— Ты выглядела, Таша. Можешь не сомневаться. — Я принесла бутерброды, — поборов внезапный приступ смущения, я неловко протягиваю Джейдену пакет. — Надеюсь, ты любишь брезаолу. — Приготовила домработница? — он забирает его у меня и садится на покрывало. — Нет. Я сделала их сама. Джейден бросает на меня быстрый взгляд, после чего ныряет рукой в пакет и достает оттуда один из бутербродов. Только сейчас я замечаю, как неровно нарезан хлеб и какие толстые ломтями нарублен сыр. — Я не сильна в готовке, поэтому если тебе не понравится, можешь их не есть. — Мне нравится, Таша, и я обязательно их съем, — глаза Джейдена смотрят в мои, смущение покидает меня и неожиданно становится хорошо. — Садись. Я опускаюсь на плед рядом с ним, и Джейден, отложив пакет в сторону, немедленно меня обнимает. В этом прикосновении нет ни намека на секс, но кожа все равно покрывается мурашками. Просто поразительно, что спустя тринадцать лет, мы снова находимся здесь вдвоем. — Ты обещал мне рассказать, как ты жил. — Что ты хочешь узнать? — Хочу знать все. Джейден кладет руки себе на колени и смотрит под ноги. Молчание длится почти минуту, но я терпеливо жду, потому что знаю, что рано или поздно он начнет говорить. — После того, как мы покинули ваш дом, мама сменила три места работы, пока не устроилась в одну семью. Платили хорошо, но ей было сложно туда добираться, потому что дом находился в элитном районе, а снимать квартиру поблизости мы не могли себе позволить. Хозяева предоставляли комнату для прислуги, но с условием, что Роза будет жить в ней одна. Они были категорически против чужих детей в своем доме. Ей нужна была эта работа, и было решено отправить меня к дяде. Джейден замолкает и, сорвав травинку, начинает крутить ее в руках, а я молча слежу за движением его пальцев, мысленно умоляя его продолжать. — Я прожил у него тринадцать лет. Роза проработала в том доме два года, а после решила вернуться в Португалию. — Она не предложила тебе поехать с тобой? — Возможно, она этого хотела. Перед ее отъездом они с дядей заперлись у него в кабинете, но в суть разговора меня не посвящали. А потом она уехала. Злость и обида за Джейдена начинают клокотать во мне. Роза всегда относилась к нему не так, как он того заслуживал: постоянно срывалась из-за мелочей, и однажды я увидела, как она била его полотенцем. Может быть, и лучше, что она уехала. Нет, конечно, не лучше. Это ведь равносильно тому, что она его бросила. — А дядя? Как он к тебе относился? — Он относился ко мне хорошо. Благодаря ему я смог пойти учиться. — Он дал тебе денег? — Можно сказать и так. Он дал мне возможность их заработать. — И какая это была работа? Джейден поворачивается ко мне и в течение нескольких секунд изучает мое лицо. А я начинаю волноваться, потому что чувствую, что сказанное вряд ли мне понравится. — Я не собираюсь воротить нос и падать в обморок, что бы ты мне сейчас не сказал. — У моего дяди есть игорный бизнес, — твердо говорит Джейден, не переставая смотреть мне в глаза. Сейчас я снова вижу в них то самое выражение: холод, смешанный с опасностью. — Я выбивал для него деньги у должников. Я и еще несколько человек. За это он мне хорошо платил. — Как это происходило? — Я приходил к ним домой или на работу. Угрожал. Если было нужно — избивал. Во рту становится сухо, а пульс отбивает бешеный ритм, но я стараюсь не подавать виду. Он ведь делится этим со мной. Доверяет мне. — Тебе это нравилось? — Нет, Таша, — Джейден слегка качает головой, и его взгляд начинает теплеть. — Мне это совсем не нравилось. Поэтому перед тем как перевестись в этот университет, я сказал, что больше не буду этим заниматься. — И он тебя отпустил? — Да. Кроме меня у Лаго больше нет преемников, и он посчитал, что образование мне понадобится, чтобы вести дела. — Ты до сих пор живешь с ним? — Нет, хотя он на этом настаивал. Ему почти семьдесят и у него большой дом. — Тебе было страшно этим заниматься? Ведь… это