Я без раздумий направился к ней. *** Был полдень До окончания занятий в этой школе оставалось пятнадцать минут, а значит, я был в пятнадцати минутах от того, чтобы мельком увидеть ее. Меня не должно было быть в пределах двадцати миль от гребаной средней школы, но я, блядь, был здесь. Никто не знал, что я слежу за дочерью Оззи Рейеса. Наблюдал за ней с семнадцати лет. И хотя ее отец был не так знаменит, как покойный отец Райли, когда Роман преследовал девушку, я сомневался, что копы отнесутся к моему присутствию слишком благосклонно. И эти маленькие придурки всегда находили способы, как бы заключить меня за решетку навсегда. Я был осторожен. Меня не поймают за что-то, что я не должен был делать... Вот было бы здорово, если бы эта маленькая девочка стала причиной моего падения. Иронично, правда, если учесть, сколько дерьма я устроил Роману с Райли в начале их отношений. Лейни не должна учиться в школе. Она должна была закончить ее в прошлом году, но, судя по медицинской карте, в тринадцать лет она получила тяжелую травму при падении с лестницы, из-за чего на месяц выбыла из школы. В итоге она пересдала экзамены. Я не верил, что "падение" действительно было таковым, но если бы я не поговорил с девушкой сам или с тем, кто, как я подозревал, виновен в ее травмах, я бы не получил полной информации. И я ее скрывал. От мира... и от меня. Никто не знал о ней, кроме Эджера и Броуди, но это только потому, что я приставил к ней этих здоровенных ублюдков, чтобы защитить ее от всего и всех. Но ведь оба мужчины не могли быть с ней двадцать четыре на семь. При этой мысли у меня сжались кулаки. Я не хотел, чтобы они были с ней так долго. Когда прозвенел звонок, и ученики выскочили из здания, словно сам дьявол наступал им на пятки, мое внимание вернулось к окружающей обстановке. Мой взгляд скользил по лицам, от одного ребенка к другому, пока внезапно я не заметил вспышку желтого. Я рассматривал ее, чувствуя, как сжимается сердце при виде маленькой девочки, казавшейся такой уставшей от тяжести своего рюкзака. Сегодня у нее были распущенные волосы, темные локоны струились до поясницы, лицо было без макияжа, но от этого не менее очаровательным, ее интересные черты привлекли мое внимание так же, как и в тот первый день. Кусок дерьма в черном Corvette подъехал к школе, и я еле сдерживал свое самообладание, наблюдая, как она забирается в машину вместе с маленьким ублюдком. Я ничего ему не сделал, потому что он не дал мне повода. Он был ее единственным парнем с тех пор, как я начал наблюдать за ней, и я не знал, что мне с этим делать. Но я догадывался, чем хочу заняться. Черт побери, как же сильно я этого хотел. И все же... Я не хотел причинять ей боль, преследуя этого ублюдка, если он ей действительно дорог. Никогда еще мне не приходилось бороться с чертовой нерешительностью. Обычно я просто действовал. В моем мире не было места колебаниям или нерешительности, потому что это, скорее всего, означало бы мою смерть. Но с ней... Я не знал, что мне делать. Я подошел к своему мотоциклу и сел на него, уезжая и оставляя Лейни позади до следующего раза, когда я приеду и увижу ее. Глава 3 Лейни Я вернулась домой чуть позже захода солнца, наслаждаясь легким прохладным ветерком, который веером прошелся по моей шее. Была середина апреля, оставалось чуть больше месяца до окончания школы и выпускного. В это время года в Сакраменто было жарко, а в трейлере без кондиционера и в тесном помещении - еще хуже. Я с ужасом ждала каждого шага, ведущего к входной двери, замедляясь и вглядываясь в трейлер, в котором жила с самого рождения, за исключением нескольких волшебных лет, проведенных с бабушкой. Папа купил его, когда они с мамой только начали встречаться. Около восьми лет, когда мама уехала, я жила с бабушкой, пока мне не исполнилось тринадцать. Хотя у нее было не так уж много: маленький домик в стиле ранчо, в котором я прожила с ней пять лет, это был один из лучших периодов в моей жизни. В финансовом отношении дела у отца шли гораздо лучше, но он по-прежнему жил в ветхом трейлере, в котором прожил двадцать лет. И он был разрушен. Краска снаружи облупилась, трава поникла, а на газоне вылезли сорняки. Наш сосед сидел в кресле на газоне и курил травку. Это был человек, который поселился по соседству с нами около трех лет назад. Спокойный мужчина, хотя и слишком грубый, чтобы я пыталась с ним подружиться. Он был большого размера, с именем Эджер, что было бы круто, если бы я не думала, что это его кличка в банде, или что-то в этом роде, хотя банды у нас здесь были небольшие. Еще я несколько раз видела, как он тренируется в папином боксерском зале. Отец пытался завербовать его, заставить драться, когда только открыл подпольный бойцовский ринг, но Эджер не клюнул. Хотя отец и ненавидел это, он ничего не мог сделать. Один взгляд на нашего соседа, и мы оба понимали, что папа не сразится с ним. Он был одет в шорты для бега и черную майку, демонстрирующую все татуировки на его теле, включая шею и лицо. Это только усиливало пугающий вид этого человека, и хотя он никогда не давал мне повода опасаться его, я с самого начала научилась обходить мужчин, похожих на него. Он не сводил с меня глаз, пока я шла мимо его трейлера к своему. Я поспешила прочь, не поднимая головы и стараясь не замечать напряженности в его глазах. Он всегда так смотрел на меня. Я ненавидела жить здесь. Не было ничего, что я ненавидела бы больше, чем жизнь тут, но я застряла. Сакраменто был дорогим городом, и я никак не могла найти работу на полный рабочий день и одновременно учиться в школе. Более того, папа пригрозил, что перестанет оплачивать бабушкино место в доме престарелых и оставит заботу о ней на усмотрение штата, если я уеду, когда мне было семнадцать, на пороге моего восемнадцатилетия. Я не знала, почему он так хотел, чтобы я была с ним дома. Почему он так настаивал на том, чтобы я осталась и помогала ему с боями, когда казалось, что он даже не хочет, чтобы я была рядом с ним половину времени. Не тогда, когда он много раз говорил мне, какой ошибкой было вступать в отношения с мамой, потому что это привело ко мне. Я закрыла глаза, когда острая, пронзительная боль появилась в моей груди. Быть нежеланной для родителей было не в новинку. Я знала об этом с тех пор, как поняла, что родители должны любить своих детей, но некоторые родители не любят, и мои как раз относился к последней категории. Больше не должно было быть больно... но это было так.