Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 45 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Китайская мысль предполагает, что вся природа находится в психофизическом единстве или имеет унитарную целостность, которая, однако, ускользает от наблюдения, концентрирующегося на деталях. На Западе мы находим примеры аналогичного взгляда на мир в древности и в Средние Века, прежде всего в учении о симпатии всех вещей и в астрологии. Эту же точку зрения все еще можно было найти и в философии эпохи Возрождения, где все космическое существование понималось в символической и психофизической целостности Эта целостность была основана на постулировании существования Мировой души или на принципе симпатии. Идея синхронистичности Юнга ближе всего к концепции изначальной гармонии (prestabilized harmony) Лейбница[30]. По его мнению, Бог как создатель вещей, проявил первые монады как «вспышки» других монад или Своей собственной сущности. Там нет причинной связи между монадами. Человеческие души — это монады, а поскольку мы человеческие существа, мы не можем причинно влиять друг на друга, как «монады без окон». Тот факт, что мы можем общаться друг с другом и, что связи очевидно действительно устанавливаются, основан на взаимосвязи всех монад как синхронизированных часов. Все они испытывают одни и те же ощущения в одно и то же время, потому что находятся в гармонии между собой, вследствие чего, нам кажется, что причинные связи имеют место быть. Единственное различие между концепцией Юнга о синхронистичности и концепции изначальной гармонии Лейбница заключается в том, что последняя предполагает, что синхронистические явления являются по сути общими и регулярными явлениями, в то время как юнгианцы считают, что такой взгляд не находит эмпирических подтверждений. Например, мы не в состоянии предсказать появление синхронистических явлений. Они ускользают от всех попыток это сделать. Если бы они происходили регулярно, то мы были бы в состоянии их предсказывать. Однако максимум, что мы можем сказать это то, что нечто синхронистическое может произойти когда имеет место констелляция архетипов, и если что-то случится, то случившееся будет иметь такое же значение, что и архетип. Но мы не можем предсказать эти события с полной уверенностью, это может произойти, а может и нет. Другими словами, синхронистические явления, в той мере, в которой мы до сих пор были в состоянии наблюдать их и узнать о них, бывают лишь эпизодически, что свидетельствует против идеи «предустановленной гармонии». Кроме того, Юнг говорит нам, что элементы условности в природе, то есть все события, которые не следуют из причинно-следственных связей, если их рассматривать извне, то есть физически, представляют собой не бесформенный хаос, но проявляются в психической интроспекции как шаблон событий, основанный, по-видимому не только на психическом, но и на психофизическом существовании. Единственный законосообразный фактор, который может быть обнаружен в этих синхронистических событиях заключается в том, что они, как правило, происходят тогда, когда констелляция архетипов интенсивно проявлена как внутри, так и вокруг наблюдателя. Как правило, это имеет место в препсихотических (prepsychotic) состояниях, таких как перевозбуждение (hyperexcited) доходящее до психотического взрыва. В такие моменты, всегда наблюдается мощная и интенсивная констелляция основных архетипических уровней психики. Синхронистические события происходят также и в критические моменты жизни. Мы знаем из парапсихологической литературы о том, как часто подобные явления окружают смерть близких друзей и родственников. Таким образом, в момент смерти, рождения, первого большого опыта любви, и так далее, то есть во всех тех глубоких и захватывающих ситуациях, общих для всего человечества, архетипы или архетипический уровень бессознательного констеллируют синхронистические события, которые, как правило, происходят. Они не обязательно должны произойти, но они «как правило», часто это делают. Они происходят гораздо чаще, чем принято думать, и когда они случаются у нас всегда есть возможность, если мы в состоянии разобраться в ситуации, обнаружить архетипическую констелляцию стоящую за ними. Таким образом, нам представляется, что в случайных событиях проявляется нечто, что их обуславливает, и на чем основывается не только сфера психических состояний, но и психофизический поток событий. Но когда я использую выражение «основан на» его ни в коем случае нельзя интерпретировать причинно, Артур Кестлер (Arthur Koestler) обвиняет Юнга в том, что в своем эссе о синхронистичности он выражается слишком замысловато. К сожалению, он не заметил того, что это невозможно сделать иначе, потому что наш язык совершенно четко причинно структурирован и полностью ориентирован на поиск причины и следствия. Мы так привязаны к идее причины и ее влиянию, что, лингвистически и интеллектуально, мы не можем получить от него ничего иного. Мы должны скорее увидеть синхронистические явления в понятиях обыденной речи или таковости сопряженности, которая не может быть упрощена дальше с точки зрения беспричинной (акаузальной) модальности. Когда мы рассмотрим эту концепцию более внимательно, мы увидим, что в будущем она может быть расширена. Юнг отметил, что в природе существует также и то, что он назвал беспричинными упорядоченностями, к которым относятся все априорные факты в физике, например, период полураспада и скорости света. Они также не могут быть объяснены причинно, они могут лишь наблюдаться, но мы не можем указать для их существования никакой причины. В психической сфере беспричинные упорядоченности можно найти в свойствах натуральных чисел. Естественные целые числа представлены в психическом содержании так, как они и есть. Пять, например, является простым числом. То есть именно так, как оно есть. Мы не можем спросить, почему пять — это простое число, Это одно из них и все видят, что это именно так. Другими словами, наше психические, интеллектуальные процессы упорядочены таким образом, что это кажется нам очевидным. Мы устроены так, что мы должны увидеть числа именно таким образом. Возможно, на других звездах есть и другая психическая структура, для которой это будет не так. Но для нас это так, хотя мы не можем найти для того причину. Задавать вопросы; «почему?» или «Откуда это взялось?» или «Что делает его таким?» — кажется, бессмысленно. Свойства натуральных целых чисел, таким образом, относится к психической упорядоченности точно так же, как период полураспада к упорядоченности физической. Оба эти явления Юнг характеризует понятием «беспричинных упорядоченностей», под которыми он подразумевает априории «просто так», то что мы не можем объяснить с точки зрения причинно-следственных законов или вероятностей. Таким образом у нас есть два явления: с одной стороны, что-то вроде беспричинных упорядоченностей, которые кажется существуют в области как психической, так и материальной реальности, а с другой стороны, спорадические, нерегулярные синхронистические события. Беспричинные упорядоченности регулярны, обычно определяемы, общезначимы, и наблюдаемы во все времена. С другой стороны, для спорадических случаев синхронности все это оказывается не верным. Такие явления, в первую очередь характеризуются как неожиданные, нерегулярные, непредсказуемые. Но они также проявляются в беспричинной упорядоченности. В этой связи Юнг выдвинул гипотезу, согласно которой синхронистические события, будучи спорадическими «чудесами», были лишь частным случаем более общего принципа беспричинной упорядоченности. На самом деле, это те особые случаи, когда наблюдатель находится в состоянии знать tertium comparationis, смысл одновременности психических и физических событий. Однако, вполне может быть и так, что мы часто не в состоянии признать наличие смысла в том, что произошло, и поэтому не можем понять случившееся как психофизическое синхронистическое событие. Мы ни в коем случае не рассматриваем архетип как причину синхронистических событий. Для этого необходимо было бы