– Невозможно, – пробормотал он. – Не в этот период. По крайней мере... О Всемогущий Боже! Ему пришлось и дальше сдерживать своё жгучее любопытство, потому что колёса находились в дальнем конце комнаты, отделённые от нас несколькими футами невероятной смеси – корзин, горшков, каменных сосудов, предметов из бронзы и фаянса. Мой взгляд приковала крошечная кучка бусин – золота и сердолика, ляписа и бирюзы – смешанных с золотыми проставками[193] и изящно инкрустированными застёжками. Шкатулка для драгоценностей королевы рухнула и разрушилась, а нити распались, но если бы нам удалось сохранить нынешнюю композицию, украшения можно было бы вернуть к первозданной красоте. Расплавленный парафиновый воск, если им окружить осколки, удержит эти бусины на месте... Мои пальцы чесались, но я отвернулась от соблазнительного беспорядка. Эмерсон не поблагодарил меня за эту жертву. Однако я была уверена, что он признает её позже. Кто лучше его мог знать, что я предпочла бы остаться? Меня сжигала археологическая лихорадка, но ей следовало уступить святости семейных уз. Добравшись до замка, я узнала, что Сайрус уже уехал в Долину Царей. Дворецким Сайруса – или мажордомом, как он предпочитал именовать себя – был бельгиец, много лет проживший в Египте. Мы отлично знали друг друга; по моей просьбе он сразу проводил меня в библиотеку. На столе стояла пишущая машинка, рядом валялась куча рукописей. Сделано было не так уж много – всего несколько машинописных страниц. Что ж, снисходительно подумала я, возможно, требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к новому механизму, а почерк Эмерсона, по общему признанию, трудно расшифровать. Но почему Гертруда сейчас не работает? Мажордом сообщил мне, что дама находится у себя в комнате. Он привёл меня на место, и я постучала в дверь. Но Гертруда открыла её, только когда я назвалась по имени. На ней был свободный халат, и она выглядела ошеломлённой. – Что такое? – воскликнула она. – Что случилось? – Да ничего. А почему вы так подумали? Она взяла меня за рукав. – Мне снилось прошлой ночью, – прошептала она. – Я была в своей каюте на дахабии и услышала крик… – Оставьте, Гертруда, у меня нет времени выслушивать ваши сновидения. Я приехала за мистером Вандергельтом. Да, я знаю, что он уехал, и мне следует отправляться за ним, но я подумала, что стоит зайти и удостовериться в том, что вы хорошо устроились. – Зачем он вам нужен? – Она схватила меня за рукав. – Вы говорите правду? С ней ничего не случилось? Я обеспокоилась – не собственной безопасностью, поскольку сама мысль была абсурдной, а состоянием рассудка мисс Мармадьюк. Глаза смотрели с каким-то диким выражением. Комната позади была скрыта тенью из-за закрытых ставен, и моих ноздрей коснулся запах диковинных благовоний. – Ни с кем ничего не случилось, Гертруда. Мне нужно рассказать мистеру Вандергельту то же, что и вам – мы вошли в погребальную камеру и совершили удивительные находки. Она прижала руку к груди: – В погребальную камеру? О боже, это правда? Но профессор говорил… – Он передумал. Что с вами? Вы больны? – Нет! Нет, спасибо. Я справлюсь, я сильная. Только скажите мне – она ​​там? – Ваши замечания более чем двусмысленны, Гертруда, – отрезала я; пресечь зарождающуюся истерику необходимо твёрдо, а то и жёстко. – Если вы имеете в виду Нефрет – она там, работает с профессором и остальными. Если вы имеете в виду королеву Тетишери – мы не знаем. Саркофаг закрыт, и так будет до тех пор, пока профессор не решит его открыть. – Сегодня? – Нет, не сегодня и не в ближайшие дни. Я должна идти, Гертруда. Вам лучше прилечь. Однако в Долину я отправилась не сразу. А вместо этого заняла позицию в устье одного из бесчисленных маленьких ущелий, испещрявших скалы, и стала ждать. Я видела фасад дома, но была уверена, что останусь незримой, укрывшись в тени и не двигаясь. Ещё и получаса не прошло, как к входной двери подъехала коляска Сайруса. Гертруда в шляпе набекрень и с растрёпанными волосами торопливо уселась в экипаж. Коляска скрылась в облаке пыли, и я наблюдала за ней, пока она не исчезла из виду. Но ехала она не по южной дороге к Дра-Абу-эль-Нага и Дейр-эль-Бахри, а прямо к парому. Чем бы я ни пожертвовала за способность находиться