голос: – Слушаю. А вот мой голос дрожит – и я понимаю это только во время приветствия: – З-здравствуйте, вы меня, наверное, не помните… – Тут же беру себя в руки и пытаюсь говорить ровнее. – Я девушка Димы, Ника. Ночью он участвовал в гонках и… и… Язык отказывается говорить дальше. Карина, сидящая рядом, кладет руку мне на плечо, посылая лучи поддержки. Но не успеваю я собраться с мыслями, как Андрей уже говорит сам, совершенно пустым голосом: – Жив? Он все понял. Мне не пришлось говорить, что Димина машина врезалась в столб, что он в тяжелом состоянии, что врачи до сих пор мне не позвонили. Все, что от меня нужно, – сказать «да» или «нет». – Да, – отвечаю. – Он в третьей городской. Меня попросили обзвонить его близких… Но я почти никого не знаю. – Матери его звонили? – спрашивает Андрей сурово. – Еще нет… – Не нужно. У нее слабое сердце, я сам сообщу… или не сообщу. Что с Димой? Сильно ушибся? – Сильно, – единственное слово, на которое у меня хватает сил. – Понял. Держите меня в курсе. Я позвоню тем, кого знаю. Вас пустят к нему? – Пока не знаю. Собираюсь ехать. Действительно не знаю, получится ли попасть к Диме. По закону, вроде бы должны пускать только родственников – в том числе жену. Но я не жена. С другой стороны, кто в нашей стране сильно соблюдает законы? Я беру наличку из шкафа на случай, если понадобится закон «обходить» – должно сработать хотя бы на какой-нибудь не особо честной медсестре. Ловлю раздвоение личности. Меня тянет к Диме, кажется, будто своим присутствием я хоть что-нибудь поменяю… Но так страшно увидеть что-то плохое. Приехать и услышать: «Извините, вы опоздали…» Или увидеть его растерзанное металлическим зверем тело. Все, не бояться! Я вызываю такси и мчусь к нему, всей душой надеясь, что операции, реанимации и все остальное, что должно было пройти за эту ночь, прошло успешно. По больнице иду как в тумане. Как нашла нужную палату, уже и не вспомню. А вот возле нее меня встречает тот самый фельдшер, который вытаскивал Диму из машины и опрашивал меня. Он сразу меня узнает, подходит. – Вы к своему мужу, верно? Киваю. – Как он? – Стабильное тяжелое состояние. – К нему можно? Фельдшер щурится, смотря на меня. – Жене – можно, – говорит наконец он, и я понимаю: он меня раскусил. И все равно пропускает. В палате не замечаю ничего, кроме койки и спящего Димы на ней. Во рту и от вен идут трубки, подключен к аппарату, который тихонько пищит – совсем не так громко, как в фильмах. – Давайте недолго, – просит фельдшер. – Я приду за вами через пять минут. Пять минут – кажется, что этого мало, но я даже не знаю, что делать. Просто подхожу к койке и кладу руку на холодную ладонь Димы. Он не реагирует. Стоит ли что-нибудь говорить? Наверное, нет… но я все-таки говорю. *** Я всегда хорошо ориентировался в пространстве. Умел хорошо действовать даже в темноте, ночью, различая лишь метр дороги впереди себя, выхватываемый светом фар. Но сейчас я оказался в по-настоящему темном пространстве. Мрак настолько густой, что он даже оглушает и обездвиживает – я не могу пошевелить и пальцем, а звуки… что-то до меня доносится. Кажется, еще недавно я слышал звук сирены скорой помощи, какие-то незнакомые голоса. Но в последние дни, недели, месяцы – сколько же я здесь нахожусь?.. В последнее время не слышу ничего, кроме монотонного писка раз в секунду. В секунду?.. Хм, ведь так можно попытаться отсчитать время? Но я сбиваюсь слишком быстро. Мозг отказывается думать. А еще… еще что-то вдруг начинает пробиваться через писк. Что-то приятное, знакомое, не похожее на холодные мужские голоса, которые кружили возле меня недавно. Что голос пытается мне сказать?.. – …придумала, что ко мне приедет принц на коне. Вот такая странная была мечта в детстве. А может, и не странная? Наверное, все девочки о чем-то таком мечтают, но я не просто мечтала – я верила. Даже знала, что так случится. Я видела его во снах в свои пять или шесть лет, и еще долго помнила его лицо. Сейчас уже не вспомню, конечно, но у него были темные волосы, как у тебя. Что-то нежно касается моей головы. Меня гладят? – И у него был конь. Не синий, конечно, – смеется голос. – Наверное, белый. И принц этот очень любил приключения, как говорила мне мама: искать проблемы на пятую точку. Знаешь, сражался с драконами, другими