– А сколько они должны ехать? – спрашиваю я. Мороз кусает меня за щеки, несмотря на руки в перчатках, которыми я пытаюсь отогреться. – Вроде бы быстро. Минут десять, думаю, – неуверенно отвечает Карина. Но через десять минут никого не было. Как и через пятнадцать, и через двадцать. – Они точно стартанули? – беспокойно шепчут в толпе. Я тоже волнуюсь. Мысленно строю маршрут гонки: действительно, мы даже днем с Димой могли бы добраться быстрее, чего уж говорить о ночной пустой трассе? Где же они? – И телега молчит, – нервничает Карина рядом, не выпуская телефон из рук. – Может, маршрут изменили? Поэтому едут дольше. Эта мысль успокаивает меня, но ненадолго. Я решаюсь вслед за сообщением Диме, которое отправила перед гонкой, позвонить. Если он сейчас в пути, просто не ответит, а если что-нибудь случилось… *** Шум в голове. Ноги онемели и ничего не чувствуют, сжатые в тиски металла. Холодно. Меня сковало льдом, и совершенно нет сил пошевелиться… Что же было? Дорога, гололед. Я хорошо стартанул, не сразу, но вырвался вперед – сразу за Доджем, не отставал. Надеялся обогнать на поворотах, в городе. Сильвер – умелый водитель, не пропускал меня вперед, но без агрессии, аккуратно, чтобы не задеть мое авто. Что же потом случилось?.. Кажется, Сильвера повело. Неконтролируемый занос, причем вычурный, почти нереальный для опытного водителя – его повело при повороте направо, развернуло на дороге. Я едва успел вывернуть руль, чтобы обогнуть Доджа, но перед капотом уже выскочил столб. От него увернуться не получилось. Да, вот что случилось. Глаза открываю с невероятным трудом, будто к векам прицеплены килограммовые гири. Руки в крови. Чья это? Пытаюсь пошевелить правой – не поднимается. Ее вжало в сиденье металлической пластиной. Мой «Субару» разбит, похож на кучу хлама, и я – в самом центре этой груды металлолома. Живой. Дышу. Но больше почти ничего не могу. Хотя и дышать больно. Перед лицом что-то белое – подушка безопасности сработала? Ну, мою руку она не спасла. Под ней не видно ног – наверное, их передавило металлом капота. – Эй, дружище! – бьет кто-то в окошко. – Ты живой? Голос Сильвера. Значит, он вышел из заноса куда удачнее, чем я. Забавно. Если бы я не сориентировался, мы бы столкнулись и сейчас оба были бы в металлических оковах, а так – только я. Герой, блин. Я не могу даже голову на его голос повернуть. Тело ватное, упало лбом на руль. Не могу его поднять, как бы ни старался. Сколько времени прошло? Кажется, кроме Сильвера кричит еще кто-то. Они пытаются открыть дверь моей «Субару», но не могут. Ругаются, что дверь смяло, тут нужно распиливать. Мою машину – распилят. Я еще и кредит не отдал. Можно распилить меня вместе с ней? Что-то звенит и мерцает в разрушенном салоне. Вновь открываю глаза. На это уходят мои последние силы, и я чувствую – сейчас отключусь. Перед тем как потерять сознание, вижу на экране телефона – «Ника». Прости, девочка моя, что так и не доехал до тебя… Глава 34 – Они молчат слишком долго! – возмущается Карина. Я молчу, потому что уже не чувствую лица и рук – все промерзло. Ночью, зимой устраивать гонки. Что за глупость! Да еще сердце так неприятно колет… Дима так и не ответил на звонок. Поначалу надеялась, что он просто еще едет, но обещанные «десять минут» давно прошли. Все уже должны были финишировать, но нет ни одного участников заезда. – Гонку отменили! – возмущается кто-то рядом. – Они что, издеваются? Карина, услышав новость, тут же заглянула в телефон и показала мне. Скупое объявление – «Заезд переносится». Ни фотографий, но объяснений. – Что-то случилось, – уверенно говорю я. Неприятное ощущение в груди разливается, меня охватывает легкая паника. Подруга замечает это и хватает меня за руку: – Успокойся, Ник. Все будет окей. Дай мне пять минут. Она возвращается даже раньше – разыскала среди ворчащей толпы какого-то мужика, присела ему на уши. – Это Коля, он нас довезет. Проедем по маршруту, наверняка что-нибудь заметим. Я спешу в его машину. Коля включает обогреватель, неспешно настраивает печку. – Давай поживее, красавчик, – торопит Карина, и я ей благодарна. У меня не получается вымолвить ни слова. В голове не осталось никаких мирных объяснений, почему отменили заезд. Что-то случилось! Мы наконец трогаемся, объезжаем разбредающуюся толпу. Карина щебечет что-то успокаивающее, но я ее едва слушаю. И когда вижу впереди мигалку скорой, в ушах вообще начинается