в двух местах одновременно! Однако мне было бы трудно следовать за Гертрудой, оставаясь незамеченной, и если бы она заметила меня, то не направилась бы туда, куда планировала. Теперь я сожалела о побуждении, заставившем меня поговорить с ней. Только после того, как я увидела её странную реакцию, мне пришло в голову, что мисс Мармадьюк может поспешить сообщить о случившемся своему неизвестному главарю. Ну, подумала я философски, задним умом все крепки. Пустив коня в рысь, я приступила к осуществлению своего первоначального плана. Я увидела Сайруса, наблюдавшего за тем, как его рабочие выносили корзину за корзиной с песком без малейших признаков обнаружения могилы – что следовало из мрачного выражения лица моего друга. Я быстро провела коня сквозь галдевшую толпу туристов и внезапно оказалась перед Сайрусом. Моё появление, похоже, оказалось слишком эффектным. Сайрус отскочил назад и в волнении воскликнул: – Чёрт побери, миссис Амелия, что случилось? Я успокоила его и приступила к рассказу. На выразительном лице легко читались облегчение и радость, сменившиеся острой завистью. – Могу я взглянуть? – с надеждой спросил он. – Я немедленно отправлюсь с вами, если вы разрешите. Просто позвольте отправиться домой и взять коня. Я всё утро потратил напрасно. – У меня есть небольшое поручение перед возвращением, – ответила я. – Но вы можете нанести Эмерсону визит, как только захотите. Я уверена, что он будет рад видеть вас. – Я не уверен, – улыбнулся Сайрус. – Но вы и палкой меня не отгоните. – Повернувшись к своему помощнику, он заметил: – Извините, мой мальчик, но вам придётся подождать. Профессор Эмерсон относится к обществу недружелюбно, и я бы не стал испытывать его терпение. – Я бы тоже не стал этого делать. – Амхерст вложил в свою реплику значительное чувство. – Но, сэр, вы могли бы спросить его... – Да, конечно. Ему может понадобиться наша помощь. Если так, мы бросим эту жалкую работу и примкнём к нему. Вечером я дам вам знать. Миссис Амелия, вы проводите меня в замок или торопитесь? – Я с удовольствием провожу вас, Сайрус. Я хотела вам кое-что сказать. От волнения Сайрус с трудом держался на ногах. Я рассказывала, а он продолжал спотыкаться. – Святой Иосафат, миссис Амелия! – возопил он, когда я закончила. – Это правда? – Надеюсь, вы не подозреваете меня в уклончивости? Или в чрезмерном воображении? – Вас – и в чрезмерном воображении? – Улыбаясь, Сайрус погладил бородку. Затем посерьёзнел. – Сказать по чести, я не могу обвинять вас в том, что вы сочиняете истории, когда собственными глазами видел, какие удивительные приключения вам пришлось пережить. И не пойму, как вам это удаётся. – Знаете, Сайрус, существует такая вещь, как чутьё. Возможно, у меня – чутьё на преступления! И у Эмерсона тоже имеется… – Способ вывести людей из себя. Хорошо, мэм, вы знаете, что в любом случае можете рассчитывать на помощь Сайруса Вандергельта – хоть лопатой, хоть шестизарядником. Просто скажите, что от меня требуется. – Я рассчитываю на вас, Сайрус, и мне нужна ваша помощь. Я хочу, чтобы вы присмотрели за мисс Мармадьюк. Вы доверяете своим слугам? Отлично. Любым письмам, которые она отправит, следует попасть в наши руки, все посетители должны быть отмечены, все её действия – прослежены. Сайрус снова споткнулся. – Вы серьёзно? Эта глупая молодая женщина? Она – самое безобидное на вид существо, которое я когда-либо встречал. Я описала реакцию Гертруды на моё сообщение и её поспешный уход из дома. Сайрус потянул себя за бородку и нахмурился. – Я предоставил экипаж в её распоряжение. Думаю, нет причин, по которым она не решила бы пройтись по магазинам или осмотреть достопримечательности, но... Хорошо, я сделаю, как вы говорите. Мы расстались в замке; Сайрус, резвее иного мальчишки, побежал к конюшне, а я развернулась и поехала на паром, где и оставила свою лошадь. На Восточном берегу я тщательно искала мисс Мармадьюк, но не обнаружила её следов; она опередила меня на добрый час и, возможно, к настоящему времени выполнила своё поручение – каково бы оно ни было. Телеграфировав месье Масперо, я направилась, по-прежнему qui vive[194], в отель «Луксор». Мне удалось увести Кевина от «Таймс» и «Миррор», которые помогали ему