— Она и так здесь. Но я буду её голосом. Валентин кивнул. От опушки леса возвращались кадеты с Анной и Бэзил с Мэйли. Судя по их восторгу, лес произвёл впечатление. Валентин пристально всматривался в Мегер, и Ксения проследила его взгляд. — Вас беспокоит Анна, командир? Не Лючия? — Случившееся с девочкой трагично, но она справится, — уклонился от ответа Валентин. — Но по сути Лючия Д’Амико умерла, — безжалостно сказала Ксения. — Её личность утеряна, сейчас перед нами её ранняя версия. Если бы Ракс знали, насколько велики потери, то было бы правильнее перенести её в детское тело… — А вы не знали? — Нет. Люди члены Соглашения, Ракс чинил ваш разум, но не фиксировал повреждения. Анге — другое дело, её сознание тщательно изучалось. Валентин вздохнул. — Лучше бы вы изучили их разум. Меня тревожит Анна. — Она ведёт себя совершенно нормально, — заметила Ксения. — В том-то и дело! Вы сказали… — Ракс сказали… — мягко поправила Ксения. — Хорошо. Ракс сказали, что повреждения сознания максимальны у Анны и Лючии. Кадет лишилась воспоминаний за четыре года. Это же почти четверть её жизни, Ксения! Четверть жизни! А Мегер ведёт себя совершенно нормально. — Это странно, — согласилась Ксения, поморщившись. — Я понимаю вашу обеспокоенность. — С ней что-то не так, — сказал Валентин, понизив голос. — И я боюсь, что это «не так» выскочит как чёртик из коробочки в самый неподходящий момент. Если я попрошу Ракс… — Нет, — твёрдо ответила Ксения. — Даже не пытайтесь. Это ограничения, которые Ракс прописали в саму основу своего сознания. Цивилизации, вошедшие в Соглашение, не могут становиться объектами исправления, а отдельные особи — контролю сознания. Простите. — Но вы несколько раз угрожали цивилизациям Соглашения, — заметил Валентин. Ксения кивнула. — Случалось. Всегда говорить правду мы не обязаны. К тому же уничтожение — не исправление реальности. Это просто уничтожение. Валентин едва не поперхнулся, глядя на серьёзное лицо Ксении. Знать бы, когда она говорит всерьёз, а когда шутит. Пробормотал: — Очень верное замечание… И всё же… насколько было бы проще… — А вы поговорите с ней, — предложила Ксения. — По душам. — Поговорю, — согласился Валентин. Звать никого не потребовалось. Минут через пять все и сами собрались рядом с командиром и Ксенией, будто искусственный мирок стал их давить. Губы Адиан были измазаны зелёным травяным соком, Ян что-то сказал ей, она облизнулась длинным языком. Триста тридцать, выйдя вперёд, склонил голову: — Для меня было большой честью отозваться на зов Ракс и помочь соотечественнику. Скажите, какая судьба ожидает меня и мою лучшую часть? — Вы можете присоединиться к нам, — сказала Ксения. — Нас ожидает интересная и опасная экспедиция. — А могу ли я покинуть Ракс и отправиться домой? — спросил феолец. — Разумеется. — Не ожидал, — психотерапевт улыбнулся. — Я боялся, что буду уничтожен или изолирован до конца моих дней. — Но всё равно прибыли к нам. — Это мой врачебный долг. — Триста тридцать глянул на пациента. — Спасибо за приглашение. Ваша история удивительна, а героизм безмерен. Но мы с Мото предпочтём вернуться. Лишние знания приносят лишние опасности. — Удачи в пути, — сказала Ксения. Похоже, она ничуть не удивилась такому решению. Триста тридцать обнялся с Двести шесть — пять (Валентин заметил, что при этом симбионты высунулись и на миг соприкоснулись), после чего пожал руку Соколовскому. Повернувшись к Уолру, на миг согнулся, что не было похоже на поклон, а скорее напоминало стойку пловца перед прыжком с тумбы. Уолр с удивительной для него грациозностью ответил таким же движением. И, не утруждая себя прощанием с остальными разумными, Триста тридцать направился к своему ползуну. — Все феольцы, кого я встречал, были совершенно отмороженные ребята, — сказал Валентин. — Ради информации и познания они отправились бы в ад. — Так вы встречали только тех, кто уже покинул планету, — шёпотом ответила Ксения. — Это ничтожный процент. Они любят мирную спокойную жизнь, изящные искусства, биоконструирование и долгие философские диспуты. Наш гость уважаемый известный врач, и он