использовать причинно-следственную логику. Было бы лучше сказать, что синхронность является частным случаем беспричинной упорядоченности. Беспричинная упорядоченность появляется или проявляется в этих явлениях, но она не приводит к ним. Таким образом, нашим определением было бы следующее: архетип является структурой априорной психической упорядоченности, которая может восприниматься посредством самоанализа. Если синхронистическое событие как-то сопоставляется с этим архетипом — продолжает Юнг — то есть, если событие, которое происходит во внешнем мире вписывается в его смысл, то это событие следует считать следующим той же базовой модели. То есть, в данном случае, что оно упорядочено по тому же принципу. Однако, этот вид синхронистической упорядоченности, отличается от общей беспричинной упорядоченности (целых чисел или разрывности в физике) тем, что последняя происходит с регулярностью, а первый нет. Он скорее представляет собой уникальный акт творения во времени. Здесь мы подходим к вопросу о том, существовали ли эти архетипические структуры всегда и в некотором роде уже присутствовали в первичной материи Вселенной, или же они появились позже. По мнению Юнга, основные структуры существовали всегда, но в них происходят все новые и новые акты творения. Юнг пришел к выводу, что архетип является тем пределом, за который мы никогда не сможем выйти. Он является предельной, наиболее фундаментальной структурой нашего психического существа, которую мы не можем преодолеть. Однако даже в этих архетипических моделях акты творения могут иметь место, в смысле продолжающегося творения (creatio continua). Это выражение относится к мнению блаж. Августина о том, что Бог вечно прибывает вне времени, и поэтому в Его уме, находящемся вне времени, все то, что происходит в мире совпадает, и только мы, люди испытываем движение времени и рассматриваем разворачивание творения во времени в виде последовательных событий, Но Бог, как создатель может вмешивается в процессы происходящие в мире. В связи с чем, если делать короткий экскурс в теологию, мы должны напомнить, что принцип причинности соответствует образу Божьему. Отец причинности, Декарт, оправдал абсолютный детерминизм всех природных процессов, говоря, что Бог никогда не изменяет свои установленные законы. Однако, как мы знаем из Библии, Он порой все же может изменять их, и трудно понять, почему человек должен препятствовать Богу, проявлять творчество! Но это не приходило в голову Декарта. Бог однажды создав правила должен был придерживаться их во все времена. Мы могли бы также сказать: Богу было разрешено публиковаться до 120 года нашей эры, после чего все дальнейшие публикации Ему были запрещены! Синхронистические явления, таким образом, представляются актами творения во времени (acts of creation in time), о которых Юнг говорит в заключение: «Разумеется мы должны проявить осторожность и не считать „беспричинным“ любое событие, причина которого неизвестна. Беспричинность, как я уже говорил, можно искать только там, где существование причины представляется немыслимым. Но критерий „мыслимости“ — это идея, которая сама требует предельно осторожного подхода. Если бы атом соответствовал его первоначальной философской концепции, то его способность к делению была бы немыслимой. „Смысловые совпадения“ вполне мыслимы как чистая случайность. Но чем больше они множатся и чем более значительным и более точным является совпадение, чем меньшей представляется их вероятность и чем большей становится их немыслимость, до тех пор, пока они уже не могут считаться чистой случайностью, но, за неимением причинного объяснения, о них приходится думать, как о „смысловых совпадениях“. Однако, как я уже говорил, их „необъяснимость“ проистекает не из того, что причина их неизвестна, а из того, что разум попросту не может себе представить такой причины. Это необходимое состояние, когда пространство и время теряют свое значение или становятся относительными, ибо в этих условиях причинность, которая предполагает наличие пространства и времени, больше не может считаться существующей и становится совершенно немыслимой. По этим причинам мне представляется необходимым ввести, наряду со временем, пространством и причинностью, категорию, которая не только дает нам возможность понять синхронистические феномены, как особый класс естественных событий, но также определяет случайность, как извечно существующий вселенский фактор и, отчасти, как сумму происходящих во времени бесчисленных индивидуальных актов творения»[31]. Здесь мы сталкиваемся с серьезной проблемой: как мы можем провести дальнейшие исследования синхронистичности не ограничиваясь лишь накоплением отчетов о подобных случаях? На самом деле это является трагедией парапсихологии. Существует бесконечное количество анекдотических документов, которые в некоторой степени являются абсолютно надежными и, кажется, были составлены честными людьми, но совершенно непонятно какие именно установки или методические процедуры могут быть извлечены из них, для использования и получения более глубокого понимания этих явлений. Я считаю весьма маловероятным, что спорадически возникающие синхронистические явления когда-либо станут предсказуемыми и, таким образом, в некоторой степени станут частью сферы ординарных научных исследований. Они представляют собой акты творения, а акты творения не являются предсказуемыми. Мы даже не можем предсказать творчество человека, не говоря уже о природе. Я никогда не смогу предсказать, какую картину напишет анализируемый мною художник. После того как он ее напишет, я могу сказать: «Да, да, конечно, он должен был нарисовать её, поскольку данное изображение является архетипической конфигурацией». Но я никогда не смогу сказать этого заранее. Таким образом, мы практически полностью должны исключить возможность того, что прогнозирование синхронистических событий станет возможным. С другой стороны, совсем по-иному обстоят дела с беспричинной упорядоченностью, о которой Юнг говорил, как об обычном явлении. Быть может этот вопрос возможно исследовать более подробно? Для этого, следует обратиться к значению смысла мантических или гадательных практик первобытных народов — предсказаний по печени, по полету птиц и так далее, не использовавшихся до сих пор для изучения психофизических конфигураций. Если мы посмотрим на нематематические способы предсказания, то сможем заметить, что общим знаменателем для них является тот факт, что они всегда начинаются с хаотического узора. Затем выбирается некая точка и в соответствии с тем как она расположена, мы говорим: это значит то-то и то-то. Это основной принцип предсказаний действующий независимо тот того смотрим ли мы на то как летают птицы или как ходит паук. В Африке широко распространен следующий метод гадания: прорицатель бросает немного песка на землю, затем выпускает на него паука и изучает узор, который тот оставил на песке после своей «прогулки». Или, например, в Швейцарии в кантоне Ури есть небольшой мост, который должны пересечь жители деревни для того чтобы добраться до кладбища. Это дорога с глинистой почвой, и когда стоит сухая погода, трещины на глине образуют характерные линии. Когда люди идут на захоронение, они всегда читают этот рисунок, чтобы увидеть, кто будет следующим, кого понесут через мост в гробу. Они читают информацию об этом в конфигурации линий разломов на почве. Большой интерес представляет и развитие гаданий в Китае. Там изначальный хаос постепенно превратился в матрицу, которая нашла свое отражение в узоре на спине черепахи. Была сделана попытка пронумеровать его поля, то есть соединить их с числами. Это было оригинальным методом гадания. Позднее, из этого оригинального метода были получены знаменитые предсказательные тексты, известные как И-Цзин. Следующим шагом развития гадания было введение числа, которое мы можем наблюдать и в других мантических методах, в следствие чего они всегда переходят на следующий более высокий культурный уровень. Создается разметка, на которую в случайном порядке бросается предмет, а