противозаконно и тебя могли забрать в полицию. — Полиции я боялся не так сильно, как того, что могу убить. Однажды я ударил одного должника, а он неудачно упал и ударился головой о стену. Было много крови и мне стало по-настоящему страшно. Я не знал, как буду жить, если он умрет. К счастью, он выжил. Я опускаю взгляд на ладони и вижу, как они дрожат. Эту дрожь передается телу, и через пару секунд меня колотит так, что начинают постукивать зубы. Вдохнуть не получается — в груди вновь разбухает знакомый ком, и перед глазами темнеет. — Таша, — Джейден касается моей спины, во взгляде плещется тревога. — Я тебя напугал. Я судорожно кручу головой, пытаясь вернуть себе самообладание, заранее зная, что в ближайшие несколько минут это вряд ли возможно. Мне слишком хорошо знакомо это состояние, преследующее меня на протяжение тринадцати лет. — Это я виновата, — выходит из меня сдавленным хрипом. — Это все из-за меня. — О чем ты говоришь, Таша? — Джейден перехватывает рукой мою талию и разворачивает к себе. — В чем ты виновата? — В том, что это случилось. В том, что вы уехали… В том, что жил так. — Глупости, Таша. Ты здесь не при чем… — Это я во всем виновата, — лицо Джейдена расплывается перед глазами, к горлу подкатывает спазм тошноты — еще один симптом моей боли. — Я виновата… мне нужно было… это я виновата. Прости меня... Прости. Прости меня. Рыдания беспощадно пробивают себе путь наружу из недр моего тела, заставляя бешено содрогаться. Контролировать их не получается: когда я зажимаю глаза ладонями, слезы льются из носа и рта вместе со всхлипываниями. — Ты не должен был тогда уезжать… Я не должна была тебя отпускать. Если бы я была сильнее, ты бы не разбил эти чертовы куклы. Ты бы остался со мной. — Таша, — я чувствую, как Джейден гладит меня по лицу и прижимает к себе. — Тебе было девять. Это был мой выбор. Ты не виновата. — Я знаю, что виновата. — Нет, ты не виновата. Ты должна слушать меня. Ты не виновата. Слышишь? Не виновата. Я все решил сам. Я не знаю, сколько времени мы так просидели: я, рыдая впервые за тринадцать лету на плече у Джейдена, и он, терпеливо убеждая меня в том, что в случившемся нет моей вины. Знаю только, что достаточно для того, чтобы тот груз, который давил на меня столько лет и с которым не могли справиться именитые психотерапевты, меня, наконец, отпустилю Глава 17 — Как тебе вот это? — Кристина трясет перед моим лицом вешалкой, на которой болтается что-то полупрозрачное и зеленое. — Ты это мне предлагаешь или себе? — Себе. Думала, надеть ее на вечеринку Хэллоуин, — она прикладывает ткань к себе, заставляя меня фыркнуть. — Если ты будешь весь вечер носить подмышкой тыкву, то бери. А если нет — тогда советую приглядеться к другим цветам, которые не сделают твою кожу похожей на заплесневелый сыр. Это не первые наши совместные прогулки по магазинам, а потому от моей ремарки Кристина и ухом не ведет: возвращает вешалку на место и прикладывает к себе следующий наряд. — А этот? — Гораздо лучше. Подойдет к тем туфлям, которые я выбрала для тебя в Barney's. — Тогда иду мерить. Подкинешь меня на собрание, после того как мы закончим? Моя машина на техобслуживании. Кристина идет в примерочную, а я застываю с кашемировым шарфом в руке, растерянно глядя перед собой. Через час я договорилась встретиться с Джейденом, и он пообещал показать свою квартиру. Как я могла забыть о собрании? Я же председатель студенческого комитета, черт подери. — Тебе придется добраться самой и провести его за меня. Кристина выныривает из-за двери примерочной в одном бюстгальтере, в круглых глазах плещется удивление. Еще бы. Я пропустила собрание лишь однажды, когда перенесла операцию на колене. — Как это без тебя? Да меня никто слушать не станет. — Так сделай так, чтобы слушали. Если Элайза и Катарина снова начнут крутить носами, передай им, что я с радостью их заменю. Сестры Майерс мечтают заполучить их места. — А ты куда?