как раз типичный феолец. В молчании все смотрели, как типичный феолец подошёл к ползуну и забрался к нему в череп. Алекс помахал чужаку рукой, но тот не ответил. Миг — и белый дракон, изогнувшись, стал подниматься в воздух. Шёрстка на его боках топорщилась, невидимые человеческому глазу плавники тащили ползуна вверх. — Он такой красивый, — сказал Алекс. Неловко улыбнулся и добавил: — Я про дракона. Вот доктор был куда дружелюбнее, когда прибыл к нам. Мы его ничем не обидели? — О нет, — ответил Двести шесть — пять. — Просто он считает, что мы обречены, поэтому прощаться с нами не имеет смысла и вредит душевному равновесию. — А мы обречены? — спросил Валентин. Феолец развёл руками. — Для меня это не столь важно. Смысл моего существования в изучении агрессии, а что может быть более агрессивным, чем цивилизация Стирателей? Валентин кивнул. — Друзья, сейчас я буду говорить от имени Ракс, — сказала Ксения. — Но вначале я хочу предупредить вас, после нашего разговора никто уже не сможет покинуть экспедицию. — Предлагаете отправиться вслед за доктором? — заинтересовался Уолр. — Нет. Уже никто никуда не сможет отправиться. Либо в экспедицию, либо остаток вашей жизни пройдёт внутри этого планетоида. — В заточении, — понимающе кивнул Уолр. — Очень комфортабельном. Если есть желающие… Валентин искоса посмотрел на Лючию. Нет, похоже, та не испугалась. Наоборот, на её лице был детский восторг. Бэзил хмурился, но покачал головой. Мегер… Мегер казалась заинтригованной. — Тогда я начну, — сказала Ксения. — И объясню, почему Ракс просит вас отправиться в новую миссию… — Она осеклась, вздохнула и твёрдо закончила: — Хотя мне будет очень нелегко говорить об этом. Криди нравилась Ксения. Нет, не в любовном смысле, конечно. Криди давно уже примирился с той странной запретной страстью, которая связала его с Анге, но вот ведь удивительно — ни одна женщина, ни из «детей солнца», ни из прочих чужеземных видов его не привлекала. Ксения нравилась ему как личность. Можно даже сказать, как воин. Но в первую очередь (и Криди был достаточно умён, чтобы это понимать), его восхищало то, что Ксения вышла за границы предначертанного ей. Крошечный осколок гигантского разума решил стать самостоятельным — и стал им. Всю свою жизнь Криди, вольно или невольно, тоже пытался вырваться за границы своей судьбы. — Мы пытались понять природу Стирателей с самого первого контакта, — сказала Ксения. — Вначале мы считали, что имеем дело с ещё одной агрессивной цивилизацией, подобной ранним версиям человечества, Феол и Ауран. Она виновато, но одновременно с вызовом посмотрела на Двести Шесть — пять. Феолец лишь спокойно кивнул в ответ. — Однако анализ сообщений и характер действий Стирателей во время первого конфликта, когда мы потеряли Халл-два, изменили наше мнение. Скорость реагирования, структура информационного обмена, — всё это свидетельствовало в пользу искусственного интеллекта. Корабль Стирателей был либо машиной, посланной иной цивилизацией, быть может, уже погибшей, либо неорганической формой жизни, изначально схожей с машиной. — Разве такие существуют? — скептически спросил Горчаков. — Мы знаем восемь неорганических культур. — Джан, Утери, Кхи… — Горчаков начал было перечислять, но махнул рукой. — Спорно! Это кремнийорганика, метаногены, борополимеры. Это другая биохимия, но уж точно не машины. — Я говорю о культурах, чей разум строится на основе хромодинамических взаимодействий, электростатики в пылевых облаках, света и кристаллов, мемов… — Мемов? — заинтересовался Горчаков. — Да. Существует разум, живущий внутри информационных потоков ваших цивилизаций. Паразитарный разум, если угодно. — Опасный? — нахмурился Матиас. — Нет. Он очень медленный, не заинтересованный в реальном физическом мире и уж тем более в гибели разумных существ. Это заняло несколько тысяч лет, но мы с ним договорились. — Удивительные вещи Ракс забывает рассказать своим союзникам… и подопечным, — сказал Горчаков. — Но разве среди всех этих культур есть машины? Ксения покачала головой. — Нет. Но мы не исключаем возможности встретить их в будущем.