затем гадающий изучает результат. Если точка падения находится в поле номер 2, или когда «знак» находится в поле 4 или 5, то это имеет то или иное значение. Великим открытием и, на мой взгляд, наилучшим арифметическим инструментом когда-либо возникавшим для исследования синхронистичности является знаменитая И-Цзин, Книга Перемен, которая исторически восходит к неопределенно древним временам, однако в двенадцатом веке ставшая тем, чем она является сейчас — подробной и психологически глубокой философской системой, которая утверждает, что представляет собой объяснение Вселенной. До этого она была просто системой обыкновенных гаданий. Теперь мы должны вернуться назад и посмотреть на то, как наше причинное мышление, к которому мы так привязаны, получило дальнейшее развитие в современной физике вероятностей, и её различных ответвлениях, и каким образом оно основано на законе больших чисел. Вероятности становятся более точными более повторяемыми при проведении экспериментов или наблюдений. Целью этой работы является устранение возможностей в максимально возможной степени. Теория вероятности не рассматривает отдельный случай, как отмечает физик Д. Ривьер (D. Riviere): «Согласно квантовой механике, в системе происходят два вида изменений. Первый вид — классические изменения подчиняющиеся уравнению Шредингера[32]; вторые — по существу являются вневременными, если даже не необратимыми. Этот особый вид изменений полностью ускользает от существующих теорий. Это немного похоже на обстоятельства, которые заставляют добросовестного карточного игрока вытягивать из колоды одну карту охотнее, чем другую, избегая вероятностей, правила которых, тем не менее, распространяются на снятие карт в целом»[33]. На основе теории вероятности мы можем сказать: В таком-то и таком-то проценте случаев шестерка должна быть вытянута из колоды, даже если будет миллиард повторений. Но если мы вытягиваем карту из колоды только однажды, мы не можем предсказать, что это будет именно шестерка, а не любая другая карта. Теория вероятности не может обеспечить подобный вид данных. Одноразовое случайное возникновение отодвигается этой математической теорией на край области исследований. Теперь посмотрим на китайскую культуру, в которой была принята совершенно иная весьма интересная идея, согласно которой математика, или по крайней мере числа, также использовались для того чтобы найти законы, однако движение осуществлялось в противоположном направлении по отношению к исчислению вероятностей. Китайцы задались вопросом: Если в конкретный момент выпадет конкретное число, то что это значит? Наша теория вероятности вытесняет случайности как можно дальше на окраину наблюдаемого поля и в значительной степени исключает случайности фактором вероятности повторения. Китайцы же наоборот делают случайность фокусом наблюдения и пытаются увидеть именно те законы, которые будут созвучны этой случайности. Безусловно, такой подход предполагает целостный взгляд на природу. Он предполагает, что психическая и физическая, внешняя и внутренняя природы, а также космическая природа в целом, представляют собой законченное смысловое единство, с которым спрашивающий оказывается лицом к лицу. Подбрасывание монетки с вопросом орел или решка, да или нет, представляет собой уникальный, одноразовый вопрос к природе, и шанс на то, что она даст ответ. Гадатель интересуется не регулярностью, но шансом получить ответ. Король Вэнь (King Wen) и Герцог Чжоу (Duke of Chou) были заперты тираном в темницу на десять лет, и каждое утро им объявлялось: «Сегодня вы будете казнены». Близость смерти привела к тому, что эти два выдающихся китайских ученых выработали интерпретации И-Цзин. По всей видимости, они каждый день бросали монеты или делили стебли тысячелистника, а затем пытались сделать вывод о том, какой была общая ситуация Дао в текущий момент. Они предположили, что тот же смысл или значение выражается одновременно в психическом и физическом состоянии дел. При этом способе гадания, только одно условие зависит от природы — она должна ответить посредством комбинаций нечетных или четных чисел. Интересно, что четные и нечетные числа были выбраны потому что они соответствуют архетипам Отца и Матери. В Китае, четные и нечетные цифры означают «сознание и материю», a tertium comparationis является их комбинацией — тем из чего пытаются читать смысл. Очевидно, что ответ возникает интуитивно из бессознательного. Что действительно захватывает воображение, так это то, что арифметика И-Цзин в точности повторяет генетический код[34]. Даже в деталях в ней вовлечены те же самые числовые отношения. Мы оказались лицом к странному факту, что китайцы в виде наглядных результатов самоанализа и экспериментов со своим собственным психическим состоянием, наткнулись на числовую систему, которая означала для них информацию расширенную впоследствии до философской системы; а теперь та же самая числовая система была обнаружена западной наукой, как физическая основа всей информации. Здесь мы сталкиваемся с проблемой времени, что неизбежно в случаях с синхронистичностью. Китайская постановка вопроса звучит более или менее подобным образом: «Что означает констелляция всего этого момента?» Юнг как-то сказал, что исследование синхронистичности подобно взгляду на космические часы с вопросом: «Какой космический момент у нас сейчас?» И если ответом будет, например, в настоящее время космический момент волнений или упадка, или любви, или чего-то еще, то это не означало бы, что это относится только ко мне, но имеет отношение ко всему космическому моменту, и, следовательно, все, что происходит вне меня находится в соглашения с тем, что происходит внутри меня. Это то предположение, которое лежит в основе И-Цзин. Бросая монеты гадатель обращает взгляд на космические часы и выясняет текущий космический момент. Это действие совершенно особым образом привносит фактор времени в разворачивающуюся картину. В Западной физике, время мыслится как пустые рамки, в которых происходят внутренние и внешние события, в то время как китайская точка зрения, ориентированная на синхронность, отмечает атрибуты и качества времени. Поток событий во времени имеет особое качество в каждый конкретный момент. Ранее это уже было «обосновано» астрологией, в те времена когда люди верили, что момент времени рождения, определяет качества родившегося человека. Таким образом, астрологи смотрели на небесные созвездия, являющиеся проекцией коллективного бессознательного и пытались вывести из их расположения качества новорожденного человека. Даже если это, возможно, представляет собой перегрузку для нашей рационалистической перспективы, тем не менее, интересно отметить, что числа, во всем мире, за исключением последних западных теорий чисел, всегда имеют отношение к времени, закрепленным за ними. В великой мифологии Китая, у ацтеков, и у древних вавилонян, все боги были связаны с числами и временем. Каждый бог был также и календарным числом. У Ацтеков был «Первый-охотник», «Седьмой-охотник» и так далее. Это устанавливает связь между цифрами и архетипическими представлениями. Или, говоря более точно: архетипы коллективного бессознательного отсортированы последовательно во времени в соответствии с определенными временными отношениями. Есть определенная последовательность событий, которые составляют определенную предсказуемость возможного. Это то, что на мой взгляд, может быть обосновано эмпирически. Я думаю, что сделать это будет даже в определенной степени легко. Тот, кто изучил множество мифов или сказок знает, например, что, когда сказка или миф начинается так: «В течение долгого времени, у супружеской пары не было детей», то как правило, в дальнейшем родится ребенок, который будет героем. Таким образом мы могли бы сказать в этой связи, что архетипические предложение А строго приводит к архетипическому предложению Б. Архетипы в повествовании, таким образом, являются не только структурой необходимых параметров, но и необходимой последовательностью образов, которые будут преобладать. Сейчас я пытаюсь