— Ну, что дальше, почему ты остановился? — спросила Ира. — Наверное, ему очень страшно читать! — съехидничал Виктор. Я повертел вырезку в руках. — А дальше всё, ребята, конец истории. — Как это — конец истории?! — искренне возмутился Алфавит и выхватил кусок газеты у меня из рук. — Это нелогично! Рассказ, а уж тем более статья в газете не должна так заканчиваться! — Не должна, — согласился я. Все стояли в недоумении и не знали, что сказать. Было видно, что каждый хотел узнать окончание. Я взглянул на Иру. Она мрачно сдвинула белесые брови. Казалось, девушка слегка напугана, но, зная Ирку, я был уверен — ей было любопытно еще больше, чем остальным. — Вот что я думаю, — громко прервал неловкое молчание Алфавит, разглядывая статью. — Тут определённо должно быть продолжение, вот смотрите… Он повернул газетный листок так, чтобы его было видно всем. — Последнее предложение в самом низу страницы, никакой подписи нет. Это значит, на соседней странице должно быть продолжение! — Ну да, звучит вполне логично, — согласился Виктор, копошась в своем портфеле в поисках очередной заветной шоколадки. — А может, это просто кусок какого-то художественного произведения? — Ирино предположение выглядело весьма правдоподобно. — Издание решило напечатать чей-то рассказ, и чтобы люди покупали следующий выпуск, закончили его на самом интересном месте. Обычная практика. Вы же не подумали, что это правдивая история? И по стилю больше на рассказ похоже, вы же будущие журналисты, ребята! — Ну да, мы к этому отнеслись слишком серьёзно, — я улыбнулся. Конечно, Ирка права, и как это сразу не пришло нам в голову! — И картинка к истории — обычная иллюстрация! — с этими словами Алфавит перевернул листок, и мы снова увидели леденящее душу лицо со страшными глазами. — Фу, противно и страшно! — Ира демонстративно отвела взгляд. — Интересно было бы посмотреть на другие произведения этого художника, — сказал я. — А мне вот как-то совсем не интересно. Наверное, такая же гадость!» — фыркнула Ира. — В любом случае, интересная история, — сказал Алфавит. — Надо найти продолжение. Даже если это рассказ, все равно такой жанр в советской газете видеть очень странно. Наверное, творение какого-то неизвестного самородка того времени. — Все может быть, все может быть, — задумчиво протянул Витя, филигранным жестом забрасывая в рот кусочек шоколадки. — Известное это произведение или неизвестное… Разрешите-ка! — он взял листок из рук Алфавита и, аккуратно сложив вдвое, засунул к себе в портфель. — Но мы не должны ничего выносить отсюда, — возразила Ира. — Большое дело — какая-то бумажка. Потом верну. Сорок лет здесь пылилась и дальше будет пылиться. А я, может, найду ей лучшее применение! — с этими словами Виктор решительно захлопнул портфель, давая понять, что не намерен возвращать вырезку обратно. Мы переглянулись, и я спокойно, с одобрением кивнул Виктору. Он улыбнулся, оценив мою поддержку. — Все равно не понимаю. Зачем она тебе? — голос Иры прозвучал довольно резко. — Скоро расскажу, — подмигнул Виктор. — И вообще, ребята, нам домой не пора? И так больше чем на час тут задержались. Пыль — штука вредная! — у него было какое-то лихорадочно приподнятое настроение. — Да, пора. Завтра вернемся и, может, даже найдём продолжение, — сказал я. — Не думаю, — Виктор покачал головой. — Отчего же? — поинтересовался Алфавит. — Тут вон еще сколько всего! — Здесь нет продолжения, это, скорее всего, вообще никогда ни в какой газете не выходило, — сказал Виктор очень серьёзно. — И это не художественное произведение, не вымысел, — с этими словами он направился к выходу. Он уже было вышел, но обернулся на пороге и сказал: — Мне надо кое-что проверить, и я вам скоро обязательно всё расскажу, — с этими словами он захлопнул за собой дверь. От такого неожиданного поворота событий и странного поведения Виктора мы все впали в ступор. Что значит — никогда не выходило? Переглянувшись и пожав плечами, все быстро начали собираться домой. 