рыцарями, забирался на высокие башни к принцессам. Настоящий адреналиновый маньяк. Рука продолжает гладить меня по голове. А еще, кажется, вторая рука касается моей ладони. Я пытаюсь пожать ее в ответ, показать, что я ее слышу. Что именно ее голос смог пробиться через темный туман, достучаться до меня. Жаль только, что пальцы даже на миллиметр не двигаются, хотя я истратил все силы, чтобы ими пошевелить. Ника не успела ничего больше рассказать. Кто-то попросил ее выйти, и я вновь остался наедине с писком. Глава 36 Я поймала какое-то странное состояние. Вроде бы должна беспокоиться, плакать, желать убиться об стену от печали – но ничего этого нет. Я увидела Диму и стала спокойной, как удав. Он жив – это главное. Тело ниже пояса накрыто простыней, так что я не смогла рассмотреть его ноги, может, от их вида мне бы и стало хуже. А может, все не так плохо, как мне показалось ночью. Кажется, у него еще было ранено плечо – но и этого я не заметила, разве что краешек бинта торчал из-под больничной рубашки. Собранность, уверенность, сжатые кулаки. Мое тело и психика поступили не так, как обычно, не стали забиваться и прятаться, а пришли в боевую готовность. Только бы найти себе занятие, чтобы не сойти с ума от волнения, которое, хоть никак и не проявляется, но все же не оставляет меня! Андрей приехал в больницу к десяти утра. Я должно была бы уже быть на работе, но не поехала – отпросилась, вкратце рассказав, что случилось. А теперь просто сижу на скамейке у основного корпуса и жалею, что никогда не курила – хотя бы сейчас знала бы, чем заняться. – Привет. – Андрей издалека увидел меня и, кажется, узнал. Я несколько раз заезжала к ним на полигон, да и первое занятие начала со знакомства с ним, так что неудивительно. Выглядит он устало, будто не спал всю ночь. Андрей садится рядом со мной, достает из пачки сигарету и подтверждает мою догадку: – Я говорил ему не участвовать в гонке. Но разве же его отговоришь? – Мне он даже не рассказал. – Своей матери он тоже не рассказывает. И как мне это воспринимать? У меня уже закралась мысль, что Дима не говорил о гонке из-за нашей ссоры. Но, возможно, по крайней мере так явно считает Андрей, он молчал, чтобы я не волновалась. Глупость. Чтобы я не волновалась, нужно просто не участвовать в таких опасных играх! – Как он? – Пока не приходил в себя, – говорю я и рассказываю о том, что удалось узнать от врача. Состояние тяжелое, но пока стабильное. Все процедуры провели, раны зашили, органы не повреждены – не считая конечностей. Тело потеряло много крови, поэтому сейчас ему непросто. Но вроде как прогнозы хорошие. – А с машиной что? – спрашивает Андрей, и я мгновенно вскипаю. – С машиной? Вас еще интересует, что с машиной?! – Да, интересует, – спокойно отвечает он. – Она еще не оплачена. Дима надеялся выиграть и оплатить с приза кредит – как понимаешь, теперь этого сделать не получится. А если случится худшее… – Андрей на секунду теряет спокойствие, но тут же находит его вновь: – В таком случае долг ляжет на плечи его матери. Поэтому я и спрашиваю, подлежит ли машина восстановлению. Сейчас от нас ничего не зависит, остается думать на шаг вперед. Он прав. Я достаю телефон и показываю снимки аварии – кто-то из зевак уже успел выложить из в местный новостной аккаунт. Андрей, видимо, старой формации, не привык узнавать все из интернета. Он хмурясь рассматривает хлам, который еще вчера был автомобилем. – Это плохо, – заключает он. *** Вечером Карина приехала ко мне, боясь оставлять меня наедине с моими мыслями. Я ей благодарна – я бы с удовольствием от размышлений сбежала бы, если бы могла. Чтобы не молчать и не создавать гнетущей тишины, я рассказала Карине о долге, который навис над Димой. – Так он же не сам разбился, – удивляется она. – Как это не сам? – Ну, есть такая теория… Там никого же во время аварии не было, но между людей ходит слух. Есть в их сообществе какой-то типчик… У него еще прозвище странное, металлическое… Сильвер. Как мальчишки, честное слово! – Карина качает головой. – Так и что с ним? – поторапливаю я. – Насколько я поняла, он как-то криво вошел в поворот, и Диме пришлось его объезжать, вот он и вшатался в столб. Так что этот Сильвер, по сути, виноват. Даже забавно, что Лешку так называют теперь. – Лешку? – теряюсь я.