- Антон, беру управление на себя! - заявил я, зачерпывая пальцами солидную горку. - Ну что? - с затаенной надеждой вопросил Федя. - Свежепробойная, - подсказал мне Антон. - Хорошая! - выдал я резюме, солидно шамкая полным ртом. - Беру. Федя облегченно вздохнул, а я метеором метнулся в калитку. - И закусить чего, - жалобно прошептал нам вслед Федя. На кухне я заметался - бросил в тарелку полкурицы, оставшиеся после завтрака, добавил туда пучок лука и петрушки, толсто порубил сала - сейчас не до красоты, важно количество, отрезал несколько ломтей хлеба. Сыпанул в блюдечко соли из бумажной пачки, сверху положил головку чеснока. Все это сложил в большой тазик, накрыл полотенцем. - Годится, Михалыч! - похвалил себя. Антон подтвердил. Создавшаяся композиция не должна вызвать подозрений у рыбацких жен, что толпятся на улице. А Федя наверняка у них под колпаком, раз шепотом вопросы за водку задает. Потом, заглянув в холодильник, добавил к гастрономическому ансамблю баночку домашней горчицы с хреном, и брусок плавленого сырка 'Дружба'. Выдохнул. Собрался было уже идти, но вовремя остановился, хлопнув себя по лбу. - Склероз прогрессирует, водку забыл! Антон заржал. К бутылке 'Московской' приложился граненый стакан, соленый огурец и жбан кваса. Вот теперь все. - Антон, ничего не забыли? - Вроде нет... - Тогда гоу-гоу! Богато сервированный 'стол' Федя разглядывал целую минуту, в восхищении раскрыв рот. Наконец, оправившись от потрясения, он сокрушенно произнес: - Икры два литра, больше нет. Мы уже повернулись уходить, когда лицо Федора просветлело, и он робко предложил: - Парень, возьмешь осетрины? Ночью еще плавала. А посуду я в следующий раз верну. Антон ошеломленно молчал, впитывая искусство торга. - И куда это девать? - вооружившись столовой ложкой, мама задумчиво дегустировала продукт. - Кусманчик осетрины выйдет килограмм на шесть. Хранить негоже, это ж осетрина. И икру свежепробойную надо быстро съесть... А в холодильнике места нет, доверху все забито! Помнишь, как в мае не доглядела? - от горя у мамы затуманился взгляд. - Кошкам полкило пропавшей икры пришлось отдать! Я вспомнил: Лапа подъел все, до последней икринки, однако после этого подвига много лежал. Три дня на рыбу смотреть не мог, все курятиной лечился. Мама слизывала деликатес маленькими порциями, опечаленно покачивая головой. - Значит так, - решила, наконец, она, - Зови девочку, пусть отдохнет пять минут. Как пчелка трудится, бедняжка. И это на чужом огороде! Достанется кому-то такое золото... Мама укоризненно посмотрела на Антона. Пока Вера мыла руки, стол был сервирован на двоих: в глубоких тарелках холмами возвышалась черная икра. Вот и вся еда. Да, еще посредине, в хлебнице, развалился армянский лаваш, накрытый ломтями хлеба. - На обед пожарю рыбки разной, - сказала мама. - Котлетки осетринные сделаю. А сулу затушу с томатами и луком. Будете? За филе судака с помидорами и луком, со вкусом детства, я готов был продать родину немедленно. Мама вздохнула, оглядывая разнокалиберные кастрюли в углу - от десяти до двадцатилитровой: - Остальное позже пойдет в супчик. Отец разнорыбицу любит. Не спеша зачерпывая икру, я тихонько офигевал. И от вкуса деликатеса, и от сказанного мамой. Осетрина, судак и сазан, оказывается, иногда могут быть в супе 'разнорыбицей'! Нет, я не умру. Не дождетесь. Я костьми лягу, душу продам, но здесь задержусь! Как-то меня не тянет покидать это время. - Завтра уйду на работу, - мама взглянула на Антона. - Кастрюлю с супом найдешь в погребе. За ночь застынет, холодец получится. А ты, Верочка, маме позвони, чтоб не