Восхищаясь симметрией его фигуры и размышляя, где, чёрт побери, он потерял шляпу, я не обращала внимания на монотонно-ритмичный голос Рамзеса. Он ехал рядом с Нефрет. Похоже, они восстановили дружеские отношения, возможно, потому, что Нефрет так жаждала новых знаний, что была готова мириться со снисходительной лекцией Рамзеса. Однако я не сомневалась, что в должное время мой сын с лихвой заплатит за это снисхождение. У женщин для этого имеются свои маленькие способы. К тому времени, когда мы остановились, солнце стояло высоко над головой, и я призадумалась, удастся ли сегодня перекусить. Но ничуть не беспокоилась. Прищуренные глаза Эмерсона сапфирово сверкали, и этот блеск указывал на то, что мой муж напал на какой-то горячий археологический след, и потребовалось бы больше, чем просто еда, чтобы отвлечь его. Я убедила Эмерсона позволить остальным немного отдохнуть – сам бы он пренебрёг подобным предложением – и угостила всех холодным чаем из фляги, висевшей у меня на поясе. Тени было мало. Холмы Дра-Абу-эль-Нага – это не крутые скалы, как иные фиванские горы, они более пологие и достигают высоты около пятисот футов над равниной. Неровные склоны испещрены тёмными проёмами, входы в гробницы нынче пусты и давно заброшены, многие из них заполнены щебнем и разбросанным песком. Бледные ленточки тропинок, что вьются взад-вперёд и вверх-вниз, хорошо видны на фоне тёмно-жёлтых скал. Эмерсон прикрыл глаза рукой. – Эти колонны к югу отсюда принадлежат храму царя Сети I[96], Нефрет. Мы осмотрим их в другой день; там имеются занимательные детали, но он воздвигнут намного позже интересующего нас периода. А вот там, – он указал на место, где склон спускался к пустынной равнине, – за этим отрогом, лежит дорога в Долину Царей. – А мы пойдём туда? – нетерпеливо спросила Нефрет. – Я никогда не видела царских гробниц. – Не сегодня. Мне удалось подавить вздох облегчения. Я сильно проголодалась, и нескольких глотков чая оказалось явно недостаточно, чтобы утолить мою жажду. Эмерсон достал из кармана ком бумаги и развернул его. Это была грубая карта или план, и мы собрались вокруг, ожидая объяснений. Вместо того, чтобы приступить к ним, Эмерсон что-то промычал и двинулся дальше. Мы следовали за ним, Абдулла вёл в поводу ослов. Через некоторое время Эмерсон остановился и снова что-то промычал. – Эмерсон, хватит ворчать! Начни уже рассказывать, – воскликнула я. – Хм-м? – Эмерсон тупо уставился на меня. И продолжил, как будто разговаривая сам с собой. – Это неверная карта. Почему, к дьяволу, не начертить хотя бы одну правильную? – Эмерсон! – Не нужно кричать, Пибоди, у меня отличный слух, – укоризненно произнёс Эмерсон. – Я пытаюсь отыскать то место, где Мариетт нашёл гроб королевы Аххотеп. Но боюсь, ничего не выйдет, так как этот клятый идиот… – Дама с великолепными украшениями? – спросила Нефрет. – Их обнаружили в её гробу? Она и так прекрасно это знала, но пыталась вернуть Эмерсона в нужное русло, и должна признать, что ей это удалось лучше, чем мне. – Совершенно верно, моя дорогая. Ты, конечно, помнишь, что случилось? – Не дожидаясь ответа, он приступил к рассказу. – Это действительно один из самых любопытных случаев в истории археологии. Мариетт, этот убл... ну, хорошо, Пибоди, я признаю, что этот тип заслуживает похвалы за создание Ведомства древностей, но беда в том, что его больше интересовала возможность произвести впечатление на знатных посетителей, чем проведение раскопок по всем правилам. Он щеголял по каирским улицам, а тем временем его рабочие, за которыми никто не наблюдал, наткнулись на гроб с мумией и украшениями. Даже когда его уведомили об открытии, он не бросился в