Дэвид откинул со лба прядки каштановых волос. Он был худощав, лицо походило на детское: круглые щеки, широкий нос. – На кларнете. – Как король свинга? – Кто? – Ну, знаешь, Бенни Гудмен?[1] Разве не он доказал, что кларнетисты могут играть стоящее где угодно? – Слова вылетели прежде, чем я поняла, сколь оскорбительный у них подтекст. – Прости. Это было грубо. У кларнетистов множество отличных возможностей для игры. Марш, оркестр. – Теперь я говорила высокомерно. – Лили играет на гитаре, – сообщила Изабель. – Пытаюсь играть. – Не поздно ли забрать свое приглашение зайти в дом? – Хотите что-нибудь выпить? – Конечно, – ответил Габриель. – Изабель, помоги мне на кухне. Она проследовала за мной, и, когда мы оказались вне зоны слышимости парней, я прошептала: – Почему ты так со мной поступаешь? Изабель вздохнула: – Я думала, если ты не узнаешь, что сегодня идешь на свидание, то и времени на панику у тебя не останется. Ты не будешь мысленно проигрывать разговор и представлять результаты. – Ты решила, моя неуклюжесть – результат предвкушения запланированных неловких для меня ситуаций? – Вообще-то, да. Я хихикнула: – Ну, теперь ты знаешь правду. Изабель тоже хихикнула: – Похоже на то. Да ладно тебе, разве Дэвид не прелесть? И такой уравновешенный. Вы, ребята, отлично друг другу подходите. Я закатила глаза. – Дай ему шанс, – попросила Изабель. Я достала из шкафчика стаканы и положила в них лед из морозилки: – Почему бы и нет? – Прости, что не предупредила тебя. Я правда думала, что так будет лучше. Я знала, что у Изабель были благие намерения. – Все нормально. Вот, возьми эти два. А я проверю братьев. Вернусь через минуту. Я открыла дверь в комнату с телевизором. Уайат и Джона сидели на диване, устроив между собой кролика. – Эй, я же попросила убрать кролика, – сказала я. – Он где-нибудь написает, и мама этому не обрадуется. – Он смотрит шоу, это его любимое. Когда оно закончится, уберем, – объяснился Уайат. Я улыбнулась: – Вы странные. – И мне это нравилось. – Как только закончится и ни секундой позже. – Ладно, – пропели мальчишки хором. Я вернулась на кухню и наполнила еще два стакана водой. Ладно, ты можешь вести нормальный разговор и не выглядеть при этом глупо. Вот, хорошее напутствие. Вернувшись в гостиную, я увидела, что Изабель принесла из моей комнаты гитару и наигрывала выдуманные аккорды. – О, Лили, иди сюда. Садись, – сказала она. – Я как раз говорила ребятам, что ты им сыграешь. Я застыла в дверях со стаканами в руках. Не только потому, что мне хотелось вбежать, забрать у нее свою детку и убрать обратно в защитный чехол – я разрешала Изабель касаться гитары, доверяла ей, – но еще и потому, что мне не хотелось играть. Нисколечко. Мне было сложно общаться с новыми людьми, но играть – это совершенно другой уровень. Я научилась играть на гитаре, чтобы писать песни, которые будут исполнять другие люди. Я не желала выступать перед кем бы то ни было. Изабель, встретившись со мной взглядом, судя по всему, тут же прочла мои мысли. – А, необязательно. Я сама поиграю, – пролепетала она. – Да ладно тебе. Лили, Изабель уже несколько месяцев хвалится тобой, – вмешался Габриель. – Дай послушать. – Я… Стаканы заскользили в руках. Я поставила их на край столика и вытерла ладони о джинсы. – Ты не обязана, – вступился за меня Дэвид, и я благодарно ему улыбнулась. Изабель поднялась: – Пойду уберу ее. – Я сама. Я забрала у нее гитару. Убрала в чехол, спрятала его под кровать и снова присоединилась к ребятам. Изабель с покаянным видом теперь сидела на полу. Я улыбнулась подруге, давая понять, что не злюсь на нее, и устроилась рядом. – Извини, – тихо произнесла она. – Ничего страшного. Изабель засунула руку в коробку с «Лего»: – Нам надо устроить соревнование по строительству кораблей. – Да, – поддержал ее Габриель. – Я король «Лего». – Это самопровозглашенный титул или тебя кто-то назначил? – спросила я. Изабель рассмеялась. Габриель напустил на себя обиженный вид: – Назначили, конечно. – Он спустился к нам на пол и взял горсть деталей. – Мой папа. Только я собралась заявить, что отцы – нечестные судьи, в комнату с чем-то в руках забежал Уайат. За ним со слезами на глазах появился Джона, по его подбородку стекала кровь. О нет! – Я его вырвал! – объявил Уайат. Только через секунду я разглядела, что в руках он держал зуб, а еще через одну поняла: это зуб Джоны. Джона толкнул его в спину: – Я хотел сам его вырвать. Я вскочила и обняла братишку за плечи: – Притормози, вампир, нужно прополоскать рот после еды. Он засмеялся сквозь слезы, но больше никто не развеселился. Все выглядели напуганными. – У него шатался зуб, – быстро прояснила я. – Уайат, в следующий раз не делай так. – Он трусил. Мама сказала, если он его не вырвет, то проглотит во сне. Тут в гостиную прискакал кролик. Устремился прямо к Дэвиду и описал его ногу в носке. Не знаю, то ли рефлекторно, то ли от отвращения, но Дэвид дернул ногой и отправил кролика в полет по комнате на три-четыре метра. Джона ахнул.