– И кто сегодня нассал тебе в кашу? – А, не знаю. Может быть, эта милая девушка, которая раздолбала зад моего «Порше». Сестра прикрывает ладонью рот, борясь со смехом. – Значит, она именно поэтому подвезла тебя до дома? – Угу. Калиста пожимает плечами. – Что ж, я все равно считаю, что она выглядит круто. На ее телефоне всплывает сообщение, Калиста пролистывает его со скоростью света, потом хватает свою сумочку с ближайшего шкафа-тумбочки. Должно быть, одному из ее детей что-то нужно. Или ее мужу. Я представить себе не могу, каково это – когда в тебе кто-то постоянно нуждается. Одна мысль об этом заставляет меня ощутить удушье, а я всю свою жизнь боролся за то, чтобы просто дышать. – Ладно, похоже, твое желание сейчас исполнится, и я перестану приседать тебе на уши, – говорит Калиста, засовывая телефон в сумку. Я прощаюсь с нею взмахом руки и ставлю последнюю банку с кукурузой без ГМО на полку. – Напиши, если что-то будет нужно, – говорит она по пути к двери. Потом останавливается. – И, Исайя… Я поднимаю взгляд, и наши глаза встречаются. – Да? – Не будь унылой задницей и сходи на этот долбаный концерт. Глава 3. Марица – Следующий, – говорит женщина в окошке выдачи предварительно заказанных билетов концертного зала «Минтц», и эти слова сулят мне чудесный вечер пятницы. – Ваше имя? – Марица Клейборн, – отвечаю я, доставая свое удостоверение и просовывая в окошко. Женщина – на ее руках вытатуированы изображения голых красоток, а волосы, подстриженные под каре с челкой, окрашены в роскошный лавандовый цвет, – смотрит на мои водительские права и начинает рыться в стопке билетов, лежащей слева от нее. Минуту спустя она хмурится, словно не найдя моего билета. Но я покупала его вчера через Интернет – он должен быть здесь. – Мне приходило подтверждение по электронной почте, могу показать, – говорю я, копаясь в своей бездонной винтажной сумке в поисках телефона. Сумку мне подарила мама перед тем, как они с отцом переехали в прошлом году в Нью-Йорк, потому что, похоже, свихнулись и устали от жаркого солнца. Мое дыхание учащается. Если я не увижу выступление «Panoramic Sunrise», я буду плакать – а ведь я не плакса. – Нашла. – Женщина берет пластиковый бейджик на широком шнурке. – Он был в ВИП-стопке. Моя челюсть отвисает сама по себе, и я плотно стискиваю зубы. Я не покупала ВИП-билет. Они стоят по пятьсот баксов – это за место в отдельном секторе зала перед сценой, отдельный бар, возможность пройти за кулисы, чтобы лично приветствовать музыкантов, а также шанс выпить с ними пива после закрытия бара. Я покупала билет общего доступа за семьдесят пять долларов. Я знаю, что это так… – Вот, возьмите. – Женщина протягивает мне в окошко бейджик вместе с моим водительским удостоверением, улыбается и смотрит поверх моего плеча. – Следующий! Я хватаю шнурок и надеваю на шею, пока никто не успел заявить, что это большая ошибка, и отобрать его у меня. Пробираясь ко входу на контроль, я ожидаю, что в любую секунду эта ошибка разъяснится, но билетер просто сканирует мой бейдж и взмахом руки указывает мне на менее многолюдную часть зала, предназначенную для ВИПов. Войдя, я нахожу место за пустым столиком на двоих в каких-то шести футах от сцены. Мой пульс ускоряется, я не могу удержаться от глупой улыбки, когда вижу стоящие на сцене гитары и микрофоны. «Panoramic Sunrise» – мой наркотик. Он успокаивает, расслабляет, наполняет меня одновременно уютом и энергией. Их негромкие мелодии – инди-рок, фольк-рок, называйте, как хотите, – резонируют с самыми глубинными областями моей души, и я не могу объяснить или даже полностью понять этого. К тому же ведущий вокалист похож на Адама Левина, только еще горячее, так что… – Вам принести что-нибудь выпить? – Симпатичная официантка с высоким «конским хвостом» и оранжево-красной помадой подходит к моему столику. – Коктейль? – Наверное, амаретто с кока-колой. Спасибо. Они всегда начинают