Луксор, а просто написал письмо, проклятый дурак, а пока оно шло к адресату, местный губернатор прибрал к своим рукам гроб и вскрыл его. Мумия, вероятно, была в плохом состоянии, как и другие тела того периода, поэтому губернатор просто раздробил кости, разорвал бинты и отправил украшения хедиву в Каир. К тому времени до Мариетта, наконец, дошло, что он может упустить добычу из рук; ему удалось перехватить судно и спасти драгоценности. – Это чудо, что их не украли! – воскликнула Нефрет. – Как мог Мариетт быть таким глупым? И всё-таки он – один из великих египтологов. – Подобные вещи были широко распространены пятьдесят лет назад, – ответил Эмерсон. – Пибоди, вероятно, сказала бы, что следует отдать должное своим предшественникам за то, что они совершили, но как человек, вне зависимости от времени, мог быть настолько слабоумным, чтобы предполагать, что группа неимущих, неграмотных рабочих может противостоять искушению... Ну ладно. Самым интересным моментом в отношении гроба королевы и гроба короля Камосе[97], обнаруженного при сходных обстоятельствах несколькими годами ранее, является то, что оба были обнаружены не в надлежащих гробницах или камерах гробниц, а похоронены под обломками и рыхлой осыпью у основания холмов. Где-то в этом районе. – Он вытянул руку. Там, конечно, не было ни малейших признаков каких-либо раскопок; тот же обрушившийся камень, те же голые коричневые склоны, тянувшиеся в обе стороны. – Благодаря глупости Мариетта, мы можем только догадываться о точном местоположении, – продолжил Эмерсон. – Мумии и погребальная экипировка всё ещё находились в гробах. Почему их оставили здесь, а не поместили в тайник с королевскими мумиями, такой, как в Дейр-эль-Бахри, мы никогда не узнаем; но здесь они оставались в безопасности и забвении три тысячи лет. До этого кретина Мариетта... – Ты ясно выказал свои чувства по отношению к джентльмену, Эмерсон, – перебила я. – Значит, ты считаешь, что настоящие гробницы должны быть рядом? – Не обязательно. – Тогда почему... Нет, не отвечай мне. Не вернуться ли нам на судно, чтобы продолжить обсуждение там? – Чепуха, Пибоди. Сейчас только половина первого. Дальнейшие дебаты прервало появление человека верхом на лошади. Я была рада, хотя и не удивилась, узнав Говарда Картера. – Я думал, что вы, должно быть, сейчас проходите мимо Дейр-эль-Бахри, – громогласно возвестил он, спешившись и пожимая руки. – Только сегодня утром узнал о вашем прибытии. Поскольку вы не остались на месте, я отправился выслеживать вас. – Я рада, что вы так решили, – ответила я. – Мы собирались вернуться на дахабию. Вы не пообедаете с нами? Его не пришлось долго уговаривать, а Нефрет – чтобы та уселась на его коня – пришлось уговаривать и того меньше. Она научилась ездить верхом в прошлом году и сейчас выглядела, как изящная картинка; тонкие коричневые руки держали поводья, рыжевато-золотые волосы курчавились на висках. Говард настоял на том, чтобы идти рядом с ней, хотя я заверила его, что это не нужно. Нефрет обладала сверхъестественной способностью общаться с животными всех видов, включая человека. Говард, ранее встречавшийся с ней лишь один раз, в её присутствии чувствовал себя абсолютно непринуждённо. – С первого января я приступил к своим обязанностям, – объяснил он после того, как я поздравила его с назначением. – Но мой новый дом ещё не готов, поэтому месье Навилль[98] любезно разрешил мне устроиться в доме экспедиций Фонда исследования Египта. Эмерсон, чьи отношения с месье Навиллем (как и с большинством археологов) были не самыми сердечными, что-то промычал. Прежде чем он смог подробно изложить своё мнение о джентльмене, я вмешалась: – На вас