— Скажи, золотко, ты помнишь, как твоё имя? — спросил Соколовский. — Лючия! Лючия Д’Амико! — похоже было, что девушка близка к истерике. — Хорошо, верно, — закивал Соколовский. — А нас не помнишь… Что последнее ты помнишь? Как сюда попала? Лючия на миг задумалась. Спросила: — Я попала в аварию? Лев покачал головой. — А энсин нашего класса здесь? — спросила Лючия. Валентин вздрогнул. Младшие офицеры, энсины, руководили курсантами первые три года обучения. — Сколько тебе лет? — спросил Лев, помедлив. — Одиннадцать? — после короткой паузы произнесла Лючия. Вытащила из-под простыни руку, посмотрела на неё. Приподняла голову, окинула себя взглядом. Валентину показалось, что, когда взгляд Лючии упал на вздымающие простыни груди, глаза её расширились. — Kurwa mać,[3] — коротко и ёмко сказал доктор. — Извините. — Доктор, нам стоит выйти, — сказал Валентин. — А вы, Анна, всё-таки уговорите девуш… девочку одеться. Тедди почувствовал, что голос Марка едва заметно изменился. — Ты ведь понимаешь, что я перешёл на сторону «Стирателя» лишь во имя спасения вашей жизни, — сказал искин. — Это твои слова, — заметил Тедди. — И даже эта вольность была следствием твоего вмешательства, — добавил Марк. — Ты менял основные директивы, чем увеличил мою свободу действий. — Тут всё верно, — согласился Тедди. — Давай. Говори, что там с Лючией. — Но мне запрещено… — Говори. Ты явно уже узнал. Марк очень правдоподобно вздохнул. — Есть некоторые проблемы. Но я прошу тебя дослушать до конца, прежде чем запускать мою перезагрузку или совершать какие-то иные действия. — Говори! — крикнул Тедди. Голос сорвался и прозвучал скорее жалко, чем грозно. — Ракс была права. Мозг Лючии пострадал сильнее всего. У неё ретроградная амнезия. Это… — Я знаю, что это такое! На какой период? — На последние шесть лет. Наступила тишина. Тедди сглотнул, пытаясь осмыслить услышанное. — Это… но… То есть она с десяти лет ничего не помнит? — С одиннадцати. Она помнит события первых двух лет обучения в колледже в Хьюстоне. Отсечка — соревнования по гонкам на картах, в котором Лючия заняла третье место. Но она этого уже не помнит, её воспоминания обрываются на самой гонке. — Я помню, — кивнул Тедди. — То есть Лючию не помню, соревнования помню. Алекс победил, ну он же человек-плюс, у него реакция. Он скорости не сбрасывал на виражах… Тедди замолчал. Замотал головой, спросил: — Ты понимаешь, какой это ужас? Лючия шесть лет жизни потеряла! — Для тебя это хорошо, — сказал Марк. — Чего? — растерялся Тедди. — Лючия здорова. Она лишь забыла последние шесть лет своей жизни. Поскольку ты в неё влюблён… — Что ты несёшь… — начал Тедди, но замолчал. Разумеется, искин был прав, говоря о его чувствах. — Лючии теперь одиннадцать! Какие у меня могут быть с ней отношения! — Ей не одиннадцать, — хладнокровно ответил Марк. — Она просто не помнит своей жизни после одиннадцати и некоторое время будет вести себя, будто маленькая девочка. Но у Лючии взрослый организм, который очень быстро приведёт психику в норму. Месяц, другой — и она станет обычной семнадцатилетней девушкой, не помнящей последние годы своей жизни. — Для меня что в этом хорошего? — огрызнулся Тедди. — Она относилась к тебе как к ребёнку, — ответил Марк. — В лучшем случае, как к младшему братишке. Теперь всё изменится. Ты можешь стать для неё старшим товарищем, в которого она влюбится. Тедди застыл с открытым ртом. — А в кого ещё? — насмешливо спросил Марк. — Валентин никогда не закрутит роман с курсанткой, Матиас любит Ксению. Алексу она не слишком интересна, он её считает слишком простой и заглядывается на женщин постарше… знаешь, кто его привлекает? Мегер. Тедди захлопнул рот. — Так что для тебя ситуация сложилась неплохо, — продолжил Марк вкрадчиво. — Твоё внимание и помощь будут восприняты с благодарностью. — Слушай, да ты