— Сложнее, — признал Фло. — Её личность уже фрагментирована Стирателями. — Когда сознание Лючии-три станет угасать, у неё начнутся конфликты воспоминаний, ассоциаций, эмоций, целеполагания. Как результат — стремительно прогрессирующая деменция. — Лючия знает? — спросил Соколовский. — Да, — Фло помолчал и добавил: — Нам очень жаль. За решение о создании третьей личности отвечаю я. И согласно нормам Соглашения буду нести ответственность перед судебными органами Земли и Ауран, с поглощением менее сурового наказания более суровым. — И что вам за это светит на Ауран? — недоверчиво поинтересовался Горчаков. — Лишение имени и смерть в одиночестве, — спокойно ответил Фло. — Мы приняли Соглашение и, соответственно, вещи вполне допустимые в прошлом стали… непозволительны. Они с Горчаковым некоторое время смотрели друг на друга. — Что скажете, доктор? — спросил Горчаков. — У меня нет такой технологии, как у ауран, — ответил Соколовский. — Но… насколько я могу судить по нейронной активности и разного рода второстепенным признакам, так и есть. — Мы можем доверять Лючии? — уточнил командир. Лев глянул на Фло. Потом перевел взгляд на командира. Кивнул. — Хорошо, — сказал Горчаков. — Мне надо поговорить с девочкой. Отключайте свои приборы, я пойду к ней в бокс. Не подслушивать! Ясно? Доктор вздохнул. — Ясно… — Мне тоже не подслушивать? — грустно спросил Марк. На экране он так и стоял посреди яблоневого сада, грустный и седой, с дыркой от пули во лбу. — Веди запись для отчёта Земле, но сам её не слушай, — поколебавшись велел командир. — Сможешь? — Вы спрашиваете самого умного человеческого искина, может ли он поработать диктофоном? — спросил Марк возмущённо. — Да. Могу. — Хорошо, — велел Горчаков. Вошёл в бокс, закрыв за собой стеклянную дверь. Сел на край кушетки. Лючия присела рядом. Горчаков взял её за руку и они тихо заговорили. — Я надеюсь, он не сойдёт с ума от того, что услышит? — риторически спросил Соколовский. — Я бы выпил сейчас чего-нибудь. Извините. Фло уставился на него. Потом сказал: — Если у вас есть что-то, лишённое органических добавок, то я бы тоже с удовольствием выпил. Нам отвратительны запахи, но лишь биологического характера. Возможно именно это в прежние времена толкало нас к идее галактического геноцида разумной жизни, она ведь вся пахнет. Доктор вытаращил глаза. Осторожно спросил: — Спирт? — Вы очень любезны, — сказал Фло, оживившись. Горизонта не было. Повсюду, куда ни глянь, каменистая равнина тянулось бесконечно, словно бы слегка поднимаясь… но теряясь и исчезая в воздушной дымке. На Земле, да и на любой планете ты видишь (пускай это иллюзия), что небо смыкается с поверхностью. Здесь поверхность уходила в бесконечность и горизонт исчез. Впрочем, если смотреть в две стороны (Матиас мысленно назвал их «по» и «против», смиряясь с реальностью вращающегося вокруг звезды обитаемого кольца) то в бесконечной дали появлялось кое-что ещё: висящие в небе светлые прямоугольники. Они поднимались всё выше и выше… уходили за солнце, навеки застывшее в зените, потом появлялись с другой стороны. — Ну да, — сказал Матиас. — Мир-кольцо. — Почему мы видим его… — Анге заколебалась, — пунктиром? — Потому что тут есть смена дня и ночи, — пояснила Ксения. — Понимаешь, каким образом она реализована? Анге кинула взгляд вверх. Кивнула. — Да. Экраны вокруг звезды. Время от времени заслоняют участки кольца. То есть это правда, это возможно? Ксения молчала. Потом развела руками. — Всё возможно. Но цель? Нет никакой цели, оправдывающей астроинженерию такого масштаба. — Стиратели психи, — предположила Анге. Адиан покачала головой. — Цель есть даже у психов, просто мы её не воспринимаем как цель. Давайте исходить из реальности? Мы стоим в пустыне, голые и без снаряжения, кроме беседки вокруг никаких признаков цивилизации. Наша цель выжить. — Или вернуться назад, — сказал Уолр. — Или всё же попробуем найти Стирателей? Будучи покрытым шерсткой и привыкший на родной планете обходиться без одежды, он чувствовал себя спокойнее всех. — Я не думаю, что это устройство сработает в обратную сторону, — покачала головой Ксения. — Мы видели, как корабли покидают Лисс, но не видели никого на поверхности. Очевидно, что эта беседка некий аварийный механизм, работающий лишь на вход. — Лючия назвала её «точкой выхода», — поправил Матиас. — Мне кажется, в этом есть какой-то скрытый смысл. Наш мир Стиратели воспринимают как чуждый, враждебный, из которого надо возвращаться… Так где же мы находимся? Нас перенесли к другой звезде? — Думаю, что нет, — сказала Ксения. — Думаю, что это параллельная реальность. Не альтернативная, как та, в которой мы побывали, а параллельная. К примеру, сдвинутая на несколько секунд… да хоть бы и на один хронон от нашего мира. Это многое бы объясняло. Матиас не стал спрашивать, что именно объясняла бы такая версия. Ему казалось, что сформулированная Адиан цель — выжить, куда более важна, чем теоретические домыслы. Они были в пустыне. Ладно, не совсем в пустыне, на каменистом и довольно ровном плато. Никаких признаков растительности, воды, никакого укрытия от местного солнца, кроме металлической беседки. Долго так не протянуть. — Сейчас мы ляжем на эти саркофаги и попытаемся вернуться, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — На это потратим… ну, допустим час… Потом выберем направление. И пойдём в ту сторону, надеясь на удачу. Ксения глянула на него, но ничего не сказала. — Мы зря сюда полезли, — признал Матиас. — Но кто мог такое ожидать? Пустыня! — Учитывая размеры этого кольца, — заметил Уолр, — пустыня может быть по площади больше вашей Земли! — Спасибо, утешил, — ответил Матиас. — Давай попробуем вернуться обратно, — согласилась Ксения. — Но я не думаю, что целью Лючии было заманить нас сюда и оставить умирать от голода и жажды. — Насколько я сумела её понять, девушка была бы не прочь взять пленных, — тихо произнесла Адиан. — Ну или скажем жестче — «принести с собой трофеи». В какой-то момент Горчаков не выдержал и обнял Лючию. Да, он был зол на «Лючию-два». И эта Лючия все ещё существовала. Но сейчас рядом с ним сидела несчастная, тихо плачущая Лючия-три, в чьём сознании существовала и безжалостная шпионка с Лисс, и неопытный кадет с Земли. — Теперь вы понимаете, почему я приняла их сторону? — спросила Лючия. — Да, — подтвердил Горчаков. — У тебя не было выбора. Почему-то он ей сразу поверил. — Это так нелепо и так противно, — пробормотала девушка. — Какой-то стыд и позор, и чувствуешь себя… — Понимаю, — сказал Горчаков. — Экзистенциальный кризис бытия — штука беспощадная. — Двести шесть — пять потому покончил с собой? Он понял? — Вероятно. На логическом уровне потерял смысл продолжать существование. — А Толла? — То же самое, но на эмоциональном, — сказал Горчаков. — Хреново, да. Если это признать как факт, то информация ударит по многим. Лючия с подозрением посмотрела на него. — А вы? — Тупой, наверное, — улыбнулся Горчаков. — Ну или «бесстрашный командир, никогда не теряющий волю к борьбе», — сказала Лючия.