– Разве это не здорово? Она кивнула. – А как вы, господин Ишида? Вы ходили на детскую площадку, когда были маленьким? Или дети в Токио слишком серьезные для этого? – Серьезные? Что-то я не помню, – удивился я. – Возле моего дома была детская площадка, чуть побольше этой, но я редко туда ходил. – Куда же вы ходили? – Рядом с моей школой было поле, и я играл там с друзьями в футбол. Нам приходилось быть осторожными, потому что рядом проходил канал. Ударишь по мячу чуть сильнее, и он скатится в воду, откуда его уже не достать. Пару раз так и бывало. У нее загорелись глаза. – Помню, как вы говорили мне о вашей мечте стать профессиональным футболистом. И что вы играли хорошо, но недостаточно хорошо. – Перестать смеяться надо мной. Я попытался ткнуть ее кулаком в бок, но она увернулась. – Не расстраивайтесь, – сказала она. – Все-таки вы играли достаточно хорошо. – Тогда я воспринимаю это как комплимент. – Это и есть комплимент, – сказала она. – И как, то поле все еще цело? – Нет, его застроили. Когда я попрощался с Дзином, у меня оставалось несколько часов до поезда. Подчиняясь мимолетной прихоти, я пошел на то поле. Дни, проведенные со школьным другом, пробудили во мне сентиментальность. Я вспомнил те дни детства, когда мы с ним каждый день играли в футбол, а моя сестра все еще жила в Токио. После отъезда сестры изменилось многое, в том числе и то поле. Его заасфальтировали и превратили в автомобильную парковку. Единственным, что осталось прежним, была цементная лестница, которая вела на поле. И все же, стоя на верху лестницы и глядя на ряды машин, я понял, что утратил связь с этим местом. Знакомое с детства поле ушло в прошлое, и теперь мне казалось, что мне приснилось время, которое я провел там. – Господин Ишида, как вам лепешка? Вкусная? – спросила Семь Звезд, все еще качаясь на качелях. – Горячая еда в дождливый день всегда кажется вкусной, – ответил я и поглядел на лужи. Ряби на них не было; дождь перестал. Я повернулся к девушке и произнес: – Ты не сказала, почему привела меня сюда. – Я же сказала, что я голодная. – Если ты хочешь поговорить со мной о чем-то, сейчас самое подходящее время. Она удивленно посмотрела на меня. – Ведь ты для этого привела меня сюда, правда? – продолжал я. – Чтобы о чем-то поговорить. Так о чем же? – Ни о чем. Мне просто очень захотелось съесть лепешку. Ничего себе. Она притащила меня сюда просто ради того, чтобы покачаться на качелях и съесть вместе со мной лепешку. Вокруг нас громко шелестела листва на деревьях. – Хоть я и поела, мне все равно холодно, – сказала Семь Звезд, меняя тему, и потерла ладони. – Господин Ишида, вы перестали бегать? Я больше не вижу вас на утренней пробежке. – Несколько недель назад я переехал на новое место. – Теперь понятно, – пробормотала она и подышала на ладони. Я встал. – Давай пойдем назад, иначе мы опоздаем на последний поезд. Семь Звезд спрыгнула с качелей, и мы пошли с ней рядом. Ветер усилился. Волосы хлестали ее по щекам, и она заправляла их за уши. Она не взяла перчатки. Ее руки наверняка замерзли. Мне хотелось взять их в свои и согреть. «Что ты выдумываешь? – упрекнул я себя. – Она ведь еще ребенок». – Господин Ишида, – сказала Семь Звезд, ударив носком туфли по камешку. – Как выглядела ваша первая любовь? Я посмотрел на нее. – Почему ты спрашиваешь? – Просто так. Мне интересно. – Люди обычно не спрашивают такие вещи. Она наклонила голову набок. – Почему вы не можете просто ответить мне? – Ну, раз ты настаиваешь… – Я вздохнул, пытаясь вспомнить что-то яркое у той девочки, в которую я влюбился. Говоря по правде, она была самая обычная, ничем не выделялась. – Она была спокойная девочка, ничего особенного. – Ваша одноклассница? – Нет, но мы учились в одной школе. Она обычно сидела на лестнице, ведущей на