— Всё верно. Она посмотрела на Анге: — Простите, но это неизбежное следствие реанимационных процедур. Вторая-на-Ракс теперь знает всё, что знали вы. Анге кивнула, спокойно и серьёзно глядя на Ксению. — Я понимаю. Я благодарна за спасение… как и все остальные, полагаю. Вам не за что извиняться. — Хочу сразу сказать, что я ваших секретов не знаю, — добавила Ксения. — Мать… Вторая-на-Ракс не делилась со мной информацией, кроме тайны личности Уолра. К её удивлению, Анге рассмеялась: — Какие могут быть секреты от интеллекта, который хранит память о тысячах планет и миллионах реальностей? И что значат для сверхразума все мои маленькие тайны? — Всё равно, что надеяться сохранить секреты от Бога… — пробормотал Матиас. Ксения кивнула, всё ещё испытующе глядя на Анге: — Вы очень хорошо держитесь. Пострадавшие люди сильно переживают своё воскрешение. — Разница в уровне технологий, — заметил Криди. — Для нас вы настолько могущественны, что мы принимаем случившееся как чудо, а в чудесах не сомневаются. Ксения посмотрела на него с уважением. — Всё так. А ещё Вторая-на-Ракс сказала, что потери памяти у Анге были минимальны. Отличия в физиологии незначительны, но организм у жителей Невара куда лучше переносит радиационное поражение. — Это потому, что мы когда-то воевали! — Криди неожиданно засмеялся, но тут же замолчал, глянув на Яна и Адиан. — Простите. То, что для нас далёкое прошлое, для вас свежая рана в душе. Феолец, на удивление терпеливо наблюдавший за разговором, произнёс: — И что именно Ракс собирается обсудить с нами без Уолра? Я хочу заметить, что его поведение представляется мне вполне разумным и не заслуживающим осуждения. Ксения помедлила. — Всего лишь то, что цивилизация Халл-три может иметь свои, неизвестные нам, отношения со Стирателями. Глава вторая Таймер в часах доктора звякнул. Валентин невольно подумал, что почти все космонавты ставят на таймеры такое вот звяканье. Сигналы вызова могут быть самые разные, а вот таймеры не пищат, не свиристят, не тренькают — они дребезжат, как старый велосипедный звонок. Детская ностальгия? С тех времён, когда тебе пять лет и ты мчишься по дорожке на первом двухколёсном велосипеде? Да нет, наверное. Космический корабль — очень большая и набитая электроникой штука. В нём повсюду какие-то лючки, пульты, датчики, контрольные панели: в стенах, полу, даже в потолке. Корабельный искин — искином, но, если что-то идёт не по плану, электроника начинает пищать и тренькать, привлекая внимание людей. Сознание уже настроено на то, что любое электронное попискивание означает тревогу. А звяканье — оно мирное, привлечёт, но не встревожит. Оно из детства. Так значит, всё-таки ностальгия? Соколовский отставил рюмку и поднялся. Валентин мысленно отметил, что за проведённый вместе час доктор выпил от силы пару рюмок. Изображал расслабление, а не расслаблялся. — Ну-с… — Лев бросил взгляд на командира, и тот тоже встал. — Я помогу. Они вместе вошли в реанимационный бокс, где на двух узких кушетках лежали Лючия и Анна. Реанимация после оказанной Ракс помощи им не требовалась, но здесь была лучшая диагностическая система, по сути, весь бокс представлял собой большой и сложный датчик. Внутри было холодно и влажно, от дыхания женщин шёл пар. Глаза Лючии были закрыты, Анна смотрела в потолок, в нависающий над кушеткой белый диск (как Валентин случайно знал, в диске прятался мультидиапазонный детектор). На головах у женщин белели амбушюры наушников (впрочем, трансляция успокаивающей музыки и команд искина была второстепенной функцией, а основное воздействие шло через тонкую дужку, соединяющую динамики). — Лев, отключите эту хрень, — тихо сказала Мегер, и Валентин возликовал. — Сейчас, дорогая, — бодро отозвался Соколовский, снимая с Мегер наушники. Женщина ещё несколько мгновений полежала, потом резко села, спустив ноги с кушетки. Кивнула командиру, сказала: — Мастер-пилот Мегер ждёт ваших распоряжений. — Вольно, — ответил Валентин. Мегер тряхнула головой. Сказала: — Ненавижу волновой сон… Ну так что там, доктор? Соколовский торжественно указал на зелёные огоньки в изголовье обеих кушеток. — Я ещё не смотрел полный отчёт. Но, судя по всему, — вы в полном порядке! Голова не кружится? — К чёрту, я замёрзла, — пробормотала Мегер. Спрыгнула на пол, придерживая одной рукой у груди простыню, вышла из бокса. Мускулистая чёрная спина и упругая задница на фоне белых стен смотрелись великолепно. — Гюнтер, тут есть какая-нибудь одежда? И кофе, здоровенная бадья кофе, и чтобы был чёрным и сладким, как я! Лев подмигнул Валентину. Валентин подмигнул Льву. — Чёртовы Ракс, glupi jak koza,[2] — пробормотал Соколовский. — Я же говорил, всё хорошо. Мы, люди, крепче, чем они считают… Он повернулся к кушетке, на которой лежала Лючия. Аккуратно снял наушники. Девушка продолжала лежать с закрытыми глазами. — Просыпайся, золотко, — сказал Лев негромко. Лючия не двигалась. — С ней точно всё в порядке? — спросил Валентин с тревогой. В бокс вернулась Мегер. В халате на голое тело и с кружкой в руке. Отхлебнув кофе, она вопросительно посмотрела на доктора. — Сейчас, сейчас… — доктор включил экран кушетки. Нахмурился. Потом улыбнулся. — Да она просто заснула! Молодость! Он легонько потряс Лючию за плечо. — Курсант Д’Амико, подъём! — сказала Мегер строго. Лючия потянулась, зевнула и открыла глаза. Тоже попыталась сесть и вдруг застыла, подтянув простыню до подбородка. Спросила: — Почему я голышом? — Потому что в реанимации трусов не носят, — ответила Мегер, отпивая кофе. — Разве только в кино… Как себя чувствуешь, кадет? Лючия затравленно посмотрела на Анну, потом на Валентина, потом на Льва. Кажется, доктор, то ли в силу возраста, то ли из-за традиционного для его профессии белого халата, вызвал у неё максимум доверия. — Доктор, я в больнице? — спросила девушка. Валентин отвёл глаза. Зелёные огоньки вызывающе сообщали, что Лючия в норме. Во всяком случае — физически. — Ты нас не помнишь? — спросил Лев, пожевав губами. Лючия замотала головой. Анна вышла за дверь, вернулась с халатом. Бросила его Лючии. — Надень и пошли отсюда. Тут холодно, как в Сибири. Лючия стремительно покраснела. Прошептала: — Отвернитесь… — Мужчины, вы могли бы выйти? — спросила Мегер. — Вы тоже! — выкрикнула ей в лицо Лючия. Мегер удивлённо нахмурилась.