– Мне кажется, это хорошая идея. – Я обнимаю его, наши мокрые нагие тела трутся друг о друга, пока мы покачиваемся в воде. – И чем же ты намерен заняться? – Может быть, мне пойти учиться на астронома или физика? – Боже, ты будешь самым сексуальным ботаном, какого я когда-либо видела за всю свою жизнь. – Я откидываю голову назад. – Так и сделай. Исайя смеется. – У меня будет три года на то, чтобы подумать, но пока я склоняюсь в эту сторону. Кстати, а как твоя учеба? Я наконец-то продрался через все эти письма. Я улыбаюсь, вспоминая о том, как отдала ему свой старый блокнот, лежавший у меня в прикроватной тумбочке. Тот самый блокнот, куда я записывала все эти письма, которые так и не смогла ему отправить. – Быстро ты, – замечаю я. – Я наслаждался ими, – отвечает он. – И, к слову сказать, я тобой чертовски горжусь. – Гордишься? – Да. Когда ты думала, что я продинамил тебя, ты справилась с этим, проанализировала то, что ты чувствуешь, а затем заставила себя двигаться по жизни дальше, – говорит он. – И это вызывает у меня дикую гордость за то, что ты так себя уважаешь. – Спасибо, капрал. – Я снова целую его мокрые губы и крепче сжимаю его ногами. – Если ты вот так будешь тереться об меня, то я возьму тебя прямо здесь и сейчас. – Это угроза? Или обещание? – Я крепче прижимаюсь бедрами к его встающему достоинству и озорно улыбаюсь, пряча эту улыбку в изгибе его мускулистой шеи. Его стальные руки обвивают меня, крепко прижимают, и я клянусь, что, если этот момент продлится до конца моей жизни, я буду совершенно довольна. Отойдя в более мелкую часть бассейна и усевшись на ступени, Исайя ведет ладонями по моим бедрам, подхватывает меня за ягодицы и прижимает к себе. Я резко выдыхаю, когда он входит в меня, и стараюсь принять его еще глубже, а потом откидываю голову назад, сомкнув руки у него на затылке. Он ласкает губами мой затвердевший сосок, а я качаю бедрами вверх-вниз – медленно, потом быстро, потом опять медленно… У нас впереди вся ночь. И весь завтрашний день. И вся оставшаяся неделя. Черт побери – вся оставшаяся жизнь. Никто из нас никуда не денется. Шершавые ладони Исайи гладят мое скользкое тело, вода плещется вокруг нас в такт нашим движениям, мелкие волны ласкают нашу кожу. Ведя руками по его крепким плечам, я касаюсь губами его шеи и запечатлеваю цепочку жарких поцелуев вдоль его ключицы, потом смещаюсь вверх, к подбородку, пока в конечном итоге не нахожу его губы. Я могу целовать Исайю миллион раз, и этого все равно не будет достаточно, чтобы показать, насколько я без ума от него. – Ты невероятно красивая, – говорит он, скользя губами по моим губам и двигаясь во мне. Наши тела раскачиваются в унисон. – Ты лучшее, что когда-либо случалось со мной, Марица. И я намерен всю свою жизнь доказывать это тебе. Я люблю тебя, Марица-официантка. Мои губы изгибаются в улыбке. – Я тоже люблю тебя, капрал Торрес. Эпилог. Исайя Три года спустя Дорогой Исайя! Так странно думать, что это будет последнее письмо, которое я отправлю тебе за границу. В каком-то смысле это радость-печаль, все равно, что закрыть очередной том потрясающей книги, которую мы с наслаждением читали годами, но радости больше, потому что нас уже ждет продолжение. Больше не будет никаких прощаний. Никаких бессонных ночей. Никакого ожидания. Никаких тревог. Не знаю, как ты, но я потратила много времени на размышления о том, что ждет нас дальше. Мне всегда нравилось гадать, что будет впереди, и я всегда считала, что будет неплохо исследовать это будущее вместе с тобой, потому что уверена: твое присутствие сделает любое развитие событий просто невероятным. В своем прошлом письме ты упомянул, что до встречи со мной никогда не хотел детей и что как-то ночью тебе приснилось, что у нас трое детишек, и это привело тебя в восторг. Честно говоря, меня это застало врасплох, потому что я тоже никогда не знала, хочу ли я семью. Я – единственный ребенок вечно отсутствующих родителей, моя кузина – тоже, и это не очень способствует пробуждению семейных чувств, но с тех пор, как я встретила тебя, я то и дело думала… И я хочу большую, шумную, сумасшедшую семью – вместе с тобой. Так что да. Давай сделаем это. Потому что я представить не могу, чтобы сделать это с кем-то еще. До скорой встречи… Навеки твоя – Марица. P.S. Я тебя люблю. Я замечаю ее с другого конца спортзала старшей школы в Бербанке, где у моего отделения проходит официальная церемония возвращения домой. Здесь дико шумно, люди плачут от радости, кричат, бросаются друг другу в объятия, но я вижу только свою девушку в красивом платье с цветочным