то зеленое поле, о котором я рассказывал, и глядела, как мы с друзьями играли в футбол. – Что она там делала? Бросала вам улетевшие мячи? – Иногда. – Я потер нос. – Вы приглашали ее на свидание? И – дайте мне угадать – она вам отказала? Я вздохнул. Ну и настойчивая девочка. – Я никогда не приглашал ее на свидание. Но ты не ошиблась. Она бы отказала мне, если бы я пригласил ее. – Почему вы так считаете? – Она предпочла вратаря, а не капитана команды. – Постойте, постойте. Капитан команды… – Семь Звезд изобразила удивление. – Неужели это вы? – Ты… – Я не договорил, и мы оба рассмеялись. Я удивлялся, как ловко она ухитрялась вытягивать из меня подробности о моей личной жизни. Вообще-то с той девочкой встречался Дзин. Она была его первой подружкой, и это она позвала его на свидание. Он относился к ней не так серьезно, как она к нему. Но я не держал на него зла. И я никогда не назначал той девочке свидания, даже когда они расстались. Может, просто она не очень мне нравилась. У Дзина первого в нашем классе появилась подружка. Остальные мальчишки завидовали ему. Время от времени они подходили к нему на переменах и спрашивали совета. Вероятно, он знал, что посоветовать, он помог нескольким из наших одноклассников обзавестись подружками. В то время меня больше интересовал футбол, чем девчонки. Мне нравилась та девочка, но у меня и в мыслях не было позвать ее на свидание. Тогда я даже не думал о романтических отношениях. Впрочем, однажды я спросил у Дзина, любит ли он свою подружку. Он кивнул. – Более или менее. – Ты хоть знаешь, что такое любовь? – спросил я. Не знаю, почему я говорил с ним так свысока. Скорее всего, я не верил, что в нашем возрасте возможна настоящая любовь. Наши одноклассники, заявлявшие о своей влюбленности, ошибочно принимали за любовь восторг и сексуальное возбуждение. – Все просто, когда ты знаешь теорию, – ответил Дзин. Он открыл свой блокнот и нарисовал диаграмму Венна с двумя пересекающимися кругами. Внутри трех сегментов он написал «С, С, Л». Показав на схему, он объяснил: – «Симпатия» вот тут, это когда ты хочешь проводить больше времени с этой девочкой. «Секс» на другой стороне – это когда ты хочешь спать с ней или трогать ее сиськи. – Наконец, он показал на «Л» там, где круги пересекались. – Эта часть в середине – то, что мы называем любовью. Это пересечение между «Симпатия» и «Секс». Теперь ты понял? – Пожалуй, да. Мы прекратили нашу дискуссию, но его слова долго крутились у меня в голове. Меня заинтересовали груди девчонок. Что я почувствую, когда потрогаю их? И когда одна девочка позвала меня на свидание, я согласился. У нее груди как раз были вполне развитые. Увы, когда я потрогал их, мой первоначальный энтузиазм пропал. – Господин Ишида, мне становится не по себе, когда вы так внезапно замолкаете, – сказала Семь Звезд. – Что я должен сказать тебе? – спросил я. – У тебя есть какие-то другие вопросы? – Вы не хотите спросить про мою первую любовь? – Ты расскажешь мне, если тебе захочется, чтобы я знал. – Верно. Но Семь Звезд больше не сказала ни слова. Она молчала всю дорогу до станции, даже когда я попрощался с ней на платформе. У нас были разные поезда, и мой пришел первым. Я вошел в вагон, а она смотрела на меня. Когда закрылись двери, ее губы зашевелились. Она что-то говорила мне, но я не мог разобрать слов. Поезд тронулся, и она исчезла в людском море. Когда я приехал на свою станцию, последний автобус уже ушел. Я знал, что уже поздно, но не заметил, что мы гуляли так долго. Я поднял ворот куртки, чтобы защитить горло от холода, и пошел пешком. В воздухе висел запах дождя. До дома я шел почти час. Почти бегом поднялся по лестницам на пятый этаж. Подойдя к своей двери, я увидел на полу возле нее толстый, бурый конверт, в каких посылают документы.