наблюдать эти закономерности у своих пациентов, и я верю, что доказать это будет не так уж и сложно. Всё это, безусловно, в значительной степени изменит наши представления о времени. Теперь попробуем ответить на вопрос, что представляют собой числа с этой точки зрения? Я попыталась показать, что рационалистический взгляд, как, например, представления Германа Вейля, подразумевает, что число является просто продуктом человеческого интеллекта. Назовем некоторые единицы обычным способом и можем произвольно строить различные арифметические системы, так как это всего лишь вопрос наименования. Тем не менее, это не совсем так. У натуральных чисел, как уже упоминалось ранее, оказались иррациональные свойства, которые мы не задумывали изначально, но которые мы обнаружили впоследствии. Этот факт в последнее время был подчеркнут Гердом Мюллером (Gerd Muller) в Studium Generale. Он сказал, что «царство натуральных чисел — это область реальности, которую мы ещё должны исследовать»[35], то есть, во многом таким же образом, которым мы должны исследовать психику. Юнг говорит мам, что когда мы уберем все свойства, такие как размер, консистенция и цвет от внешнего или внутреннего объекта, остается то, что мы могли бы назвать самым элементарным свойством объекта и этим свойством будет число. Основным средством для создания чего-то при творении из хаоса также является число. Оно является предпосылкой всех знаний, знаний, которые как указывает в другом месте Юнг, появляются вследствие реакций психической системы, которые проникают в сознание приведенное в порядок соответствующий порядку метапсихических вещей (metapsychic things), то есть вещей, которые являются реальными сами по себе. Инструментом для установления такого порядка, или для разработки уже существующих порядков, возможно еще неизвестных закономерностей или упорядоченностей, является число. Это основной элемент упорядочивания существующий в человеческом разуме. Юнг определяет число как архетип порядка, который стал осознанным. Интересно, что число появляется в наиболее важных областях психики, выраженных и структуре мандал, которые являются образами божественного. В них мы всегда сталкиваются с численными структурами. В этих численных порядках a priori проявляется смысл их собственного существования. Вот почему древние математики всегда подчеркивали божественную природу числа. Юнг предполагал, что место для поиска связей между физическими и психологическими науками было бы логичным обнаружить именно здесь, в этой области, связанной с архетипом числа и понятием времени. Мне кажется вероятным, что численный изоморфизм генетического кода и И-Цзин, использующих одну и ту же числовую систему, является значимым указателем в этом направлении. Но, конечно, на мой взгляд, это не единственная возможная система счисления. Сегодня у нас широко распространена школа Ганса Кайзера (Hans Kaiser), представленная главным образом профессором Хаазе (Haase) в Вене, которая изучает «гармоническую символику» (harmonic symbolism). Как мне кажется, эти ученые следуют по тому же пути, что и мы. Тем не менее, они считают, что все можно объяснить через Пифагорейские схемы шагов с интервалами. Я не верю в это. Это было бы равносильно тому, как если бы я сейчас постулировала тезис о том, что все должно быть объяснено в соответствии со схемой И-Цзин или генетического кода. Вероятно, существует большое количество различных численных структур, которые неоднократно проявлялись параллельно в психической и физической сферах. Я не думаю, что в настоящий момент их можно свести к какой-либо универсальной формуле. Это было бы слишком спекулятивным, и не справедливым по отношению к другим возможностям. Однако это именно та область, где дальнейшие исследования должны поощряться. Когда Юнг пришел к этому моменту, он сказал следующее: «Теперь у меня есть ощущение, что я ударился головой о потолок и я не могу подняться выше его». Это было сказано незадолго до его смерти. В своей книге «Число и Время» (Number and Time) я не пыталась производить новые творческие идеи, а, скорее, попробовала взять эту идею, на которую намекал Юнг, развить её дальше и показать, что натуральные числа на самом деле обладают точно такими же качествами в мире психических образов, какими они обладают математически и которые они демонстрируют в физике и в наследственном коде[36]. Таким образом присутствует реальный, абсолютный изоморфизм. Я смогла выполнить задуманное лишь до числа четыре. После чего, задание стало слишком сложным для меня, и в этот момент я также почувствовала, что «ударилась головой в потолок». На мой взгляд, в дальнейшем исследователи должны продолжать двигаться к полному пересмотру математики. Нам следует сделать акцент на теории чисел, которой долгое время пренебрегали, поскольку имея дело с ней — как однажды выразился Пуанкаре — мы всегда сталкиваемся скорее с раздражающими исключениями, чем правилами. Однако эти исключения являются очень захватывающими. Кроме того, мы нуждаемся в полном пересмотре всей теории исчисления вероятностей, то есть, мы должны развить большее понимание относительности ее положений. Символы unus mundus[37]. Сегодня мы все чаще сталкиваемся с вопросом: в какой степени тот живительный источник, который мы называем человеческим бессознательным, связан с материей? Юнг в своих работах неоднократно подчеркивал, что для наведения прочного моста между сферами психического и материального нам не хватает значительных знаний о каждой из областей. Однако множество концептуальных параллелей, возникающих в процессе исследования между двумя этими областями, заставляет нас поверить в их тесную взаимосвязь. Более того, Юнг открыл, что архетипическая природа натуральных чисел оказывается существенным образом связана с взаимоотношениями материи и разума. В дальнейшем нам и предстоит изучить эту проблему. Отправной точкой для моих размышлений на эту тему стало понятие так называемого принципа синхронистичности Юнга. Исследуя глубинные уровни бессознательного у своих пациентов, он часто наблюдал интересное явление: если у человека определенная архетипическая констелляция находилась в возбужденном состоянии, то во внешнем мире с ним происходили события, наделенные тем же смыслом. Эти так называемые «совпадения» были на самом деле чем-то гораздо большим, нежели обычными совпадениями, демонстрируя аналитику аналогичную смысловую нагрузку внутренних психических содержаний, которая проявлялась в активированном состоянии. Юнг определял такие события как «синхронистичные феномены», поскольку связь между ними не являлась причинной, но показывала их одновременность и схожее смысловое наполнение. Любопытно отметить, что феномен синхронистичности проявился даже в том, что Юнг стал изучать его в то же время, когда познакомился с Рихардом Вильгельмом[38], который ввел его в таинственный мир И-Цзин, фундаментально завязанный как раз на принципе синхронистичности. Это открытие Юнга гораздо больше, чем другие идеи, приводит к утверждению, что та реальность, которую мы ищем внутри себя, стремясь описать ее как коллективное бессознательное, на самом деле во многом аналогична той неизученной, окружающей нас реальности, которой занимается ядерная физика и стремится, в свою очередь, описать ее как «материальный» мир. Именно поэтому Юнг считал возможным наделять Психэ качествами материи, считая последнюю конкретным аспектом Психэ. Психэ в данном случае должна пониматься как коллективное бессознательное [1]. Это ведь просто природа, «природа, включающая в себя всё, в том числе и вещи неисследованные, например, материю» [2]. Введя понятие синхронистичности, Юнг тем самым заложил фундамент, позволяющий нам полноценно охватить взглядом сферы материального и психического как единой реальности [3]. Каждое синхронистичное событие имеет своего смыслового «двойника» в психике и в механизме внешних событий, происходящих одновременно. Знание a priori тех вещей, о которых человек в данный момент знать не может, также служит своего рода показателем. Юнг называл такое знание «абсолютным знанием», заключающимся в «непосредственном переживании» образов или «получении неких бессубъектных симулякров»[39] [4]. Синхронистичные события, таким образом, напрямую указывают на универсальный аспект существования, превосходящий наше сознательное понимание, то, что Юнг определял как unus mundus [5]. В натурфилософии средневековья это слово обозначало трансцендентное единство мира, персонифицированное в Sapientia Dei[40] (То, через что Бог познает Сам Себя), Душе Христа, Марии или высшем Логосе (Слове). Это была модель (образец) потенциального archetypus mundus[41] или сумма всех образов (typi) или примордиальных[42] причин (primordiales causae), господствовавших в Божественном разуме до сотворения вселенной согласно этому порядку [6]. Позднее алхимик Герхард Дорн[43] отождествил «идею unus mundus» с философским камнем (lapis), конечной целью всей алхимической мистерии (coniunctio) [7]. Но в то время как в Средневековье этот термин был во многом метафизическим центром спекулятивных построений философов, Юнг открыл в феномене синхронистичности эмпирическое доказательство существования unus mundus. Позднее он сделал важное уточнение, что психологическим и парапсихологическим эквивалентом unus mundus служат, соответственно, мандала и принцип синхронистичности [8]. Так как это единство бытия невозможно постичь нашим рациональным разумом, оно выражает себя — как и всегда в таких случаях — через символику. У многих народов мы находим попытки объединить вышеупомянутые два аспекта (то есть мандалу и синхронистичность) в стремлении создать некое устройство, с помощью которого можно наладить контакт с абсолютным знанием. Наиболее известный символ из числа таких это, разумеется, гороскоп. Уже в самых истоках алхимии круговая структура гороскопа соотносилась с prima materia[44] и философским камнем, итогом Великого Делания. В трактате Комариоса (Komarios) [9] (приблизительно первый век н. э.) сказано, что prima materia соответствует небесному своду, поделенному на двенадцать частей, имеющему форму колеса или круга и содержащему в себе предвечную, пронизывающую все бытие субстанцию. Бог в самом начале творения наделил этим «вращательным» порядком материю и в таинстве воскрешения после смерти человек становится единым с круговоротом материи[45]. Не только в алхимии, но и в других областях древней науки существовали подобные гороскопу круговые структуры, перенесенные, так сказать, с небесного хода вещей в материю либо в какую-то особенную ситуацию. К примеру, в геомантии либо так называемых «сферах» Псевдо-Демокрита или Петосириса[46] присутствовали мандалы, использовавшиеся для дивинации, получения знаний о том, о чем обычными средствами узнать было невозможно, кроме как через «абсолютное знание» (например, где прячется сбежавший раб или выживет ли больной человек или умрет) [10]. В своей замечательной книге «Джордано Бруно и герметическая традиция» Фрэнсис Йейтс[47] показывает, что в период Ренессанса наблюдалось колоссальное возрождение интереса именно к такому символизму [11]. Начался этот подъем с Марсилио Фичино[48] и его работы «De vita coelitus comparando», согласно которой вся вселенная есть единый живой организм, т. е. unus mundus. Она включает в себя космос как тело, мировую душу (связанную с телом по принципу всепроникающей жизненной энергии) и божественный Нус (Nous). Тело содержит в себе все species[49] вещей, Мировая Душа rationes seminales[50], а Нус их ideae[51]. Эти три субстанции (species, rationes, ideae) находятся между собой в магической взаимосвязи; следовательно, можно воздействовать либо даже трансформировать ideae путем соединения в определенном порядке соотносимых с ними земных субстанций. Одной из лучших магических схем подобного рода, по мнению Фичино, является мандала, похожая по форме на космические часы — образ целостной вселенной. Создать такую схему возможно тогда, когда Солнце восходит в Овне (в начале космического цикла), используя три металла (золото, серебро, медь), три цвета (золотистый, синий, зеленый), соответствующие Солнцу, Юпитеру и Венере-Церере. Медальон в форме мандалы также можно носить на себе и вешать в спальне, медитируя на него; если же необходимо будет выйти во внешний мир, когда со всех сторон окружат тебя тысячи вещей, объединить их всех в единое целое поможет образ мандалы, отпечатанный в сознании но время медитации. Пико делла Мирандола[52] придерживался сходных идей и его мандала также служила в первую очередь для собирания воедино разрозненной внутренней реальности и соединения с Богом. Она была очень похожа на мандалу Фичино, троичную по своей структуре, так как и Мирандола и Фичино оба сохраняли во многом христианское отношение к миру, что и отражалось в их учениях. В противовес им Бруно[53] принял языческое мировоззрение (Weltanschauung) и поклонялся преимущественно египетским божествам, поэтому его космическая мандала имеет четверичную структуру. Как и у Фичино, она помогала воссоединению своего «внутреннего человека» но также могла превратить человека в могущественного «мага», способного демонстрировать во внешнем мире необычные способности. Мандала Бруно была, кстати, и мнемотехнической системой (о чем будет сказано далее). Фрэнсис Йейтс даже утверждает, что Бруно поддерживал гелиоцентрическую систему Коперника и умер во имя этой идеи как мученик, руководствуясь, впрочем, не научной ее ценностью, а потому, что она была сходна со структурой его мандалы, оказывавшей на него огромное влияние[54]. Использование мандал в античности как инструмента дивинации, при помощи которых достигалось абсолютное знание, сохранялось в несколько иных формах на протяжении всего периода Средневековья. Прежде всего здесь стоит упомянуть любопытную работу Ars Magna Раймонда Луллия из Майорки, сконструировавшего своего рода «логическую машину», помещая разного размера окружности одна в другую и поверх друг друга. Например, в центре одного круга, поделенного на шестнадцать секторов, было написано слово Бог, а вокруг него шестнадцать божественных качеств, таких как благой, величайший и тому подобные; в другом круге в центре была anima rationalis[55] в окружении соответствующих ей качеств. Если мы повернем оба круга, то, вероятно, сможем получить «логический ответ» касаемо центрального значения окружности. По легенде, Луллий получил это «искусство» напрямую через бессознательное «озарение», после чего он и получил прозвище doctor illuminatus[56] [12]. Возможно, кстати, что на него оказали значительное влияние античные мнемотехнические методики; многие древние ораторы, например, Цицерон, учили свои речи наизусть, связывая в сознании каждую часть с той частью комнаты, где они должны были выступать. Когда они во время выступления оглядывали помещение, то определенные части комнаты вызывали в памяти соответственные места из текста. Интересно, что один из ораторов того времени, Мефодий, придумал вместо углов комнаты сочетать текст с зодиакальными домами гороскопа, став тем самым одним из изобретателей мнемотехнической мандалы. Джордано Бруно также верил, что его мандала служит для напоминания. Вероятно, основной идеей, стоявшей за всеми этими странными спекуляциями, было создание некой архетипической структуры, способной упорядочить мысли и помочь человеку вспомнить все необходимое. Эта идея кажется в целом довольно логичной[57] [13], хотя «машина» Луллия, которой он надеялся обратить, в частности, арабов в христианство, позднее воспринималась как нелепая и абсурдная вещь. Многообещающая мечта некоторых кибернетиков заменить со временем человеческий мозг огромным суперкомпьютером представляет собой современный вариант этой луллиевской «логической машинки», возможно, столь же неосуществимый! Интересно, что недавние биологические исследования показали, что абсурдные, на первый взгляд, выводы Луллия в некотором смысле предвосхищают многие полученные научные данные. Например, было доказано, что хранение и передача «информации» в клетках нашего тела, особенно в тех, что составляют физическую основу мнемических процессов памяти, осуществляется посредством РНК (рибонуклеиновой кислоты). В 1968 году я опубликовала исследование, в котором эти кислоты, в том числе и ДНК (дезоксирибонуклеиновая кислота), содержащие и себе весь наследственный материал, могут использоваться как математический код, чья фундаментальная числовая структура точно соотносится с гексаграммами И-Цзин[58] [14]. Как мы знаем, всего их 64, аналогично тому, как и в структуре двадцати аминокислот ДНК и РНК возможны 64 комбинации кодов [15]. Передача информации происходит с помощью тройного кода, точно также, как в И-Цзин каждая гексаграмма состоит из двух триграмм. Техники дивинации в геомантии также базируются на тех же числовых комбинациях, только в обратном порядке. Поэтому предположение Луллия о возможном наличии базовых числовых структур за нашими мнемическими процессами бессмысленным вовсе не являлось, даром что многие недавно обнаруженные данные не имеют ничего общего с его странной гипотезой.
