Мегер спрыгнула с кресла. Ситуация изменилась, всё пошло не так, как должно. Каким образом проклятый искин получил контроль над ремонтными микроботами? Такого не должно было быть! Она поняла, что проиграла. У Марка тысячи мелких тварей, способных кусать, резать, жечь, сверлить, ломать. И теперь он сможет открыть заблокированную дверь. Что ж, по крайней мере она прикончила оружейника… поправка, она его не прикончила… но теперь экономить патроны не имело смысла. Мегер стала поворачивать ствол к Гюнтеру. И тогда два крохотных микробота, застывших на потолке над её головой, прыгнули вниз. Они не походили ни на жуков, ни на муравьёв. Ближе всего их форма была к сороконожкам. В полёте они сложили лапки вокруг тела, а конусовидные головные части микроботов стремительно начали вращаться. Первый микробот попал в глаз Мегер, как и планировалось. Его путь в мозг женщины занял менее двух секунд. Второй приземлился на макушку и ему потребовалось четыре секунды, чтобы просверлить черепную кость и мозговые оболочки. Мир Анны Мегер вспыхнул ослепительно-белым. Она даже не поняла, что это белое — боль, так ярко и звонко стало вокруг. Она стояла в свете, раскинув руки, смеясь и чувствуя полнейшее облегчение и освобождение от всех тревог, которые даёт только великая цель, осмысленная и понятая. Цель, ради которой можно убивать и умирать, потому что жизнь и смерть перестают хоть что-либо значить. А свет говорил с ней. — Это будет твоя великая миссия, Анна. Лисс верит в тебя. — Я всё сделаю, — пообещала она. — Как только придёт мой час! — Ты всё забудешь, но вспомнишь в нужное время, — пообещал свет. — И ты будешь не одна. На корабле будет девочка, она поможет. — На каком корабле? — удивилась Мегер. — Какая девочка? Она попыталась вспомнить где она и когда она. Память расплывалась, дробилась и таяла. — Кто ты? — спросила Мегер. Подумала и добавила: — Кто я? Но свет уже гас, исчезал, уходил как наваждение. На миг Анна ощутила себя целующейся в своей комнате с одноклассником, они были достаточно взрослые для того, чтобы желать друг друга, но слишком юны, чтобы иметь хоть какой-то опыт, но… …и она блевала горечью рядом с подругой, впервые напившись пивом, которые утащили у отцов… …и впервые лично пилотировала корабль, маленький юркий шаттл, рабочую лошадку космических колледжей, а инспектор смотрел на неё с одобрением и писал маркером в планшете «пилот!» с восклицательным знаком… — Ты служишь Лисс, — напомнил ей голос. Но Анна уже не слышала. Она сидела в кресле пилота, а её корабль, «Афина», шёл в опасной близости к звезде Тигардена. Молчал искин, молчал командир, молчали все, кто был в рубке и в кают-компании. Из недр тусклого красного карлика прямо на пути корабля вздымались и дугами падали назад, в звезду, исполинские оранжевые протуберанцы. Неожиданные и непредсказуемые, вопреки прогнозам встававшие на пути «Афины», будто воротца в мини-гольфе, сквозь которые катился шар корабля. И не было запаса тяги для манёвра, и не было никакой возможности открыть червоточину в такой близости от маленькой, но всё же звезды. Была только она, слившаяся с кораблём, и экипаж, ждущий развязки… «Я хороший пилот, я справлюсь», — подумала Мегер, пока в реальности её нейроны превращались в кашу под извивающимися тельцами микроботов. И «Афина» прошла в исполинские огненные ворота, с которых срывались плазменные шары размером с земные материки, генераторы защитного поля выли, захлёбываясь, но они уже удалялись от мелкой коварной звезды… «Я великий пилот!» — подумала Мегер растерянно, и это было правдой, её первым настоящим подвигом, и корабль уходил всё дальше и дальше, а вместе с ним уходила в бесконечность измученная умирающая женщина, напоследок вновь ставшая собой. …Валентин отжал дверь плечом, когда она начала медленно уползать в стену. Ворвался в рубку. Ксения стояла над телом Мегер, держа помповое ружьё наизготовку. Под головой мастер-пилота растеклась лужица крови, один глаз стал красным и словно бы смялся. — Стреляй! — сказал Горчаков. Ксения покачала головой. — Она мертва. Валентин поднял пистолет. — Она мертва, командир, — сказал Марк. — В ней два микробота, я полностью контролирую ситуацию. Горчаков ещё мгновение смотрел в мёртвое лицо своего пилота. Потом кивнул и бросился к Вальцу. Выкрикнул: — Ксения, аптечку! — Командир… — сказала Первая-отделенная. — Нет, — сказал Горчаков, опускаясь на колени рядом с креслом. Пол был сплошь покрыт кровью, тапочки липли к ней и противно чавкали. Валентин заглянул в лицо Гюнтера. — Нет, нет, нет! — Командир, он не дождался, — произнесла Ксения. — Извините. Ракс могли бы спасти его, но лишь дома. Простите. У меня нет таких возможностей. Командир посмотрел на неё. Ксения плакала. — Марк? — спросил Горчаков. — Две минуты после остановки сердца, — сказал Марк. — Он продырявлен, он истёк кровью. До лазарета слишком… — Аптечку! — рявкнул Валентин. — Соберись, Ракс! Вообще-то он понимал, что уже ничего не сделать. Но это ведь не повод опускать руки. — Аптечка не поможет, — сказала Ксения. — Нужны кровь, инструменты и врач — прямо здесь. Валентин кивнул, принимая её правоту. — Да, ты права. Но у нас есть кровь, инструменты и врач. Прямо здесь. Глава девятая Соколовский налил в мензурку прозрачную жидкость из колбы и залпом выпил. Валентин нахмурился. — Доктор, стоит ли? — спросил он. — А что? — Лев развёл руками. — Какие проблемы? Доктор теперь не нужен. Зачем на корабле доктор, а? Доказано — не нужен! — Вы нужны, — ответил Горчаков. — Вы даже не представляете, насколько вы нужны. Соколовский вздохнул и потёр лоб. Пальцы у него, как и комбинезон, были перепачканы засохшей кровью. — Как это вообще могло вам в голову прийти, Валя? — спросил он уже спокойнее. Горчаков посмотрел на реанимационный бокс. На одной кушетке навзничь лежал Алекс. К груди юноши присосался диск малого автодоктора, провода и трубки от него тянулись к потолку. Юный навигатор как раз повернул голову и посмотрел на соседнюю. Её занимал Гюнтер, лежавший ничком. С ним всё было куда серьёзнее — с оружейником работал киберхирург. Тонкие щупальца как раз начали выбираться из ран в спине. Одно втянулось в отверстие в потолке и тут же вынырнуло обратно, держа в цанговом зажиме комок розовой массы, с невозмутимым спокойствием забралось обратно в пулевое отверстие. По прозрачному шлангу стала откачиваться какая-то бурая комковатая жижа, а по капельницам, введенным в вены оружейника, заструилась голубая синтетическая кровь. Алекс отвернулся. — Надо было его спасать, — сказал Горчаков. — Влить кровь, пережать самые крупные разрывы сосудов и запустить сердце. Лев мрачно смотрел ему в глаза.