— Это котор-рый под великую чистку попал?.. Котор-рого Ежов шлёпнул как вр-рага нар-рода? — Ежов за свои «ножницы» вредительские сам головой поплатился, — будто допытываясь до чего-то своего, потянулся Ахапкин к проверяющему. — И за предательство своё хлебнул сполна. Шнейдер не ответил, скривился, словно от зубной боли. — А Василий Васильевич как там поживает в столицах? — Василий Васильевич? — Чернышов. Шнейдер пожал плечами. — Ну как же! Мы с Василием Васильевичем до самого августа тридцать седьмого на Дальнем Востоке трубили, пока он в Москву не укатил. — Это тот, что в Министер-рстве внутренних дел… — рассеянно вспомнил Шнейдер. — Р-разные задачи… знаете ли. — Ну как же! — Ахапкин и руками всплеснул. — Одно же дело делаем! Я ему позваниваю. Шнейдеру эти слова явно не доставили удовольствия, наоборот, он словно поперхнулся, однако изобразил на лице кислую улыбку. — А я вот здесь, — продолжал, не умолкая, Ахапкин. — Знаете, как-то прижился. Эти места чем-то схожи с дальневосточными. Там, в Хабаровске, лотос цветёт, и у нас эта радость имеется. Прижились мы с дочкой, но тянет туда… — Он неопределённо махнул рукой, впервые его лицо поскучнело. — У нас южный форпост… Тихо, знаете ли… Долго подыскивал подходящее слово и всё же повторил: — Тихо… Шнейдер оживился, бросил косой взгляд на загрустившего полковника, мол, чего сидишь тогда в этой дыре при таких-то друзьях? — Да, да! — поймал его взгляд Ахапкин. — А я вот здесь. Дочь взрослая. Ей определяться самое время, так что со столицей пока погодим. «Пустозвонит мне специально этот гусь? — ломал голову Шнейдер. — Что это он своими связями кичится? И дочку будто предлагает, расписывает… На его месте другие вопросы бы задавать, другим интересоваться… Хитрит что-то! Затевает какую интригу?..» А вслух отчеканил: — Я бы хотел, чтобы машина пр-ри мне была. И собер-рите сейчас личный состав. Только р-руководство и стар-рших офицер-ров. — Есть! — Мне понадобятся р-родственники этого?.. — Подымайко? — Обнар-руженного повешенным. — Майор Подымайко был одинок. — И эти?.. Кто его нашёл пер-рвым. — Может, завтра? — Что такое? — В больнице капитан Минин. Он его и обнаружил. — Что случилось? — Да ничего серьёзного. Сердце прихватило на работе. — Это что же у вас такое, товар-рищ полковник? — Шнейдер надвинул брови. — Больной контингент? — Случай. Никогда не жаловался. — Нехор-рошо получается… Это, значит, тот, котор-рый нашёл тр-руп, тепер-рь едва не умер-р? — Ну что вы! Это к делу не относится. Нервишки. Сердце прихватило. Он допросы всю ночь вёл. — Р-разберёмся. — Товарищ подполковник!.. — И оставьте пр-ри мне офицер-ра для пор-ручений. Посообр-разительней. Я, знаете ли, не любитель этих… телефонных пер-реговор-ров. — Лейтенант Квасницкий, если не возражаете. — Это который встр-речал? — Да. Он на вокзале был со мной. Сейчас во второй машине с майором Обух-Ветрянским. — Хор-рошо… Больше Шнейдер, как ни пытался разговорить его Ахапкин, в беседы не вступал, лишь хмуро кивал или, наоборот, отмахивался головой, а то и вовсе оставлял вопросы полковника без ответов, будто не слышал. XIV На пятые сутки к самому концу недели Минин был выписан на домашний режим. Из больницы его вёз на служебном «козлике» Жмотов, озабоченно донимая оперуполномоченного расспросами о здоровье. — Мне теперь всё нипочём! — усмехался ещё бледными губами Минин. — Фёдорыч успокоил, что до разрыва сердца далеко, а остальное не страшно. Вот только с куревом капец. — А это дело? — щёлкнул себе пальцем по шее Жмотов. — Допустимо. Но с ограничением. — Не через край? — Угу. А ты чего это за мной на машине прикатил? Как за генералом? Откуда такой почёт? Жмотов в сторону глянул, сплюнул. — Я бы и сам до дома дотопал. Мне тут идти — коту прогуляться. — Шнейдер распорядился. — Это кто такой? — Ты же ничего не знаешь. Это главный. Из проверяющих. И Жмотов усердно задымил папироской. — Приехали? — Давно. Мы уже взмокли. — Это что же? Жмотов пожал плечами. — А Лев Исаевич? — На месте Ахапкин. Сидит… — Жмотов смолк, будто язык прикусил. — Чего? — Да я это… — понимая, что и так сболтнул лишнего, Жмотов весь скривился. — Им с тобой встретиться надо. — Встретиться? — Ну. — Кому это им? — Обух-Ветрянский. Особист. Он проверкой занимается.