Следует указать на некоторые особенно важные положения: мандалы, о которых упоминалось выше, являются попыткой соединить психический эквивалент utius mundus (т. е. мандалу) со стремлением достичь «абсолютного знания» (т. е. синхронистичностью). Некоторые из этих мандал обладают тройной структурой и они явно предназначены для «собирания воедино» внутреннего человека, в то время как другие могут быть «активированы» с целью получения «абсолютного знания» или создания магических эффектов. Некоторые из этих космических моделей, такие, например, как календарь Гийома де Дигулльвилля (Guillaume de Digulleville), описанный Юнгом в «Психологии и религии» и «Психологии и алхимии», имеет двойную структуру из двух окружностей. То же самое относится и к загадочному современному понятию мировых часов, упомянутых Юнгом в «Психологии и алхимии». Он убежден, что эти мировые часы могут представлять собой сущность объединенного времени-пространства или, скорее, некий их источник, точку, к которой все когда-то вернется. Модели с двойной структурой отсылают нас прямо или косвенно к «Тимею» Платона. Согласно Платону, «тело идей», по образцу которого и создан наш видимый мир, является соединением огромного количества математических форм. Так как все эти формы не могут быть перенесены в актуальную реальность одновременно и все сразу, то демиург создал обращающуюся модель мира, так, чтобы каждая из индивидуальных форм могла проявиться последовательно и в нужное время, фактически в порядке натуральных чисел [16]. Я предполагаю, что знаменитое «прозрение» Декарта[59], которое он сам предпочитал считать открытием некой «чудесной науки» (scientia mirabilis), тоже было следствием проникновения в такую космическую модель. Впоследствии Декарт стал думать, что каждая область науки — геометрия, математика, арифметика, астрономия, музыка — базируется на «универсальной математике», основные принципы которой — последовательный характер чисел и их взаимосвязи между собой. Появление аналитической геометрии, то есть декартовой системы координат (в сущности, чистой мандалы) [17] было в каком-то смысле вдохновлено этим прозрением. Измерительные методы классической физики, фиксирующие все феномены в данной системе координат, фактически вышли из аналитической геометрии Декарта, оставаясь верными до тех пор, пока Эйнштейн[60], глубоко исследовавший природу времени, не выявил искусственность связей и доказал лишь относительную полезность такой системы [18]. Модель Декарта, кстати, также была тройственной и статичной, оставляя вовне неисследованный четвертый фактор. Дуальная структура многих упомянутых мной моделей имеет определенные параллели в китайском мировосприятии. С древнейших времен китайская теория чисел основана на базовых числовых «планах», которые считаются «космическими моделями»[61]. Они представляют собой — как пишет Марсель Гранэ[62] [19] — зеркальные отображения первичных, математических схем целостного космоса. Последний поэтому предоставляет нам (посредством этих схем) числа-символы, с помощью которых мы можем упорядочить окружающий нас мир. Такие числа позволяют осознать случайные проявления Единства Бытия или всю Целостность. Одна из таких схем — это так называемая модель Ло-Шу (Lo-shou), предположительно открытая китайскому культурному герою Ю (Уи) богом Желтой Реки, представшем в образе черепахи. Другая схема — это так называемый квадрат Хо-Ту (Но-t’ou), и, по легенде, он появился на спине коня-дракона. Ло-Шу также может быть персонифицирован в виде человека, стоящего в позиции цифры 5 в центре. На его шляпе расположен номер 9, номера 3 и 7 справа и слева от него, 2 и 4 — у него на плечах, ноги помечены цифрами 6 и 8 и стоят они на позиции цифры 1. От различных движений этой фигуры произошли операции умножения, сложения и вычитания, тогда как геометрия треугольников появилась от Хо-Ту [20]. Триграммы И-Цзин также с давних пор объединялись с такими числовыми схемами. Легендарным основателем этой системы тайных знаний был Фу-Си (Fu-shi), мудрец со змеиным хвостом [21]. Тут мы опять видим две схемы. Первая представляет собой «пре-космический» или «древнейший» небесный порядок вещей, связанный с числами Хо-Ту. Выглядит он так: В этой космической схеме оппозиции расположены напротив друг друга, но — как специально оговорено в тексте — они друг другу не противодействуют. Вторая схема, «внутренний космический порядок», или «порядок Короля Вэна», взаимодействует, в свою очередь, с Ло-Шу. Две эти схемы мироздания часто изображались на двух деревянных дощечках-планшетах в таком порядке: представляющая внутреннюю реальность и землю четырехугольная дощечка внизу и «прекосмическая», отражающая высшие сферы и небеса — сверху. Если повернуть обе дощечки вокруг вбитого в общий центр колышка, то можно получить божественный ответ на заданный вопрос. Весьма вероятно, кстати, что эта техника уже была известна в древнекитайском шаманизме [22]. Не следует считать эти китайские математические формы аналогичными тем же в западной математике и физике, поскольку они не являются некими количественными «наборами» или структурами, но, напротив, как указывает Гране [23], это иерархичные, качественные числовые ряды, служащие также для обретения des ensembles d’objets[63]. В каком-то смысле их можно назвать качественными «полями» или даже перечнем ожидаемых величин для возможных синхронистичных событий. В работах Ванг Фу Чи (Wang Fu Ch’ih, 1619–1692)[64], где он пытается истолковать механизм гадания по И-Цзин, мы встречаем любопытные предпосылки «теории unus mundus» Юнга. С его точки зрения, целостное бытие в конечном счете представляет собой континуум, упорядоченный по определенным правилам, и он не имеет формы, доступной восприятию нашими органами чувств. Тем не менее, посредством присущей им динамики, образы выделяются из него и через свою структуру и расположение участвуют в управлении континуумом. Так как они специфически упорядочены, то также являются частью мира чисел и поэтому могут быть изучены и поняты при помощи числовых методов[65]. Согласно Ванг Фу Чи, незримый континуум за пределами вселенной может быть достигнут двумя путями: прямым, посредством постижения образов, и косвенным, путем математических вычислений. Оба пути позволят нам понять мгновенную суть психофизической подоплеки вселенной. Мне кажется, что здесь есть поразительная частота дуалистических образов unus mundus в тех примерах, что я привела, и что в их двойных структурах одни тяготеют к не подверженному времени и пространству «абсолюту», тогда как другие представляют собой структуры вращающиеся и обусловленные временем. Это может быть связано с двумя аспектами реальности, о которых Юнг пишет в своей работе о синхронистичности: прежде всего, это явление «акаузальной упорядоченности», наблюдаемой нами в физике как «разрывы» или априорные свойства натуральных чисел, и феномен индивидуальных синхронистичных событий [24] В первом случае бытие проявляет себя как вневременное, во втором же акты творения обусловлены временем, что подразумевает идею creatio