белый шум, а глаза окутывает пеленой. За секунду до этого замечаю – синий автомобиль. Вернее, то, что от него осталось. Металл обнял столб, сделав кольцо из капота. – Ника! – Карина быстро поворачивается ко мне с переднего сиденья. – Подожди! Не истери раньше времени! Сначала все выясним! Но я ничего не хочу выяснять. Вдруг случилось страшное? Я даже из машины выходить не хочу, не могу… Если буду сидеть здесь целую вечность, то никогда не узнаю, что с Димой что-то случилось. Уж не отвлекла ли я его своим сообщением? Не стал ли он вести машину хуже после нашей недавней глупой ссоры? Какая мелочь! Откажусь я от всех своих проверок, только не говорите мне, что он… – Живой. – Карина садится в машину, на этот раз на заднее сиденье, берет меня за руку, заботливо и успокаивающе поглаживает. Ее голос гораздо менее радостный, чем должен быть – она ведь вернулась с хорошей новостью, разве нет? – Без сознания, но живой. Его в машину впечатало, сейчас будут доставать. Нет-нет, тебе лучше не смотреть. – Карина крепче держит меня за руку, не давая выйти. – Зрелище так себе, если честно. Они вскрыли дверь и кое-как его стабилизировали, обкололи там чем-то, не знаю. Но сейчас врачам лучше не мешать. Я смотрю через окно, как медики крутятся вокруг синей машины и что-то делают, но что – не понимаю. На месте водительского сидения провал, мое зрение будто бы отказывается понимать, что там. Коля – наш спонтанный спутник – протягивает мне какую-то тряпку, и я понимаю, что плачу. Карина уже не просто держит меня за руку, а обнимает, и я прячусь в ее мягкую меховую шубку, лишь бы не увидеть случайно ничего, что видеть не хочется. – Ника, кажется, выносят, – теребит меня Карина за плечо через некоторое время. Я срываюсь из машины, бегу к носилкам. По пути отмечаю – тело не накрыто тканью. Жив! Меня пытаются остановить, и я беспрекословно подчиняюсь, сама замираю. Дима на носилках не движется, его одежда – даже куртку не надел в машине, как и всегда, – пропитана кровью. Особенно правое плечо и ноги. Его увозят в машину скорой быстро, меня не пускают за ним, но вежливо спрашивают: – Вы знакомы? – Да… – Вы Ника? Я поднимаю голову на знакомое имя. – Откуда вы знаете? – Мы пытались позвонить вам, – объясняет врач скорой. – Ваш телефон записан у молодого человека как контакт для экстренных случаев. Не мама, не его драгоценный босс Андрей, а я… вот уж не ожидала. – Вы можете назвать его данные? – Кое-какие могу, фамилию, имя, дату… Что с ним? Он будет жить? – Давайте вы продиктуете данные, пока его укладывают, и нам нужно ехать, – терпеливо просит врач, и я, конечно, рассказываю все что знаю. Диктую свой номер, чтобы потом со мной дополнительно связались. Меня также просят сообщить обо всем родителям Димы – и что мне говорить? «Ваш сын при смерти, держитесь»? Кажется, у мамы Димы какие-то проблемы со здоровьем, ей точно нельзя про такое знать… Дима, ты выбрал самый неподходящий «экстренный» контакт в мире! – Вы его жена? – спрашивает врач напоследок. Я быстро соображаю и говорю: – Да! – Мы везем его в третью городскую. Можете поехать следом, но смысла в этом немного. Сейчас его отвезут в операционную. Лучше потратьте это время с умом и оповестите всех, кого стоит оповестить. Состояние тяжелое. И вот, возьмите, – врач передает мне Димин телефон. Почему-то мне кажется, что он не должен был этого делать. Больше врач ни о чем не спрашивал – он быстрым шагом дошел до скорой, и машина тронулась, освещая путь мигалкой. «Состояние тяжелое», – застряло в голове. На часах три-тридцать ночи. Дима в больнице. У врача было такое лицо, будто я могу попрощаться. Глава 35 Разумеется, я не сомкнула глаз до самого утра – ждала звонка из больницы, вдруг что-то выяснится. Карина осталась со мной, чтобы поддержать, но она тоже не понимает, что делать. Когда все в руках врачей, чувствуешь себя совершенно бесполезной. И даже стоять возле реанимации и кричать «я тебя люблю!» не получится – российские больницы не созданы для голливудской романтики. – Пора, – говорит подруга. Я смотрю на часы: ровно восемь. Нормальные работающие люди уже просыпаются, и я решила не откладывать важные дела, позвонить, как минимум, шефу Димы и обо всем рассказать. Наверное, решилась бы обзвонить и его друзей, но Дима мало о ком рассказывал, вся его жизнь крутится около машин и его автошколы. А еще – вокруг мамы, которой я даже не знаю, как все рассказать.