праздновать собственное выздоровление, потребляя огромное количество пива в гостиничном баре. К сожалению, для этого пришлось прибегнуть к закулисным средствам, поскольку корреспонденты игнорировали намёки на то, что им уже пора уходить. Оглядевшись в надежде на вдохновение, я увидела, что вдова в чёрном вошла в вестибюль, опираясь на руку сиделки. Указав на женщин, я спросила у «Таймс» интригующим шёпотом: – Правда ли, что герцогиню подозревают в убийстве своего мужа? Кевин, отлично меня знавший, даже не пошевелился, когда коллеги-журналисты бросились за новой жертвой. – Что вы задумали, миссис Э.? – спросил он. – У меня нет времени объяснять, Кевин. Извинитесь перед друзьями, скройтесь в свою комнату, незаметно покиньте её и поспешите к могиле. Если кому-то из ваших коллег удастся проследить за вами, у вас не будет исключительного права на публикацию. – Ни слова более, мэм! – закричал Кевин, чьи глаза вспыхнули огнём профессионального азарта. Я и не собиралась. Настоятельно требовалось решить и несколько других вопросов, но я не осмеливалась задерживаться в Луксоре; если не подготовить Эмерсона к приезду Кевина, могут возникнуть некоторые трения. Перебравшись через забор у задней стены отеля, я решила пойти по круговому маршруту обратно к берегу реки, чтобы исключить возможных преследователей, включая «Таймс» и «Миррор». Хотя рост туристической торговли привёл к значительному улучшению, часть старой деревушки Луксор и ныне осталась неизменной. Узкие извилистые аллеи, наполовину забитые камнями и заваленные мусором и нечистотами животных, превратили её в идеальное место для игры в прятки, и я сомневалась, что «Таймс» рискнёт испачкать свои полированные сапоги. Пройдя некоторое расстояние, и не заметив никаких признаков преследования, я уже собиралась повернуть назад, когда внезапно что-то бросилось в глаза – за ушами осла, который решил неподвижно остановиться в середине переулка. Очертания согбенной фигуры были знакомы – но неужели скрюченный ревматизмом Абд эль Хамед способен передвигаться быстро, как ящерица? Утратив терпение, погонщик осла опустил свою палку на бока бедного животного, и мне пришлось жёстко переговорить с ним. К тому времени, как мы решили вопрос и осёл двинулся дальше, Абд эль Хамед – если это был он – исчез. Я решила пройти немного дальше. Узкая тропинка, казалось, заканчивалась неподалёку, но когда я достигла этой точки, то увидела, что тропинка внезапно и без видимой причины превратилась в чуть более широкий проход, заставленный высокими старыми домами. Там не было никаких следов Хамеда, и, пройдя ещё пятьдесят футов, я обнаружила, что улица кончалась тупиком – путь преграждала высокая стена. Я решила, что потратила достаточно времени на бессмысленное расследование, поэтому развернулась и направилась обратно. Я добралась примерно до середины обратного пути, когда дверь одного из домов открылась, и из неё вышел очень большой человек. Никаких угрожающих движений. Он просто стоял там, глядя на меня, но был достаточно большим, чтобы преградить мне путь. Бедняга, должно быть, страдает недостатком интеллекта, сочувственно подумала я – ребёнок в теле (очень крупного) мужчины – потому что его взгляд выражал скорее опасение, чем угрозу. Доказательства не замедлили появиться. Когда я подняла зонтик и направилась к гиганту, он издал пронзительный крик и убежал обратно в дом. Я продолжила свой путь и вскоре оказалась на берегу реки и на пароме. Солнце прошло зенит, когда я достигла гробницы. И с облегчением увидела, что, несмотря на задержку, опередила Кевина. Корзины с ланчем, которые я приказала доставить, уже стояли на месте, но за столом никого не было, кроме Эвелины и Давида, чьи головы вместе склонились над книгой. Эвелина – единственная, кому я доверила свои планы. Она не слишком обрадовалась им и даже пыталась отговорить меня от «беготни по всей округе», выражаясь её словами. Когда она увидела меня, то вскочила со стула с возгласом облегчения. – Слава Богу, ты благополучно вернулась, Амелия. Не случилось никаких неприятностей? – Нет, дорогая. Я же говорила, что нет причин для беспокойства. Очевидно, остальные всё ещё на работе? – Я пыталась убедить Рэдклиффа… – Эвелина! – Да, Амелия?