ляжет большая ответственность, Говард, и у вас будет много дел. – Боюсь, больше, чем способен выдержать один человек, – признался Говард. – Но месье Масперо был так добр, что выразил мне полное доверие и обещал всемерную поддержку. Знаете, он только что находился здесь. Как жаль – вы разминулись всего на несколько дней. – Не очень, – буркнул Эмерсон. – Территория огромна, – заметила я. – И ваши обязанности включают, я полагаю, не только сохранение и защиту памятников, но и раскопки, а также наблюдение за другими раскопками. – Не вашими, – улыбнулся Говард. – Вы, безусловно, не нуждаетесь ни в чьём наблюдении, особенно в моём. Но, пожалуйста, дайте мне знать, если я могу чем-нибудь помочь. В этом сезоне вы займётесь кладбищем Семнадцатой династии? Предмет занимал нас, пока мы не достигли «Амелии», где Абдулла и Дауд оставили нас. Эмерсон прервал лекцию лишь для того, чтобы представить Картеру мисс Мармадьюк, ожидавшую в салоне. Она закончила сортировку документов Эмерсона и спросила, что ей делать дальше. – Если у вас сегодня днём больше нет для меня никаких поручений, я подумала, что могу немного прогуляться, – нерешительно протянула она. – Мне так хочется увидеть замечательные храмы и колоссов. – Вы бывали здесь раньше, так ведь? – спросила я. – В туре Кука? – Да – да, конечно. Я имела в виду, что хочу увидеть их снова. Когда я путешествовала, на это выделялось не так уж много времени. – Боже мой, Эмерсон, да вы просто эксплуататор, – рассмеялся Говард. – Ярая приверженка Египта, которой не разрешают заниматься изысканиями? Настаивайте на своих правах, мисс Мармадьюк. И вы обнаружите сильнейшую поддержку со стороны миссис Эмерсон. – Прекратите подбивать моих сотрудников на мятеж, Картер, – прорычал Эмерсон. Говард, хорошо его знавший, только улыбнулся, но Гертруда закричала: – О, сэр, я вовсе не хотела сказать… – Тогда вам следует научиться точно выражать свои мысли. Среди нас вы не добьётесь своей цели, ходя вокруг да около. – Но неотразимая улыбка и мягкий взгляд пронзительных голубых глаз вызвали ответную улыбку на лице Гертруды и ещё более мягкий взгляд. Дьявол, подумала я, если Эмерсон продолжит в том же духе, то может оказаться в крайне неловком положении. Не думай, Читатель, что я ревновала. Ревность – это чувство, которое я презираю, и в любом случае было очевидно, что Эмерсон не проявлял ни малейшего интереса к бедной Гертруде. Мы решили, что после обеда проводим Говарда обратно в Дейр-эль-Бахри, а затем покажем Гертруде некоторые достопримечательности Фив. Было бы неразумно отпускать её одну, потому что у неё не хватало сил противостоять нищим, назойливым погонщикам ослов и продавцам антиквариата, а шутливое замечание Говарда заставило меня понять, что мы пренебрегали ей. У меня по-прежнему не имелось доказательств того, что Гертруда была шпионом и врагом; а если мои подозрения ошибочны, нам следует относиться к ней так же учтиво, как и к любому сотруднику. После этого Эмерсон переключил разговор на тему, которая беспокоила его на самом деле. Он считал, что проявил незаурядную хитрость, но меня обмануть не смог. Как и всегда. – Уверен, что в ваши планы неизбежно входит искоренение нелегальной торговли древностями, – начал он. Говард взглянул на меня. Я ободряюще кивнула, и это, по-моему, подтолкнуло его к тому, чтобы высказать мнение, которое, хотя и было правильным, не могло не вызвать раздражение у Эмерсона. – Профессор, вам известно не хуже, чем мне, что в нынешних условиях это невозможно. Я буду стараться изо всех сил, чтобы помешать расхитителям гробниц и незаконным археологам, вплоть до ареста, но когда украденные предметы старины доходят до