continual[66]. Юнг, однако, подчеркивает, что это creatio continua не должно пониматься как некая серия актов творения, но как единовременный и вечно совершающийся один-единственный творческий акт [25]. Структура вневременной статичной мандалы указывает более на «акаузальную упорядоченность» единой реальности, тогда как целью дивинационных методов гадания с помощью вращающихся схем является достижение парапсихологического аспекта специфических синхронистичных событий. Такие способы, тем не менее, могут лишь очертить некие качественные «поля», в пределах которых и будут происходить синхронистичные события, но не в состоянии спровоцировать сами события, то есть как creatio они остаются по определению непредсказуемыми. Некоторые современные физические теории пока еще очень несмело, но пытаются нащупать символическое выражение unus mundus или «абсолютного знания». К примеру, французский физик Оливье Коста де Борегар (Olivier Costa de Beauregard) [26], занимаясь проблемами энтропии, пришел к выводу, что вселенная на самом деле является в определенном смысле аверсом внутренней и гораздо более древней психической вселенной, которую внешний, физический космос просто дублирует. Он называет эту психическую вселенную интрапсихической (intrapsychisme) или подсознательной, которую следует рассматривать как совпадающую с описанной Эйнштейном и Минковским[67] четырехмерной «блок-вселенной». Все, что мы наблюдаем в пространственно-временном континууме, есть, согласно теории относительности, лишь реализация определенных математических схем мира высшего, в котором не только пространство и время, но даже динамика и субстанция могут быть переведены на язык математических формул [27]. Космос как таковой является совокупностью материи и энергии и поэтому материя сама по себе может быть постижима в своих математических отпечатках в континууме Рейманна [28] и концептуально определена, как указывает Герман Вейль[68] [29], с помощью чисел [30]. В этой бесконечной четырехмерной «блок-вселенной» время теряет свой абсолютный характер и поэтому теория относительности с ее детерминистской точкой зрения стоит в оппозиции к квантовой физике, поскольку сторонники этой теории допускают некоторую свободу ситуаций за счет «принципа неопределенности Гейзенберга»[69]. Именно поэтому проблема времени в научных дискуссиях все чаще выходит сейчас на первый план. Для того, чтобы примирить два этих направления — статико-математическую модель мира Эйнштейна с потоком неопределенных событий, который в реальности соответствует квантовой физике — физик Алоиз Венцль[70] предложил считать эйнштейнианскую модель мира условно реальной, потенциальной математической системой, внутри которой и будут происходить события, описываемые квантовой физикой. Так как с нашей точки зрения unus mundus также обладает лишь потенциальной реальностью, то такая форма относительной модели мира весьма близко соприкасается с идеей unus mundus, о чем в свое время смело заявил Оливье Коста де Борегар (не будучи знакомым при этом с трудами Юнга). Для того, чтобы разрешить уже упоминавшуюся проблему времени в рамках теории относительности, некоторые физики, в частности А.С. Эддингтон, Уилер (Wheeler) и Ричард Файнман (Richard Feynman), предложили ввести два временных измерения: одно для обычного линейного времени (времени-стрелы) и второе, в котором время мыслится как не имеющее направления, так что незначительные события могут меняться во времени местами. Такое время будет своего рода «воображаемым», мнимым. Это второе измерение времени может напомнить психологу идею illud-tempus или Ajira у некоторых примитивных народов и, возможно, возвращает нас к тому же архетипу. Но вновь эта идея о втором временном измерении начинает распространяться вследствие неуверенных попыток достичь того двойного аспекта реальности, который Юнг назвал «синхронистичностью» и «акаузальной упорядоченностью». Согласно Эддингтону[71], микро-события, происходящие в воображаемом временном измерении, могут иногда оказывать незначительное влияние на события, имеющие место во времени реальном, в точности так, как синхронистичные события периодически вмешиваются в привычный ход вещей, наблюдаемый нами в обычном состоянии сознания. Феномен «абсолютного знания» постепенно начинает интересовать современных физиков, которые, естественно, подходят к нему с различных точек зрения. Кибернетика — наука о технической «информации» (компьютерах, сигналах, кодах и так далее) [31] и ее математические основания неизбежно рано или поздно сталкиваются с проблемой души. Некоторые физики-теоретики, такие как М. Руйер (М. Ruyer), Л. Бриллуан (L. Briliouin), Д. Габор (D. Gabor), Дж. Ротштейн (J. Rothstein) и другие пришли к выводу, что кибернетика не имеет права игнорировать факт «психического резонанса» на своем поле исследований. В связи с этим Коста де Борегар выявил следующее: Прогнозы в современной физике базируются во многом на математических допущениях, то есть вычислениях, позволяющих делать прогнозы, а не на предположениях о прошлом (поскольку большинство природных процессов необратимы, исходя из принципа энтропии). Каждый акт измерения, по словам Джона Нойманна[72], также необратим, то есть каждый элемент информации, которую мы получаем, повышает, в свою очередь, уровень энтропии во вселенной. Информация, тем не менее, способна и уменьшать энтропию путем нашего «упорядочивающего» вмешательства в одиночные системы. (Информация сама по себе состоит из образов, проявляющих себя в нашем сознании), Для такого «упорядочивающего вмешательства» нашей психике необходимо переключиться из пассивного созерцательного состояния в активную волевую позицию. В первом состоянии информация состоит из простого набора знаний, во втором же случае она приобретает власть организовывать и видоизменять мир. Во время того, как поддерживающие порядок и противостоящие энтропии энергии все больше утрачивают свою силу, они обязаны циркулировать в психике в потенциальной информационной форме. Это психическое «местопребывание» физической энергии де Борегар называет инфрапсихизмом (infrapsychisme), имея в виду, очевидно, сходное явление с тем, что Юнг называл психоидным аспектом архетипов и коллективного бессознательного. Де Борегар также считает, что это состояние содержит в себе некую разновидность сверхзнания (supraconscience), что-то очень близкое тому, что Юнг считал «абсолютным знанием». (Руйер именовал его абсолютным survol. [73], птичьим взором на вселенную в целом). Космический инфрапсихизм, по Борегару, это антифизический мир (anti-Carnot!), управляемый итоговой целью вместо законов причинности. Он сосуществует с материей и проявляет себя в индивидуальной психике животных и человека. Знание, содержащееся в нем, может распространяться быстрее света, как бы «синхронизируя» между собой каждое отдельное существо, потому что их психика имеет один общий источник. Поэтому вся материальная вселенная напоминает гигантскую кибернетическую машину, служащую росту осознанности индивидуумов [32]. Как весьма занятно демонстрирует Роланд Вейтценбук (Roland Weitzenboock) в своей книге Die vierdimensionale Raum [33], существует множество фантазий, замаскированных под различные недостижимые идеи в современной физике, фантазий, которые мы легко можем классифицировать как проекции коллективного бессознательного. Однако, на мой взгляд, идеи де Борегара выглядят в целом вполне логично и обоснованно и способны вернее привести нас к единой научной точке зрения физики и психологии, чем остальные попытки, поскольку он определяет некоторые «скрытые» параметры указывающими на нечто не физическое по своей природе. В биологической науке в последнее время также открыто кое-что, позволяющее пролить новый свет на проблему «абсолютного знания» и юнговскую теорию архетипов. В своей работе о синхронистичности Юнг пишет, что «абсолютное знание» в человеке может соотноситься с определенными мозговыми процессами. Мы еще точнее поймем важность этого формального фактора в природе, понаблюдав за «осмысленными» действиями животных, не