— Что сломано? — деловито спросил Криди. Валентин ткнул в изображение, развел пальцы, укрупняя его. — Вот. По левому и правому борту корабля выступают два антенных эмиттера. Это круглые решётки диаметром чуть менее трёх метров, разнесённые на расстояние… — Вижу, — сказал Криди. — Когда «Твен» стоял на Второй-на-Ракс, я тоже их заметил. Только сейчас тут по антенне с каждого борта. — Верно, — кивнул Валентин. — Мегер поворачивала корабль, прижимая его к стене червоточины и разрушила по одной антенне с каждой стороны. На изображении замигали красные силуэты, обозначая отсутствующие эмиттеры. — Они не убираются? — спросил Криди. — Нет. Корабль не предназначен для посадки, надёжнее было оставить эмиттеры стационарными, а не втягивающимися. На них идёт огромный поток энергии, поэтому антенны установлены сразу на силовом выходе генератора. Каждый сантиметр, каждый изгиб волновода приводит к потере мощности. — По экспоненте, — старательно выговаривая каждый звук, сказал Матиас. — Антенна по сути и есть часть генератора поля. Криди задумчиво рассматривал схему. — А почему вы не дублировали такой важный узел? — Он дублирован, — мрачно ответил Валентин. — В том маловероятном случае, когда один вышел бы из строя, можно растянуть защитное поле второго на весь корабль. Это неэкономично, перегружает реактор, изнашивает генератор, но на некоторое время вполне сгодится. — Мегер сознательно вывела из строя оба, — сказал Матиас и, помрачнев, взялся за челюсть. — Починить? — спросил Криди, хотя и знал ответ. На этот раз ему ответил Марк. — Я могу починить множество узлов. Но генератор Лавуа не входит в их число. Слишком тонкие операции, слишком сложная настройка. — Но сами генераторы целы? — Да. Повреждены антенны. — Починить антенны? — Слишком сложная настройка, — терпеливо повторил Марк. — Как уже сказал Матиас, антенна — это часть генератора. Их собирают на отдельной верфи, потом встраивают в корпус, потом проводят тонкую настройку. Я знаю основные принципы, но не имею инструментов для такой работы. — А если запустить генераторы с одной антенной? — спросил Криди. Валентин улыбнулся, Матиас покачал головой. — Так нельзя, — сказал Горчаков. — Физически невозможно. — Как ток? Нужны два провода? — предположил Криди. — Разность потенциалов? — Не совсем, — сказал Марк. — С одним проводом прибор просто не начнет работать. А с генераторами Лавуа будет другая история, поле возникнет и станет нарастать. В лучшем случае генераторы сгорят, в худшем — поле сожжет корабль, находящийся внутри области защиты. Можно рассматривать эту ситуацию как школьную задачку про бассейн с двумя трубами, в одну втекает вода, в другую вытекает. Вот только наш бассейн будет заполнен за доли секунды. Криди вздохнул. Наверное, все эти аналогии были очень приблизительными, но суть он уловил. — А что говорят Ауран? — спросил кот без особой надежды. — Молчат. Не выходят на связь, — Валентин пожал плечами. — Мы не знаем, что с ними произошло, корабль по-прежнему состыкован с «Твеном», но… рассчитываем только на себя. — Генераторы целы. Антенны разрушены. Ремонт невозможен. — Криди почесал переносицу. — Разрушены одинаковые антенны? Его слова вызвали неожиданное оживление. — Я же говорил, он умный, — сказал Горчаков с гордостью. Матиас кивнул. — Ты молодец, у нас тоже мелькнула эта мысль, — впервые заговорила Ксения и вернулась к своим схемам. — Разрушены разные эмиттеры, — сообщил Марк. — У генератора правого борта — верхний, условно говоря «выход» энергии, у генератора левого борта — нижний, «вход». Мы подумали о том, чтобы запустить генераторы в паре. Но их надо синхронизировать, причём на физическом уровне. Проще говоря — соединить повреждённые эмиттеры сверхпроводящим кабелем, что позволит замкнуть цепь. — Так что в