торговцев, я становлюсь практически беспомощным. Торговцы постоянно утверждают, будто не знали, что ценности приобретены незаконно, и я вряд ли могу требовать ареста тех, кто является консульскими агентами[99] иностранных правительств. – Верно, – сочувственно кивнула я. – А также не можете арестовать иностранных коллекционеров, которые покупают у дельцов. – Арестовать? – Говард пришёл в ужас. – Боже мой, нет; какой скандал может подняться! Среди них – не только частные лица, но и чиновники определённых музеев. Я не называю имён, вы понимаете. – Почему, к дьяволу, нет? – возмутился Эмерсон. – Мы все знаем, что вы имеете в виду Баджа. Он не единственный преступник, но, безусловно, худший из всех. Преградите путь этой свинье. Скажите ему… – Эмерсон! – воскликнула я. – Ты не должен так говорить. Говард, не обращайте внимания. Вы попадёте в беду, если последуете примеру моего мужа. Такт, мой дорогой Говард. Вам следует быть тактичным. – Ну, конечно, – добродушно согласился Эмерсон. – Таков мой метод. Такт, тонкое убеждение. – Например, называть мистера Баджа негодяем и угрожать ему побоями? Длинный подбородок Говарда дрожал в попытке подавить веселье, но в его словах звучала полная искренность: – Профессор, ваши решительные действия и абсолютная честность были вдохновением для всех нас. Человек может поступать и хуже, нежели подражать вам. Я хочу, чтобы вы знали – то есть, мне прекрасно известно, что во многом обязан этим назначением вам с миссис Эмерсон. Ваше влияние на месье Масперо… – Чепуха, – грубо отрезал Эмерсон. – Но, сэр... – Давайте не будем больше об этом. – Эмерсон потянулся за трубкой. – За последнее время на рынке не появилось чего-нибудь необычного? – Что-то всегда появляется, – поджал губы Говард. – Как правило, я ни о чём не осведомлён, пока это что-то не куплено коллекционером. Эмерсон нетерпеливо взмахнул рукой. – Прошу вас, поконкретнее. – Что ж... Я полагаю, что не существует причин, по которым я не должен говорить вам. Недавно богатый американский турист показал мне несколько предметов, которые купил в Луксоре. Они заставили меня задуматься, не была ли обнаружена какая-то богатая и важная могила. Пожалуйста, – поспешно добавил он, увидев выражение лица Эмерсона, – не спрашивайте у меня имя джентльмена. Я надеюсь привлечь его для поддержки нашей работы и не хотел бы, чтобы он… э-э… оказался в неудобном положении. – Вы имеете в виду – «под угрозой», – уточнила я, а Эмерсон с негодованием плюнул. – Мы не будем настаивать на том, чтобы узнать имя джентльмена, Говард, но не может иметься никаких возражений против того, чтобы вы сказали нам, где он приобрёл артефакты, разве не так? – Я не могу вам отказать, миссис Эмерсон. Он купил их у Али Мурада. Как американский консульский агент, Мурад чувствует себя в безопасности. Вы ничего не добьётесь от него. – Думаете, нет? – Эмерсон оскалил зубы. Не в улыбке. После завтрака мы поехали с Говардом в Дейр-эль-Бахри и на некоторое время задержались, любуясь храмом и обсуждая удивительную карьеру его создательницы, королевы Хатшепсут, провозгласившей себя фараоном[100]. Когда я впервые оказалась здесь, то увидела лишь несколько не впечатляющих фрагментов сооружения среди огромных нагромождений песка и скал, а также башню коптского монастыря, давшего название этому месту. («Дейр-эль-Бахри» означает «Монастырь Севера».) Несколько сезонов работы Фонда исследования Египта сняли вековое покрытие, включая монастырь, и открыли нашим взорам один из самых красивых и необычных храмов в Египте – колоннады, поднимавшиеся последовательными шагами к обрамлявшим их хмурым скалам, и скаты, ведущие к святилищу, высеченному в скале.