задерживалась сегодня. Икру надо доесть обязательно! И супа мы столько не осилим. Я помнил, что тетя Нина частенько забегала к маме по-соседски - за солью или просто поболтать. И еще она раз в месяц забирала деньга за аренду дома. Хозяйка, уезжая за заработки в Магадан, поручила ей приглядывать за своим хозяйством. - Вера, ты почему не кушаешь? - возмутилась вдруг мама. - Это же витамины и вкусно! - Ну тетя Лида! - Вера надула губы. -Чего-то аппетита сегодня нет... Ага. Конечно, подумал я, аппетита у нее нет. Как еще живая, удивительно. Бочку вина за ночь выхлестать - не всякий конь выдержит. - Посмотри, какой Антон молодец, - мама подложила еще. - Все съел! Она специально взяла отпуск, чтобы присмотреть за сыном во время выпускных экзаменов. Подкормить, обстирать. Эх, мама, мама... Через десять лет у мамы найдут рак груди. Случайно обнаружат, на ранней стадии. Операция пройдет успешно, химиотерапия поможет. Обязательно посоветуюсь со специалистами, может быть уже сейчас надо что-то делать? У отца тоже будет неприятная операция, аденома предстательной железы. Говорят, для профилактики этой беды нужна диета. Почитаем в интернете, поговорим с докторами. - Должок у меня перед родителями, Антон, - я помолчал. - Будем отдавать не медля. Тот подавленно молчал. Да, такие известия радости не добавляют. - Что еще? - спросил он. - У отца сердце всегда пошаливало. Здесь нужна профилактика, поменьше водки, и регулярный прием лекарств. Я тебе запишу, возьмешь на контроль. А у мамы спина больная, радикулит. Тут тоже нужна профилактика и массаж. Запомнил? Мама вышла, и Вера сразу заговорщицки зашипела: - Лапик, Лапик, икорки хочешь? Котяра хотел, он давно уже терся у наших ног. Гурман знал вкус этого лакомства и понимал в нем толк. От порога мяукнула кошка. - Муся! - восхитилась Вера. - Как вовремя ты пришла! Веркина кошка Муся всегда приходила вовремя, издалека чувствуя поживу. Лапик благородно разрешал ей заглядывать в свое блюдце, а за это Муся терпела его любые эротические фантазии. - Пошли на каторгу, - выгрузив остатки икры из своей тарелки в кошкино блюдце, Вера решительно встала. На огород не хотелось, но кто это сделает, кроме нас? Тем более что за время экзаменов Антон домашние дела прилично подзапустил. Глава восьмая, в которой сюрпризы нового дня продолжаются Солнце набрало полную силу. И на огороде это ощущалось особенно сильно. - Что было дальше? - опустив голову, Вера трактором неслась по своей грядке. Она сняла футболку, демонстрируя изящную спину. Талия тонкая, спинка ровная, такое показать не стыдно. - Дальше мы катались на кораблике, - блестя голым торсом, Антон шуровал рядом, и послушно излагал события. - Я целовался с Аленой, а ты - с Колькой Уваровым из десятого 'A'. - С Уваровым?! - она возмутилась так, будто Кольку навязал ей сам Антон. - С этим страшным задохликом и очкариком? - И чего такого? Я тоже очкарик. - Нет, ты другое дело, - извиняющим тоном пояснила она. - Очки только в классе надеваешь, а я с очками целоваться ненавижу! Они мешают постоянно. Дальше? - Потом мы снова гуляли по набережной. Алена ушла с ребятами за вином, и меня захватила Анюта Швец. - Эта двухметровая дура? - Вера выпрямилась. - Ты же ей по пояс! Смелый бюстгальтер от купального костюма был узеньким, и чудесным образом парил на маленькой груди. Голубенький ситец выглядел неплотным, он не скрывал, а скорее показывал изящную и гордую форму бюста. Конечно, девчонка сама пошила, в женский журнал заглядывая, вкус и дерзкость у нее имелись. Но что-то я отвлекся, видимо, старческое тугодумие меня посетило. Антон хмыкнул.