5 Когда мы вышли на улицу, Виктора уже и след простыл. — Какой же он быстрый! — весело заметил Алфавит. — Что же он такое знает, чего не знаем мы? — Хотя бы то, где достать бездонный портфель с шоколадками, — серьезно ответил я. Все рассмеялись. — Ну, мне туда, — Алфавит махнул в направлении автобусной остановки. Я пожал ему руку, и дальше мы с Ирой пошли вдвоем. Ирка, как недавно выяснилось, жила в доме напротив. Самое интересное, что, будучи детьми, мы никогда не встречались во дворе, хотя и я, и она утверждали, что постоянно там торчали. Идти было недалеко, минут пятнадцать — двадцать небыстрым шагом. — А ты что по этому поводу думаешь? — спросила она. Я не стал переспрашивать, по какому поводу. Все мы до сих пор были под впечатлением. — Даже не знаю. С одной стороны, глупо, наверное, думать, что это правда. Уж очень все складно написано. И потом, а что же случилось с рассказчицей? Это существо, призрак, — я думаю, такое создание вряд ли оставляет в живых людей, которые его видят. — С чего ты взял? — заинтересовалась Ирка. — Привидения обычно не такие злобные. — Мне кажется, это не обычное привидение, а что-то такое… очень уж злое! Преследует человека спустя годы. — А может, оно специально её не убило, чтоб люди узнали про него, — Ира, казалось, включилась в предложенную мной игру. — Ты думаешь, оно разумное? Схватило ее и… Я протянул к Ирке руки и произнес замогильным голосом: «Ты расскажешь про меня миру, чтобы все боялись!» Ирка отпрянула, потом рассмеялась. Я улыбнулся в ответ. — В любом случае, наш «шоколадный король» обещал что-то рассказать. То, что он знает, а мы нет. Вот и посмотрим, — я произнес это с изрядной долей иронии. — Ну да, мне тоже интересно стало. Как-то взволновался и убежал сразу. Может, и вправду что-то знает, — Ирка нахмурила лоб, отчего на нем пролегла смешная сердитая морщинка. — Он хороший парень. Конечно, может показаться немного странным, но я с ним проучился почти четыре года — как и ты, кстати, и знаю, что Витька так просто трепать не будет. Он ведь живёт неподалеку, в соседнем районе. Минут десять ходьбы. Если хочешь, можем зайти к нему и попросить рассказать, — я и сам обрадовался, что в голову мне пришла такая отличная идея. — А и правда, зайдем! — в Ирке закипала ее обычная жажда деятельности. Мы подошли к девятиэтажному дому. Стандартному, ничем не отличающемуся от десятков других вокруг. — Если я не ошибаюсь, то вроде бы здесь. Пару раз приносил ему конспекты. Нам главное найти правильный дом, а вот дверь я точно не перепутаю. — Это ещё почему? — с удивлением спросила Ира. — Увидишь, — улыбнулся я. Мы зашли внутрь совершенно обычного подъезда — точно в таких же жили и мы с Иркой, и немалая часть многомиллионного настроения Советского Союза. На четвертый этаж поднялись на лифте. Я высунул голову, посмотрел по сторонам и, отрицательно покачав головой, нажал на пятый. Эту процедуру пришлось повторить еще пару раз, пока на седьмом я наконец не сказал: «Вот оно!». Мы вышли из лифта. Дверь в квартиру была деревянной, без обивки. На ней были наклеены обертки от различных шоколадок, некоторые марки были нам хорошо знакомы, другие были явно импортные. Я так и представлял, как Виктор гордо улыбается, обклеивая дверь «импортом». Ира улыбнулась. — Даааааааа, такое точно ни с чем не спутаешь! Я позвонил в дверь. Никто не открыл. Выждав с полминуты, позвонил опять, более настойчиво. — Может, увидел нас из окна, притаился и не хочет открывать? — полушутя предположила Ира. — Нет, его окна выходят на противоположную сторону. Исключено. Наверное, по дороге зашел куда-нибудь, до дому еще не добрался. На всякий случай я позвонил еще раз и приложил ухо к двери. — Я могу ошибаться, но кажется, слышу какие-то звуки. — Какие еще звуки? — переспросила Ира и тоже прильнула к двери. — Как будто кто-то тихо плачет, — сказал я замогильным голосом. — Тьфу, дурак! — она злобно посмотрела на меня. — Нет там никого. Пойдём отсюда! — с этими словами Ира нажала на кнопку лифта. Я понял, что моя шутка вышла неудачной, и почувствовал себя виноватым. И куда только делся этот любитель шоколада, он же сказал, что пойдет домой! Мы вышли из подъезда. — Да ладно тебе, не обижайся, — я тихонько толкнул ее в плечо. — Я и не обижаюсь, — она пихнула меня в ответ. — Ничего, завтра все узнаем, — сказал я, когда мы подошли к дому Ирки.