имеющих мозга [34]. Когда Юнг описал это явление, исследования группы МакКоннела в Университете Мичигана доказали, что плоские черви в определенном смысле «обучаемы» и способны сохранять то, чему научились, в своей примитивной памяти (возможно, именно с помощью рибонуклеиновой кислоты в нервных клетках). Что интересно, если «необученный» червь съедал своего «обученного» собрата, он после этого приобретал навыки «обученного поведения» своего съеденного сородича[74] [35]. (Может быть поэтому туземцы периодически питались миссионерами, желая в буквальном смысле усвоить священные доктрины, ими проповедуемые). Этот факт не только поддерживает юнговскую идею, цитированную выше, но и демонстрирует в новом свете происхождение врожденных моделей поведения — добавляя еще большей основательности гипотезе архетипов Юнга. Мы можем поэтому предполагать, что некоторые микрофизические процессы в живой клетке могут служить первыми примитивными инструментами материальной фиксации определенных аспектов «абсолютного знания». Естественно, что такое «разумное» поведение плоских червей нельзя сравнивать с «абсолютным знанием», однако оно позволит нам в будущем отыскать некое математически структурированное основание для учета статистических и формальных закономерностей в природе (в то время как «абсолютное знание» способно также предвидеть уникальные события, как показывает пророческий сон Юнга об опечатке). По мысли Юнга, мы сейчас лишь стали чуть ближе к пониманию формального фактора в природе, но это не фактор сам по себе. Мне вновь кажется любопытным, что здесь, как и в потрясающих мнемических системах античности и Ренессанса, появляется связь между памятью и «абсолютным знанием», хотя мы и не достигли пока точного понимания сущности последнего. Как пишет в своей работе о синхронистичности Юнг, натуральные числа всегда играли огромную роль в практиках дивинации у многих народов. Ближе к концу жизни он даже задумывал написать исследование, касающееся архетипических аспектов чисел, чтобы провести след к идее unus mundus. В одной из дискуссий Юнг как-то специально подчеркнул, что для него число является наиболее простым выражением мысли, подразумевая под «мыслью» активный, динамический, упорядочивающий фактор, действующий внутри и за пределами бессознательной части психики. В той степени, в какой число как результат обработки энергии выступает неотъемлемой принадлежностью материи (к примеру, так называемые нуклонные числа) оно также является объективно-духовным элементом, объединяющим Психэ и материю. Как нам известно из сообщений некоторых математиков, к примеру Анри Пуанкаре, Фридриха Гаусса (Friedrich Gauss), Феликса Кляйна (Felix Klein), Жака Гадамара (Jacques Hadamard) и других, числа и комплексные числовые системы могут «обнаруживать» себя непосредственно через бессознательное [36]. Тот факт, что китайцы считали Хо-Ty и Ло-Шу открытыми им черепахой и конем-драконом, для нас символически означает то же самое. Таким образом ясно, что число — это не исключительно принадлежность и порождение сознательной психики, но оно может быть обнаружено и в природе. Оно является динамической структурой или, еще точнее, ритмически организованной энергией, изоморфно проявляющей себя в психике и физических сферах реальности[75] [37]. Интересно, что всякий раз, когда числа использовались для гадания, они теряли свое количественное значение, основное для них в западной теории чисел (можно вспомнить здесь работы Готтлиба Фреге и Бертрана Рассела (Gottlob Frege and Bertrand Russell), но выглядят они здесь, скорее, как некое поле или даже континуум. Числа — это некие «точки возбуждения» на энергетическом поле, другими словами, мы можем представить себе натуральные числа как особым образом размещенные виртуальные центры непрерывного числового поля. Это позволило бы изучить изоморфизм микроструктуры материи и структуры коллективного бессознательного. В самом деле, недавно было обнаружено, что так называемые элементарные частицы могут делиться и далее. Именно поэтому Уилер считает, что следует говорить в общем смысле о существовании непрерывно пульсирующих, неустойчивых электродинамических полей и частицах как «энергетически заряженных фрагментах базовой геометрии пространства» [38], то есть точек возбуждения в континууме. Ланселот Уайт (Lancelot Whyte) уже указывал на то, что идея поля приобретает все большее значение в современной науке, понимаемая как модель отношений, работающая в любой ситуации [39]. Это особенно верно в случае элементарных частиц, демонстрирующих тенденцию принятия постоянной формы, и даже если они подвергаются разрушению, то способны, как кристаллы, восстанавливать себя заново. Уайт даже определяет саму «жизнь» как, в частности, самодиффузию (самораспыление) пульсирующих моделей [40]. Эрнст Анрич (Ernst Anrich) подчеркивает, что физическая реальность сущностно связана с числом во всеобщем единстве[76] [41]. Анрич фактически игнорирует проблему синхронистичности. Что же касается «магических» чисел, которые часто повторяются в атомных структурах (они были открыты П.Дж. Дженсеном (P.J. Jensen) и Марией Гепперт Майер (Maria Goeppert Mayer)), он предлагает называть их иерархическими числами, поскольку они несут в себе прежде всего не количественный, но качественный аспект[77] [42]. Я смею предполагать, что мы можем пойти еще дальше, сказав, что число является активным качественным проявлением единого континуума, то есть unus mundus. Следовательно, каждое натуральное число будет обладать четырьмя базовыми качествами: 1. отношением ко времени-пространству и геометризуемостью; 2. количественной характеристикой; 3. позиционным отношением и 4. качеством, то есть специфически реакционной гештальт-связью с единым континуумом. Сейчас уже может быть эмпирически доказано, что вся психическая сфера, названная Юнгом коллективным бессознательным, являющаяся глубочайшим уровнем бессознательного в человеке, обладает полевой структурой, чьи точки возбуждения соотносятся с архетипами, Энергетические процессы на этом поле отчасти следуют линейной последовательности, становясь, таким образом, определяемыми временем. Так называемый ряд натуральных чисел также становится ничем иным, как цепочкой типичных процедур, созданных определенным упорядочивающим ритмом. На этом основано наше восприятие времени и, по мысли Вольфганга Паули, возможность пара психологического предвидения. Примечательно, кстати, что в Древнем Китае математика считалась наукой, предсказывающей будущее (к сожалению, этот аспект китайской теории чисел остается неисследованным даже в рамках китайской науки, для западных же ученых он и вовсе недоступен). Таким образом, идея времени может базироваться на концепции численно структурированных ритмов, согласовываясь с результатами различных наблюдений, проводимых в свое время Жаном Пиаже и Полем Фрессе (Paul Fraisse). Вместо того, чтобы следовать за Фомой Аквинским (Thomas Aquinas) (следовавшим, в свою очередь, за Аристотелем), определявшим время просто как numeras movens[78], возможно, мы должны более подробно заметить, что общее движение моделей психофизической энергии является числами. Эти числа с их ритмической последовательностью формируют базис идеи времени и, исходя из своей полевой природы, основу для необусловленного временем порядка. Становится понятнее, почему мифологические персонификации времени — бог Эон в Риме, Зерван в Персии, Кала в Индии — выступают выразительным воплощением поливалентной психической энергии. «Поле» коллективного бессознательного, понимаемое как изоморфное внутри поля натуральных чисел, не является, тем не менее, хаотичным или случайным по своей структуре. Его организующим ядром выступает высший энергетический центр, который Юнг называл архетипом Самости. Представленная статически (как, например, в мандале) Самость обладает четверичной структурой; однако, если присмотреться внимательнее, она скорее выглядит, как объясняет Юнг в «Зоне», динамической последовательностью вот такого вида:
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!