выступление со своего лучшего хита, «Flipside», и это моя самая любимая песня в мире. Местами она грустная, местами веселая, но в основном скорбная и ироничная. – Это место занято? – спрашивает какой-то мужчина, останавливаясь позади меня. Я оглядываюсь через плечо на голос, но к тому времени, как я фокусирую взгляд на этом точеном лице, он уже усаживается рядом со мной. – Опять вы, – говорю я, выпрямляясь. Исайя Торрес держит за горлышко бутылку пива «Корона». – Вот это благодарность за ВИП-билет, – отвечает он, делая глоток пенного напитка и пристально глядя на меня. Я склоняю голову набок, пытаясь осмыслить это. Пару минут назад я убедила себя, что вся эта штука с ВИП-местом была результатом некой удачной ошибки. – Откуда вы узнали, что я буду здесь сегодня вечером? – спрашиваю я. – Догадался, – отвечает он. – К тому же я знаю людей, которые знают людей, которые могут кое-что разузнать. Возвращается официантка с моим коктейлем, и я протягиваю ей карточку, чтобы открыть счет, потом снова перевожу взгляд на Исайю. – Ну, хорошо. Спасибо вам за это, – говорю я ему, сжимая шнурок, висящий у меня на шее. Соскользнув с высокого стула, я высматриваю место перед сценой, потому что группа разогрева уже начинает занимать свои места. – Куда вы? – спрашивает он. – Я собираюсь насладиться концертом. Именно за этим я пришла. Я оставляю его за столиком на двоих. На сегодняшний вечер моя цель – развлекаться и расслабляться. Если он считает, будто я забуду о его вчерашней грубости и наглости только потому, что он сделал мне доброе дело, значит, он явно что-то не то курит. Уголком глаза я замечаю, что он за мной наблюдает. Я не понимаю его, но в этом нет ничего страшного, потому что на самом деле мне и не нужно его понимать. * * * Три часа спустя в зале зажигается свет, и какой-то мускулистый тип ростом не менее шести футов семи дюймов, одетый в черную футболку, подходит с другой стороны к бархатному шнуру ограждения и говорит, что владельцы ВИП-билетов могут последовать за ним. Выходя в коридор вместе с пятью десятками других людей, я каким-то образом оказываюсь в самом начале очереди и жду прямо у гримерки. Сердце мое стучит, как барабан, дыхание сбивается с ритма. Со времен старшей школы я видела их на концертах не менее дюжины раз, но никогда не встречалась с ними лично, настолько близко. Я даже не знаю, что сказать, я боюсь, что начну просто восторженно булькать, не в силах выговорить осмысленную фразу. Но как только дверь открывается и пожилой мужчина с седыми волосами выходит в коридор и смотрит на меня, я откашливаюсь и выпрямляюсь. – Вы первая? – Он указывает на меня, в его выговоре звучит восточноамериканский акцент. Я сглатываю комок в горле и киваю, молча напоминая себе о том, что нужно быть уверенной в себе и не нервничать. – Приготовьте телефон, если хотите сделать фотографии. – Мужчина распахивает дверь. – У вас одна минута. Отсчет пошел. Кейз Мальбек, Лэндон Спенсер, Киеко Айоси, Алек Бастион. Я знаю все их имена. Дни рождения. Историю жизни – из «Википедии». Я видела все документальные фильмы, все музыкальные клипы, все интервью. И вот они здесь, во плоти, сидят передо мной. Здесь же присутствуют еще несколько человек: гримеры, сопровождающие, техническая группа… Но я вижу только их. Кейз, ведущий вокалист, сидит без рубашки. На плечи его наброшено белое полотенце. Он улыбается, когда видит меня, и хотя я уверена, что он улыбается всем своим поклонникам, его взгляд пронзает меня насквозь, он как будто с любопытством изучает меня. – Я – Кейз, – представляется он, потом протягивает руку и кладет мне на плечо, словно мы с ним старые приятели, знакомые давным-давно. Остальная группа привычно занимает места для фотографирования вокруг нас. – А вы? – Марица, – выговариваю я, гордая тем, что мой голос не дрожит, не срывается и не прерывается. Кейз берет у меня из рук телефон. – Исайя, ты нас не снимешь?