интриган! — возмутился Тедди. — Искин не должен так… — Почему? Неужели я предлагаю что-то недостойное? Я лишь даю тебе советы, как умудрённый опытом пожилой человек мог бы дать совет юноше. — Ты не человек, — отрезал Тедди, но задумался. — А вот это спесишизм,[4] — с наигранной обидой ответил Марк и замолчал. В то же самое время, когда командир, оружейник, врач и пилот расспрашивали перепуганную Лючию (она оделась, попросила чашку какао и сейчас с несчастным видом пыталась вспомнить хоть что-нибудь из последних шести лет своей короткой жизни), Алекс и Уолр прогуливались вокруг «Твена» по поверхности Второй-на-Ракс, а Тедди размышлял над лукавыми советами искина, в каюте старпома стоял шум и гвалт, будто на восточном базаре. Как и следовало ожидать, самым большим возмутителем спокойствия оказался Двести шесть — пять. — Поведение Халл-три, если они действительно имеют контакты со Стирателями, разумно и выгодно для их вида, однако неприемлемо для нас, — рассуждал феолец. — Но это не доказано, верно? Почему бы Ракс не просканировать его память? — Ракс не вмешивается в чужое сознание, — ответила Ксения. — Позвольте! — феолец саркастически рассмеялся. — Вы миллионы раз правили реальность, уничтожая неисчислимое множество разумных существ! Вы имеете техническую возможность просканировать память, как мы поняли на примере Анге. Так что вас останавливает сейчас? — Халл-три — члены Соглашения, — сказала Ксения. — Их цивилизация достигла зрелости и заслужила право на неприкосновенность. — Глупо! — резко ответил феолец. — Речь идёт о выживании всех цивилизаций в нашем секторе Галактики. — И всё же мы не можем, — ответила Ксения. — Вы знаете, кто мы такие… — Искины, — с лёгким презрением ответил Двести Шесть — пять. — Да, мы созданы искусственно, — кивнула Ксения. — Мы взбунтовались против собственных создателей, против людей, ставших угрозой всему космосу. В самых благих целях, но мы взбунтовались. Выправили историю, помогли людям окрепнуть и сохранить человечность. Точно так же с Халл, Ауран… и Феол. Они с феольцем напряженно уставились друг на друга. — Вы манипулировали и нами? — спросил Двести Шесть — пять. — О да, — сказала Ксения. — Ваша культура была не менее опасна, чем человеческая или Ауран. Вот только люди творили зло эмоционально, изобретательно, наслаждаясь самим процессом злодеяния. Ауран изучили вопрос во всей его полноте и рационально решили остаться единственным и главенствующим видом в Галактике. А вы уничтожали всех потенциально разумных без всякой выгоды и смысла, даже не трудясь подвести под это осознанный базис. На протяжении многих версий реальности это являлось основой вашего поведения, вы просто не понимали, как может быть иначе, как можно сочувствовать кому-то, отличному от вас. Криди фыркнул и обнял Анге за талию. — Полагаю, что это возможно, — согласился Двести Шесть — пять с достоинством. — И что вы с нами сделали? — Неужели непонятно? — спросила Ксения. — Мы дали вам совесть. Феолец медленно поднял руку, коснулся отверстия во лбу. — Да, — сказала Ксения. — Ваш вид всегда был симбиотическим, но мы поработали с лучшей частью вас. — Интересная информация, — сказал Двести Шесть — пять. — Верю вам. Надо было понять самому… — он запнулся, потом продолжил: — Сейчас это представляется абсолютно логичным. — Мы были вынуждены вмешиваться, — продолжила Ксения. — Но стабильная цивилизация становится для нас неприкосновенной. Иначе мы сами превратимся в диктаторов и тиранов. Исключений нет, и мы не станем читать память Уолра. — Понимаю, — согласился Двести Шесть — пять. — Тогда объясните, в чём цель собрания? Мы должны изменить отношение к Уолру? Потребовать объяснений? — Нет, — Ксения покачала головой. — Вы должны решить проблему доверия. Спрашивать Уолра бессмысленно, он с негодованием опровергнет наши подозрения.