рисунком – она стоит под баскетбольным кольцом и обводит взглядом зал. Несколько секунд спустя наши глаза встречаются, и ее лицо буквально озаряется светом, отчего мое сердце радостно замирает. Секунда – и она бежит по мне, бросается мне на шею и обхватывает меня своими длинными ногами. – Я вернулся, милая, – говорю я, обнимая ее крепче, чем когда-либо раньше. – Я закончил с этим. Теперь я – весь твой. Она целует меня в шею, снова и снова вдыхая мой запах. – Я так долго ждала этого дня! Я думаю обо всем, через что мы прошли. О нашей случайной встрече. О том, что мы, вопреки всему, не хотим расстаться друг с другом. Я никогда не верил в судьбу, но всегда верил в карму, и мне хочется верить, что я поступил правильно, позволив такой жизнерадостной девушке, как она, влюбиться в меня – несущего на теле и душе немало шрамов. Марица становится на ноги, но не отпускает меня и не сводит с меня глаз. В последний раз мы виделись полгода назад, это была моя четвертая командировка с тех пор, как мы с ней познакомились. Разлучаться всегда нелегко, и неизменно существовал шанс, – о котором мы даже не желали говорить, – что я могу не вернуться домой из очередной миссии. Но я вернулся. Живым и невредимым. Последние несколько командировок были самыми трудными в моей жизни. Оказывается, есть разница – уезжать в зону боевых действий, когда дома тебя никто не ждет, или делать то же самое, когда твоя смерть принесет кому-то горе. Но теперь моя служба в армии официально завершена, и я больше никуда не уеду. Теперь Марица – мой дом. Она – то место, куда я убегаю, когда жизнь становится слишком тяжелой. Она – мое убежище, мой островок покоя среди шторма. Когда я с ней, все тревоги, заботы и демоны отступают, а иногда и растворяются окончательно. – Просьба Йена о досрочном освобождении отклонена, – сообщает она мне, пряча усмешку. – Хорошо. – Этого ублюдка в прошлом году поймали на том, что он присваивал денежки брокерской фирмы в Брентвуде, куда устроился работать. Меня не удивило бы, если бы он стал создателем какой-нибудь финансовой пирамиды, но теперь мы никогда этого не узнаем: он отбывает срок в какой-то тюрьме на восточном побережье, где сидят осужденные за экономические преступления, а когда его выпустят, ему больше не позволено будет работать в финансовой сфере. – Твоя сестра сегодня утром позвонила мне и сообщила эту новость. Хотела, чтобы я передала тебе лично. Хотя в некотором роде это печально. Мне его почти жалко. – А мне нет, – фыркаю я. – Мне жалко тех людей, которые доверили ему свои деньги. – Верно… ну ладно, давай сосредоточимся на важных вопросах. Например, на том, что ты вернулся домой насовсем, и мне не терпится показать тебе свой новый офис на Риверсайд-драйв и представить тебя своей новой ассистентке. – Она слегка подпрыгивает. – Так странно быть чьей-то начальницей, но мне даже нравится. Я целую ее в лоб. Во время моей последней командировки она открыла маленькую фирму, занимающуюся пиаром и веб-разработкой, и сняла дешевый офис в бизнес-центре на Риверсайд. Судя по тому, что она сообщала мне, дела идут хорошо, но лично я этого еще не видел. – Я знал, что ты найдешь место, где будешь в своей стихии. Ни на секунду в тебе не сомневался. Я обхожу зал, прощаюсь со всеми, кого знаю, а потом мы направляемся на стоянку, где Марица припарковала мой винтажный «Порше». – Я знала, что ты сразу же по возвращении захочешь сесть за руль своей машинки, – говорит она, передавая мне ключи, и я радостно хватаю их, а потом коротко целую Марицу в сладкие губы. Как только мы подходим к машине, Марица снова обхватывает меня руками. Она делает это всякий раз, когда я возвращаюсь – обнимает и целует меня, прикасается ко мне сто тысяч раз, словно желая убедиться, что я настоящий, что я здесь и никуда не делся. – Так что дальше? Что ты собираешься делать теперь? Подцепив пальцами ее подбородок, я смотрю в ее прекрасные темные глаза и улыбаюсь. – Первым делом я собираюсь жениться на тебе. Наконец-то. А потом я собираюсь купить тебе дом. А потом мы наполним его детьми. А после этого я намерен провести остаток жизни, старея вместе с тобой. Целая жизнь суббот. Как тебе такое? Марица хихикает. – Я имела в виду… ты есть не хочешь? Может быть, поужинаем? Или заедем к твоей маме? Но мне нравится твой ответ. Мне это кажется совершенно идеальным. Я целую ее, беру за плечи и прижимаю спиной к своей машине. Наше будущее начинается прямо здесь, прямо сейчас, на школьной парковке: бывшая официантка, бывший армейский капрал, и впереди у нас – целая жизнь, наполненная событиями.