Она была послушницей, которая только и делала, что пыталась сохранить мир, даже когда ее муж сердился... даже когда он становился жестоким. И вот, наконец, после многих лет уступая ему, бездействия, вместо того, чтобы забрать нас так, как она должна была, этот ублюдок наконец-то выполнил свое обещание и убил ее на озере на глазах у нас с Романом, когда мне было двенадцать, а ему десять. После этого все пошло наперекосяк, потому что, хотя она мало что делала против него, она была его грушей для битья на протяжении большей части моей жизни до этого момента. Это не значит, что ублюдок никогда не занимался рукоприкладством по отношению ко мне и Роману, когда я не мог его защитить. Но после ее смерти вся та ярость, которую он держал в себе, была обращена на нас. Мне было семнадцать лет, когда я впервые убил. Мы могли бы убежать и оставить его в покое, но после стольких лет издевательств я наконец-то стал больше его, сильнее. И он позаботился о том, чтобы я закипал яростью, достаточной для того, чтобы выбить из него жизнь. Роман мне помог. Но именно я нанес последний удар по голове. После этого... мы ушли. Мы бежали до самого Сакраменто и ни разу не оглянулись назад. Я моргнул, когда воспоминания улетучились, и на меня нахлынула реальность. Я заглушил двигатель и спрыгнул с мотоцикла. Оглядел окружающую обстановку, глубоко вздохнул и попытался вернуть контроль над ситуацией. Долгое время здесь были только Роман и я. Затем он решил на несколько лет переехать в Западную Вирджинию. Я не винил его за то, что он хотел уйти, найти себя как человека, отдельно от меня. Но это не означало, что мне это чертовски нравилось. Роман окончательно переехал в Сакраменто около семи лет назад - ко мне. Я уже не был так одинок, как раньше. Не с братьями по клубу, не с Домиником Мэдденом, президентом клуба, но, черт возьми, большую часть времени мне все еще казалось, что это так. Насос щелкнул, давая мне понять, что я закончил, и я вставил его обратно в держатель, после чего направился в почти пустой магазин. Паренек, стоявший у кассы, настороженно посмотрел на меня. Я проигнорировал его. Он не упустил из виду, что на мне была куртка “Королевской рати”. Я направился к дальним стеллажам и взял бутылку воды, когда колокольчик на двери снова звякнул, сообщая о том, что вошел еще один человек. Моя кожа покрывалась мурашками от настороженности, и я замер, глядя в выпуклое зеркало на углу, чтобы увидеть спину маленькой девочки, стоящей у кассы. -Привет, Лейни. Как дела в Подвале? - спросил парень у девушки. "Подвалом" называли местную боксерскую арену, расположенную неподалеку. Для широкой публики это было место, куда люди приходили тренироваться и заниматься спортом. Но чаще всего в выходные дни на нижнем уровне до поздней ночи проводились нелегальные бои. “Королевская рать” получала процент от прибыли, полученной от ставок. В обмен на это мы предоставляли защиту Оззи Рейесу, маленькому гнусному ублюдку, которому принадлежало это место. Я обратил более пристальное внимание на парня и девушку, гадая, кто она и как связана с Подвалом. Я не видел ее лица, только спину и стройную фигуру. Темно-коричневые волосы, перемешанные с медными прядями, ниспадали вниз до пояса. Длинные стройные ноги выглядывали из белых шорт, а из темно-серых кроссовок выглядывали несочетаемые разноцветные носки. Она была маленькой. По моим подсчетам, ее рост составлял около ста шестидесяти пяти сантиметров, что на целый фут ниже моего. В ней было что-то хрупкое, неловкое и юное. И, возможно, красивое. Глаза парня загорелись нескрываемым вожделением, когда он разглядывал девушку. Я почти улыбнулся. Парнишка был тощим, выглядел так, словно едва начал расти и ему не помешало бы пару уроков гигиены - не то, чтобы я, блядь, мог говорить сейчас об этом, учитывая, что я был в пути почти двое суток и останавливался только на сон и еду на несколько часов в промежутках. -Все стабильно, - сказала она, голос девушки слегка дрожал, показывая ее возраст. Ей было примерно столько же, сколько и ребенку за кассой. -Мне нужна пачка сигарет для папы, - сказала она. Парень кивнул и отошел в сторону. Я приподнял бровь. Вряд ли ей было восемнадцать, а девчонка едва заметно поморщилась, что, вероятно, говорило о том, что она не в первый раз делает такую покупку для своего отца... или для себя, хотя я так не думаю. Я не знал, почему я так решил. Могу предположить, что ее отец - Оззи. Я знал, что у этого урода есть дочь, но не помнил, сколько ей лет, да и не узнавал это, однако меня заинтересовало взаимодействие этой девушки с пареньком... Нет, заинтересовала только девушка. И я ни хрена не понимал, почему. Она бросила на прилавок несколько долларов. -Спасибо, Джонах, - сказала она, взяла пачку и повернулась, впервые показав мне свое лицо. Я застыл на месте. Все внутри меня словно замерло, и я мог только смотреть на нее. Красивая - это не то, что я бы использовал для описания девушки. Скорее... интригующая. И мне было чертовски интересно, по непонятным для меня причинам. В этой девушке не было ничего, что могло бы удержать меня на месте, ничего, что могло бы приковать мое внимание, но она это сделала. Густые темно-каштановые волосы обрамляли маленькое лицо, утонченный нос, губы интересной формы, которую я не могу точно описать, и высокие скулы, благодаря которым большие зеленые глаза еще больше выделялись на фоне золотисто-загорелой кожи. Не было ни одного изъяна, который я мог бы заметить. Эта девушка была идеальным воплощением невинной привлекательности, которой я не мог налюбоваться. Сердце колотилось в разрозненном ритме, громко отдаваясь в ушах. Моя реакция - это была не похоть, не интерес и даже не одержимость. Это был инстинкт. Инстинкт, что все это может стать моим... когда-нибудь. Что-то внутри меня понимало, что эта девушка, эта интересная на вид девушка, которая, казалось, взывала ко мне на каком-то глубинном, непонятном мне уровне, когда-нибудь станет моей. Моей. Она не смотрела на меня. Я сомневался, что она даже заметила, что я здесь, и прошла едва ли не секунда, когда она повернулась и показала свое лицо, прежде чем снова отвернуться и направиться к двери. Но мне показалось, что прошло гораздо больше времени. Казалось, что все происходит в замедленной съемке, и мне оставалось только застыть, наблюдая за ней. Колокольчик зазвенел, когда она открыла дверь и ушла, оставив в моих ушах рев, который мог слышать только я. Блядь. Я вспомнил, как парень назвал ее. Лейни. Два простых слога слова, прозвучавшие в моих ушах, которые должны были быть пустыми. Но они были не такими.