– Каково это – убивать людей, которых ты даже не знаешь? Я всегда хотел спросить, – продолжает он. – Ты когда-нибудь испытывал чувство вины за это? Ты когда-нибудь думал что-то вроде «может быть, я не должен сражаться на этой войне, которая не имеет ко мне никакого отношения, может быть, я не должен убивать людей, если мне при этом даже не хватает смелости смотреть им в глаза»? – Иди к черту. – Мои плечи поднимаются и опадают с каждым тяжелым вздохом, я сжимаю кулаки, чтобы не задушить этого ублюдка. – Тебе повезло, что мама сейчас дома. Я подхожу к нему ближе и останавливаюсь на расстоянии пары дюймов. – Какого хрена ты творишь? – спрашиваю я. – Зачем тебе Марица? Что ты задумал? – Она мне нравится. – Врешь. – Я трясу головой и упираю ладони в бедра. – Я лучше тебя. Я тот человек, которым ты никогда не смог бы стать, – говорит он. – Она понятия не имела, какое ты дерьмо, пока я ей не сказал. – Какой хрени ты ей наболтал? – бросаю я ему. – Ничего, кроме правды. – Йен вскидывает руки и ухмыляется – как же мне хочется сорвать эту ухмылку с его лица! Сделав глубокий вдох, я пытаюсь успокоиться, пока не натворил каких-нибудь глупостей. Но это не работает. Неуловимым движением я сгребаю в правый кулак его галстук и ворот его рубашки и впечатываю дорогого братца в стену гостиной. Лицо Йена багровеет, он пытается что-то сказать, в его широко раскрытых глазах плещется страх. Я делал в своей жизни вещи, которыми отнюдь не горжусь, но по сравнению с Йеном я – просто святой… – Перестань лезть к ней, – говорю я, отпуская его и глядя, как он сползает по стенке, словно жалкий слизняк – впрочем, он и есть жалкий слизняк. – А то что? – спрашивает он. – Мальчики, что происходит? – Голос мамы прерывает этот поганый спектакль, и Йен поправляет галстук. – Только не говорите мне, что вы собираетесь драться! Вы так долго не виделись, и стоило мне выйти на несколько минут… – Все в порядке, мам, – говорит Йен, улыбаясь умиротворяющей, фальшивой улыбкой. – Все хорошо, но мне пора идти. Сегодня мы с Марицей собираемся на ужин. Он смотрит на меня, беззвучно произносит «Хрен тебе», а потом уходит. Если он хотя бы подумает о том, чтобы причинить ей боль, он – покойник. Глава 40. Марица Нажав в «Ворде» кнопку «сохранить файл», я закрываю текст работы и пересылаю ее своему преподавателю. Потом иду на кухню, чтобы попить воды, и проверяю время. Сегодня я собиралась на ужин с Йеном, который, как ни странно, стал мне хорошим другом. Он потрясающе умеет слушать, он невероятно сочувственный – для парня, конечно, – и дает хорошие советы. И он нормальный. Просто нормальный славный парень. Никаких уловок, никаких штучек-дрючек, просто человек из разряда «я то, что вы видите». Я достаю из холодильника бутылку воды, отвинчиваю крышку и подношу к губам – но проливаю себе на блузку, потому что в эту секунду раздается стук в дверь. Это не может быть ни Мел, ни бабушка, потому что обе знают шифр от замка. Я никого не жду в гости, а если бы и ждала, я ни за что не заставила бы людей звонить в домофон у ворот, потому что не хочу тревожить бабушку. Как правило, я прошу своих гостей написать мне, что они уже здесь. Промокая мокрые пятна на блузке посудным полотенцем, я стараюсь привести себя в приличный вид, потом на цыпочках крадусь ко входной двери нашего домика. Выглянув в глазок, я щурюсь, рассматривая нежданного визитера. Майлз. Выдохнув, я думаю, не притвориться ли мне, будто меня нет дома, но потом решаю, что я – взрослая женщина, которой не нужно ни от кого прятаться… К тому же моя машина припаркована прямо перед домом. – Привет, Майлз, – говорю я, открывая дверь. – Заходи. – Привет. – Когда он смотрит на меня, в его глазах плещется грусть, которой там не было прежде, как будто он до сих пор по мне тоскует. – Что случилось? – Я сую руки в задние карманы, стоя у двери рядом с ним. – Просто навещал бабушку, – говорит он. – Ну, и решил зайти, поздороваться. Не видел тебя уже довольно давно… – Да. Извини. В последнее время я по уши занята учебой, работой и всем прочим, – говорю я. – Как у тебя дела? – Хорошо, – отвечает он. – На самом деле я хотел спросить, не хочешь ли ты в следующем месяце сходить со мной на церемонию вручения премии «Art Con». Для меня это важно. – Он нервно улыбается, но через секунду улыбка пропадает с его лица. – Ну, понимаешь, просто по-дружески. – Майлз… – Я делаю глубокий вдох и наклоняю голову. – Мне не кажется, что это хорошая идея. Извини. Он сцепляет пальцы, потом поправляет свои старомодные очки. – Я пытался звонить тебе некоторое время назад. Ты сменила номер? – Сменила. Какой-то псих звонил мне с неопределяемого номера, – поясняю я. Он немедленно устремляет взгляд в пол и сжимает губы. – Понятно. О господи. Видимо, это был Майлз. Жужжание телефона у меня в кармане заставляет мое сердце забиться чаще, и я сразу же переключаю внимание на экран. Звонит Йен. – Извини, Майлз, – говорю я, держа телефон в руке. – Мне нужно ответить на звонок. Но была рада повидать тебя. Поздравляю с успехом твоего сценария. Я закрываю дверь, не давая ему возможности возразить или задержаться, и он уходит. Слава богу, а то ситуация сделалась бы совсем неловкой. При следующем разговоре с бабушкой я поделюсь с ней своими подозрениями. Может быть, тогда она наконец-то перестанет ждать, надеяться и молиться за шанс для бедного мальчика. – Йен, что случилось? – спрашиваю я, приняв звонок. – Здравствуй. Извини, – говорит он, на заднем плане слышится шум дорожного движения. Должно быть, он за рулем. – Придется отменить ужин. Сегодня днем мама потеряла сознание, и сейчас она в больнице. Я сейчас еду к ней. – О господи, с ней все в порядке? Он колеблется. – Не знаю. Врачи пытаются понять, что с ней случилось. Она говорит, что упала в обморок без каких-то причин, но это все, что мы сейчас знаем. Голос Йена слегка подрагивает, серьезность его тона заставляет мое сердце замереть. Только на прошлой неделе он рассказывал, какая у него потрясающая мать, как много она сделала для него, его братьев и сестер до того, как заболела. – Я хочу быть там вместе с тобой, – говорю я. – В какой она больнице? – Марица, ты не обязана этого делать. – Йен, мы друзья, а друзья должны поддерживать друг друга. Позволь мне быть рядом с тобой. Если твоей семье что-то понадобится, я смогу привезти. Если нужно будет посидеть с чьими-нибудь детьми, я могу это сделать. Сначала он колеблется, и на миг я задумываюсь, не переступила ли я какие-нибудь границы, о которых не знала – например, как в том случае, когда послала Исайе огромную посылку. – Ты невероятная девушка, – говорит наконец Йен. – Твое предложение, возможно, будет кстати. Спасибо. Это больница Доброго Самаритянина в Уилшире. – Отлично. Буду, как только смогу. Глава 41. Исайя Калиста проверяет свой телефон, потом сует его в карман. – Йен идет сюда. Взяв маму за руку, я пожимаю плечами. – И что? Я не уйду.