этом сложного? — Всё, — вздохнул Горчаков. Как оказалось, он даже преуменьшил. На корабле не было такого количества кабеля из высокотемпературного сверхпроводника. Для охлаждения низкотемпературного сверхпроводника не хватало ни жидкого гелия, ни жидкого азота. И в довершение всего, повреждённые эмиттеры действительно были частью генераторов — добраться до них можно было, лишь разобрав здоровенные хрупкие устройства, что делать категорически не рекомендовалось. Криди выслушал объяснения, посмотрел схемы и признал, что выхода не видит. — Хоть какое-то предложение? — терпеливо спросил Горчаков. — Мы смотрим на ситуацию через свои стереотипы, исходим из своего понимания возможного. Кот ещё раз посмотрел на схему. — Я не понимаю, где именно мы сейчас находимся, — признался он. — Червоточина, что это такое? — Мы сами не до конца понимаем, мы не физики, — улыбнулся Горчаков. — Но… если условно… это что-то вроде извилистой трубы со стенками из абсолютного ничто. Корабль летит по трубе с условной скоростью, которая даже не влияет на время прохождения. Время нахождения в трубе — случайная величина, после входа её уже не изменить, через четверо с половиной суток мы… — Что внутри червоточины? — перебил Криди. Горчаков осёкся. — Ну… вакуум. — Просто вакуум? Как в космосе? — Там абсолютный вакуум, — вмешался в разговор Марк. — Ни в космосе, ни в лабораторных условиях такого добиться невозможно. Абсолютная пустота, единственные материальные частицы в нём те, что отделяются от нашего корабля. — Ну? — спросил Криди. — Если выйти из корабля, присоединить кабель к одному повреждённому эмиттеру, протянуть к другому… Там жарко? — Там никак, — ответил Марк. — Там абсолютный нуль. Там нет даже реликтового излучения. Если ты хочешь использовать низкотемпературный проводник, то он мгновенно нагреется… Марк на миг замолчал. — Ошибка. Мы находимся в червоточине в состоянии условного движения. Любое излучение будет рассеиваться. — Кто-то выходил из корабля в червоточине? — спросил Горчаков. — Я уверен, что кто-то пробовал! Криди мысленно согласился. Люди были чудовищными авантюристами, даже большими, чем «дети солнца». Коту это нравилось. — Задокументировано три выхода, — мгновенно ответил Марк. — Все с научными целями. В двух случаях астронавты вернулись назад, через двадцать одну и сорок шесть секунд, жалуясь на панические атаки, дезориентацию и потерю ощущения времени. В третьем случае, после двухминутного пребывания вне корабля, журналист, добившийся права на репортаж из червоточины, отстегнул фал. — И что с ним стало? — заинтересовался Криди. — Унесло назад, конечно же. Отстегнувшись и потеряв материальную связь с кораблём, он утратил момент движения. После этого выходы в червоточину были признаны психологически невозможными. — Мы полагаем, что червоточина — не просто труба из ничто с абсолютным вакуумом внутри, — сказала Ксения. Она тихо подошла к мужчинам и теперь смотрела на Криди с явным любопытством. — Червоточина — это нечто особое. Человеческий разум не выдерживает такой пустоты… Марк, а что твои боты? — Для подобной задачи нужен полноценный искин и крупный бот-андроид, — ответил Марк. — У меня такого нет. Кстати, корабельные искины неоднократно вносили предложение о таком оборудовании! Криди посмотрел на Горчакова, потом на Ксению. Улыбнулся, скаля острые зубы. — Мы не очень любим пустоту. Но ведь кисы ещё не пробовали выходить в ничто? — Рискнёшь? — спросил командир. Криди фыркнул. — А что остаётся? Кстати, можно было сразу сказать, что именно вы придумали, а не мучать бедного кота! — Я же говорил, что он очень умный, — с гордостью повторил Горчаков и протянул Криди руку. — Мы пойдём вместе, кот. Вряд ли я рискну отдалиться от шлюза, но хотя бы смогу тебя страховать. Глава десятая