Рита искоса посмотрела на него. На этой неделе они снова не разговаривали из-за замечания Славы по поводу одной из Ритиных сокурсниц.(а если быть точным, то Слава вслух назвал Мозжайскую коровой без шеи и чувства ритма. Все было в точку, но Рита молчала из женской солидарности). — Что скажешь, Рит?- как ни в чем не бывало спросил Слава. — Смотря что ты хочешь попробовать,- холодно произнесла Рита. Она в это время делала растяжку у зеркал и даже не смотрела в сторону партнера. Да и зачем смотреть, когда в серебристой гладкой поверхности и так отражался образ Славы? Парень тем временем подошел к Рите совсем близко. Рука его скользнула потной дорожке между лопаток Риты. Вторая рука Славы при этом уже обвила Риту за талию, и в большой зале вдруг стало невообразимо тесно. На секунду, всего на секунду Рита закрыла глаза. Вдохнула аромат Салвиного одеколона, тесно переплетенный с запахом пота. Горячее дыхание обожгло Рите ухо, и Слава прошептал. — Хочу попробовать новую хореографию. Что скажешь? — Скажу, что я голодная и мне не до твоих заскоков, Смаковский, — холодно ответила Рита. — Отлично! — Слава слегка отстранился и голос его, из низкого и шепчущего, снова стал очень ровным, — Я тебя покормлю, а ты меня выслушаешь. Это, как и все, что говорил Слава, не было предложением. Скорее констатацией фактов. Поэтому через полчаса Рита уже стояла на углу академии, сжимая чашку чая в одной руке и с вопросом глядя на хот-дог из уличной палатки, который предлагал ей Слава. — Смаковский, ты совсем с ума сошел, — наконец сказала девушка, — Забыл, что у нас диета? Слава и бровью не повел. — А ты ожидала, я тебе морковку в центре города достану? Мы растущие организмы, Верещагина. Если не будем есть, то можем свалиться на сцене. Особенно я, если на меня вдруг прыгнет какая-нибудь корова. — Ты галантен как никогда, — фыркнула Рита. — Да расслабься. Я не про тебя. Ты-то как раз то что надо. — Приятно слышать комплимент, но это не отменяет твоего отвратительного отношения к людям. Слава, в это время занятый своим хот-догом промычал что-то о том, что он говорит всегда правду и только правду. — И за эту правду тебя когда-нибудь побьют, — фыркнула Рита. — Беспокоишься за меня? — Конечно. Где еще я найду такого честного партнера? Слава брызнул со смеху, а Рита-таки решилась откусить кусочек от своего хот-дога. Черти, какая эта гадость вкусная! Некоторое время они ели молча, стоя на углу академии. Рита смотрела на небо. Бледно-желтые стены училища, плитку на тротуаре. Чай в чашке уже начал остывать, но ни Славу, ни Риту это совсем не волновало. — Ты хотел рассказать мне о каких-то планах, — наконец напомнила Рита. — Да. Новая хореография. Слышала, например, про Мэтью Боурна? — Конечно. Но тебе не кажется, что это слишком уж далеко от классической школы? — Классическая школа, — фыркнул Слава, — Она скучна. Рита не могла не закатить глаза. — Если такой умный, почему не пошел в какой-либо другой хореографический класс? Смелее и, как ты там говоришь, современнее? Слава чуть остановился, и посмотрел на Риту так, будто видит ее в первый раз в жизни. — Верещагина, — выдохнул он, — Балет — это основа всей хореографии. Апогей того, что может быть в танце. Одним движением руки мы говорим о любви. Один прыжок — раскрывает бурю эмоций. Поверь мне, балет — это вершина вершин. Но это не означает, что нам нужно стоять на месте. Как танцоры, мы должны постоянно исследовать возможности своего тела. Открывать новые горизонты. Развиваться. — Звучит амбициозно, — заметила Рита. — Я амбициозный, коли ты еще не заметила, — улыбнулся Слава. — О…это-то как раз я поняла… Так чего ты хочешь? — Хочу поставить танец для комиссии в конце учебного года. — Как у Боурна? — Возможно даже лучше. Рита скептически приподняла бровь. — Тебе не кажется, это слишком амбициозно даже для тебя? — Нормальная самооценка — завышенная самооценка, — спокойно отпарировал Слава. Рита хотела высказаться, что эгоцентризм Смаковского бьет все рекорды, но воздержалась. Вместо она задала иной вопрос. — Чего ты хочешь о меня? — Разве не ясно? — ухмыльнулся Слава, — Я хочу поставить этот танец с тобой. — Зачем? У Риты было много причин для такого вопроса. Главная же: сколько бы они не занимались, как долго бы не притирались, Слава был и оставался одиночным танцором. Если и не всегда по стилю, то точно по характеру. Так зачем ему она? Ответ же Славы был прост и эгоистичен как он сам. — Одному скучно. Глава 4 Вечером Рита последний раз проверила у сына температуру, подоткнула одеяло и, включив в детской ночник, направилась на кухню. Там Павел уже домывал посуду. — Ну как он?- спросил муж. — Тридцать семь и пять. Сбивать нет необходимости. Посмотрим, как ночь пойдет. Павел вытер руки о кухонное полотенце и слегка приобнял жену за плечи. — Не волнуйся. Денис у нас сильный. Настоящий Куликин. — Да уж, да,- хихикнула Рита, вспоминая как ноет Павел при малейшей простуде. Павел же тем временем уже открыл свой ноутбук. — Ты слышала, что у нас в больнице лежит настоящая знаменитость?- спросил он уже из-за экрана. — Ты о ком? Рита, поглощенная мыслями о простуде Дениса, отнюдь не сразу вспомнила про Славу. — Какой-то балерун. Вячеслав Смактуновский. Рита бросила беглый взгляд в сторону мужа. Тот уже вовсю рылся в ноутбуке, готовясь к завтрашней конференции. Для него Смаковский был не более чем темой для разговора. — Во первых, нет такого слова " балерун",- спокойно ответила Рита,- Есть «балетный танцовщик». И фамилия Смаковский. Я тебе еще вчера говорила. — Да-да. Что-то было. Но ты ведь знаешь: я во всем этом не сильно разбираюсь. Пропрыгал влево. Пропрыгал вправо… Балерун, танцовщик. Если бы не магазинчик сплетен тети Зины-я бы так ничего и не узнал. Рита села за стол напротив мужа. Посмотрела на его лицо в голубоватом отсвете ноутбука. Павел был шатеном. Не красив, но и не неприятен. Обычная среднестатистическая внешность. Карие глаза. Легкая небритость. Муж. Их с Ритой связывали долгие отношения, и порой сам Павел думал, что знает о жене даже слишком много. От таких дней и до малейшего чиха. Но, оказывается, Павел знал далеко не все. — Спокойной ночи,- сказала Рита. Павел лишь кивнул из-за экрана.